"Личное дело Круглова"

В неярком свете ламп подъезда зам снова и снова осматривал ее восхищенным взглядом: раскрасневшееся лицо, четко очерченные губы с размазанной помадой, волны волос падавшие на лицо, опустившиеся на щеки ресницы… -Прекрати меня разглядывать! Я не кукла! — Выдавила она. -Не могу, — его шепот звучал, как гром, — куколка моя ненаглядная… Преодолев подъезд, оба попали в квартиру, или вернее ввалились, поскольку Николай Петрович не на минуту не мог оторваться от ее теплой нежной кожи или выпустить из объятий. Ее куртка упала на пол, теперь его руки свободно разгуливали по ее телу, несмотря на то, что полковник периодически пыталась вывернутся. -Зачем ты сопротивляешься, птичка моя? Тебе же тоже хочется… -Я… еще даже… не разулась, — сквозь поцелуи лепетали ее губки. Майор подхватил ее на руки прям в сапожках и понес по коридору. -Куда ты меня несешь? -В спальню… -Поставь меня уже! Я сама дойду! -Только положу, — ее спинка коснулась мягкой кровати. -Я не хочу лежать в кровати после этой, — она попыталась подняться. -Она тут никогда не лежала, — его куртка и пиджак тоже оказались на полу. -Разве, она не приходила к тебе? -Приходила, нам дивана в гостиной хватило! И хватит уже о ней! — Он провел пальцем по ее нижней губке.- Не желаю о ней больше вспоминать… -Мне бы так легко все забыть! — Устало вздохнула женщина. -Сейчас все забудешь! Круглов присел на край кровати и принялся за сапог, осторожно расстегнув молнию сперва на одной, он стащил его, затем взялся за второй. Галина нетерпеливо ерзала на подушке. Все ее существо уже ожидало его прикосновений, ласки и любви, а он продолжал возится с ее сапогами. Подобрав с пола разбросанную одежду и ее сапоги, мужчина вынес их в коридор. Кто только придумал эти длинные типовые коридоры! Столько томительных ночей было проведено без него, в слезах и ревности, что теперь каждая минута была на счету, хотелось получить счастья за все дни сразу. Да и в глубине души она вынуждена была признать, что все поняла и как он ей дорог, и как нужен, и что без него ей еще хуже, чем с ним… -Коля… -Что, моя радость? — Его руки поднимались вверх по стройным икрам, целуя и поглаживая их. -Хватит… уже… -Я же не виноват, что у тебя такие длинные ножки. хочется расцеловать их… Рогозина поняла, что разговоры бесполезны, иначе он еще будет отрываться на всякую там болтовню. Поднявшись до резинки колгот, мужчина стащил их вместе с бельем, и его губы коснулись ее обнаженной разгоряченной кожи. -Коля, пожалуйста, — снова взмолилась она в нетерпении, — раздевайся уже скорее! Руки сжали ее бедра, губы коснулись влажной кожи, ее ротик издал протяжный вздох. -Нет… время… ты у меня совсем нетерпеливая… Его губы снова и снова прикладывались к сочащемуся треугольничку, язык раздвигал мягкие складочки в поисках упругой горошинки. -А… как же ты? — Последнее разумное, что оставалось в ее голове. -Ты дольше ждала, тебе больше хочется… Наслаждайся, Галюша… Его рот полностью завладел подрагивающими губками, язык нащупал выступающий бугорок и поддел его. По телу женщины прошлась судорога, все мышцы моментально напряглись, внизу живота разлился жар. Он зажал ее самое чувствительное место губами и снова пустил в ход язык, заставляя Галю извиваться на кровати. Ее бедра так и стремились вырваться из его рук, а ноги, упираясь в кровать, убежать. -Ай! Все! Я больше не могу! — Воскликнула она. Но судя по силе, с которой она вырывалась, это было еще не все. Коля на мгновение разжал губы, выпуская ее кожу, и тут же услышал вздох разочарования. Влажная кожа, сплошь покрытая поцелуями, приобрела солоноватый вкус, такой приятный и знакомый, что не было сил оторваться от ее сладкого места. Майор в который раз прошелся языком между всеми складочками и вернулся к набухшей горошины, требовавшей к себе внимания. Снова и снова массируя ее языком и ощупывая губами, он заставлял Галину Николаевну стонать и вскрикивать, приподнимать бедра и вновь падать на кровать, хвататься за его руки и требовать продолжения. Силы были на исходе, горячая волна прошлась по всему телу, и ее догнала следующая, а за ней еще. Она со всей силы зажмурила глаза и в темноте рассыпала куча разноцветных точек, от чего ориентация в пространстве была совсем потеряна, и от падения в бездну удерживали лишь его сильные руки… … Николай бы так и не оторвался от ее кожи, но обессиленная Галя лишь тяжело дышала, а ее маленький орган резко сокращался у него во рту. Он прижался щекой к внутренней стороне ее бедра и ждал, когда она придет в себя и откроет глаза. Первая мысль, посетившая опаленный мозг, была о том, что Коля ее снова разглядывает и на этот раз даже не лицо! Она попыталась стянуть платье вниз, но узкая юбка застряла на бедрах, тогда, хотя бы опустить руки и прикрыть себя. Улыбнувшись ее движениям, мужчина сам отстранился, и ее коленки тут же сжались вместе. Рогозина торопливо повернулась на бок и открыла глаз, приподняв голову с подушки, она спросила: -Аа… ты куда? В ее голосе послышался страх и растерянность. -Отдохни, моя прелесть, я хочу раздеться… В комнате повисла тишина, прерываемая лишь шорохом одежды. -Потому что я не даю себя разглядывать? — Прозвенело в воздухе. -Солнышко мое ненаглядное! — Он вернулся обратно к кровати и пригладил непослушные кудряшки.- Я давно привык к твоей неловкости… ты всегда стесняешься, как маленькая девочка… Моя девочка! Ее щечка прижалась к его обнаженному плечу, носик втянул знакомый, приятный запах, она водила ладонью по его груди, будто желая убедиться, что это явь. -Коля! — Ее волосы защекотали ему шею.- Я полковник, мне далеко за сорок! Какая из меня… девочка?! -Почему ты думаешь, что только в восемнадцать девушку можно назвать маленькой или девочкой? — Опускаясь на кровать, майор устроил ее у себя на плече. -Я не думаю… Просто понимаю, что веду себя… не… так, как… ты ждешь… Он тихо рассмеялся в потолок: -Провидица ты моя! С чего ты взяла, что я другого поведения от тебя жду! -Ты… когда писал… заявление… сказал, что тебе надоело однообразие. в печенках, — голос предательски дрогнул. -Галюша, — его пальцы перебирали шелковистые локоны, — или так тебя тоже нельзя называть в силу звания и возраста? -Как хочешь, — выдавила она. -Мы с тобой столько всего наговорили друг другу… Скажи сейчас, что ты меня любишь, птичка! -Люблю… тебя… -Я уже говорил, что многое понял… и про себя тоже… Я люблю тебя, — заверил его тихих голос, — непреступной на работе, стеснительной в кровати! Мне не нужна проститутка… Я в этом убедился! -Мариинская? Как она себя вела? — Ее глаза наполнились интересом. -Как любая другая… -Аа… она красивая? -Галь! Ты ж ее видела, допрашивала! — Он провел по ее рукам. -Я не об этом! Когда… раздета… красивая? -Я ее что, рассматривал! -Ты что целый месяц глаза закрывал? — Фыркнула женщина. -Помнишь, у меня на кухне стол обеденный? На нем клеенка лежит, какая она? -В смысле?! Ну… такая… цвет не помню! А какая разница?! При чем тут клеенка?! -Вот видишь, разницы никакой! — Подытожил Круглов.- Видела сто раз и не помнишь, даже внимания не обратила! -Коля! Ну знаешь! Это живая женщина! Ты же с ней… там… сексом занимался! Что-то же тебя в ней… возбуждало… -Я вообще старался забыть, кто она и зачем я с ней… -Фу! -Да, неприятно, — его коленка раздвинула ее ножки.- Если ты хотела знать, как это было, то уж, поверь, без особого удовольствия… У меня в памяти всегда были твои слова, тело, стоны, даже как ты стесняешься собственного удовольствия! -Все хватит об этом! -Ты сама начинаешь эти разговоры! Раздвигай ножки! Хочу к тебе туда… -И прекрати ты уже командовать! — Прикрикнула Галя. -Это вряд ли! Мы не на работе, и ты сейчас только женщина, которой я очень хочу овладеть… Она молчала, но непокорный взгляд говорил о ее протесте. Собственно, к чему были эти протесты она и сама не понимала, как только его рука оказалась у нее между ног, все это потеряло всякий смысл, но Рогозина не могла так просто сдаться. -Можно подумать у тебя одного есть желания! -Поведай мне о своих! — Платье поползло вверх, через голову и полетело на пол. -И осторожнее с платьем! Ты хоть представляешь сколько оно стоит?! -Я его завтра в химчистку сдам.- Рассмеялся ее зам.- Так что тебе там хочется? -Уже ничего! — Ей удалось все же сесть и отгородится подушкой. -Прям совсем?! Тогда что? Будем телевизор смотреть? Она недоуменно посмотрела на него: какой еще телевизор, блин. -Коля… зачем ты прям так… Я… не это имела ввиду… -Мы любовью заниматься будем? Галина молча кивнула. -И ты будешь слушаться, а не перечить? Еще один кивок. -И выполнять, что я говорю? Ее глаза снова вспыхнули: -Нааапример? -Например, позволишь себя раздеть, — его руки потянулись к ее плечам и спустили с них бретельки. -Хорошо, — она сама расстегнула бюстгальтер сзади. -Теперь выкинешь к черту эту подушку! — Пуховая преграда полетела к платью. Длинна волос не могла скрыть обнаженную грудь, а закрываться самой она не рискнула, а лишь поднесла ладони к пылающим щекам и опустила голову. -Ты у меня самая красивая! — Коля прижал ее к себе.- Разве можно такое спрятать?! Его губы жадно покрывали поцелуями ее плечи, на которых были знакомые ожоги, лоб со складкой у роста волос, подбородок с ямочкой. На этом теле он знал все, каждую клеточку, каждый шрам, каждый порез. Уткнувшись носом в шейку, майор вдохнул запах привычных духов, смешанный с запахом ее тела… ни с чем не сравнимый аромат, и прорычал: -Завтра же купим новые духи! Не желаю больше этого запах никогда! -Хорошо, — покорно согласилась она, отмечая, что ее саму начал угнетать этот аромат. Его руки и губы припали к ее груди, словно к запретному плоду, колодцу с водой, он упивался их мягкостью и нежностью, полнотой формой, которая умещалась в его руке, затвердевшими в его пальцах сосками. Женщина напряженно смотрела в потолок, ожидая его дальнейших действий, все тело тянулось и стремилось к тем наслаждениям, которые дарил ей любимый, но разум продолжал протестовать. Головка члена коснулась ее сочащегося органа, желая проникнуть внутрь, но Галя напряглась, и Круглов остановился, вглядываясь в ее лицо: — Можно мне? -А ты с ней… предохранялся? — Выпалила она, мучивший ее вопрос. -Конечно, — улыбнулся он.- Не волнуйся… -Мы же почти никогда с тобой… -Галюша, это ты у меня такая чистенькая… только моя… -Потому что ты у меня единственный… Слова прервались глубоким вздохом, когда его орган проник внутрь и начал медленно пробираться вглубь. -Ты у меня единственная любимая… Ее длинные ноги обвились вокруг его спины и притягивали к себе, едва позволяя двигаться. Коля погладил ее бедро и попытался чуть раздвинуть ее колени, но она лишь сильнее сжимала их. -Девочка, отпусти меня, я так не смогу ничего сделать. -Нет! Ты же мой… только мой, — шептала она, цепляясь руками за его шею. Ее розовый ротик впился в его губы, не желая расставаться. Мужчина силой разорвал её объятия, высоко поднимаясь над ней и теряя контакт. Увлажненные глаза с укором смотрели на него. -Если ты меня так сильно держать будешь, я даже пошевелиться в тебе не могу… -Зато все растянется… на подольше… Он снова начал делать уверенные движение своей мощной плотью внутри нее, от чего женщина чувствовала тяжесть внизу живота и слабость во всем теле. Упираясь руками ему в грудь, Рогозина сжимала бедра, выталкивая его. -Милая, зачем ты это делаешь? Тебе не приятно? -Слишком приятно, — вырвались ее вздохи. -Хочешь так наказать меня? Она замотала головой на подушке, ее губки дрожали, руки и все тело тоже. -Все закончится… А… он внутри… так приятно… — У меня на тебя колом встает, только позови! Много раз вставлю… -Коля! — Его возобновившиеся движения вновь опаляли. -Не вздумай больше мне мешать! А то раком поставлю, вообще не шелохнешься! Не то угроза возымела действие, не то сил не осталось, но Галина Николаевна больше и не пыталась препятствовать его органу доставлять ей удовольствие. Майор входил в нее все глубже, до самого конца, а она лишь шире разводила колени, пока все тело не пронзила резкая судорога.