***
But the last day of summer Never felt so cold The last day of summer Never felt so old — О, да это же «Последний день лета». Хоть что-то хорошее по радио после коммерческой безвкусицы. — Любишь The Cure? — Да. У меня даже пластинки есть, которые достались от родителей. Почти вся их дискография на сегодняшний день. Роуз достала из шкафа картонный ящик с пластинками. Для большей ясности на ней было написано «The Cure» ярко-синим маркером. — Вот мой самый любимый, называется «Разрушение». Одно лишь название угнетает, не правда ли? — робко прошептала девушка и отложила коробочку в сторону. Пристальный взгляд серо-голубых глаз Томаса вгонял её в краску, лишал дара речи. — Ты чем-то взволнована? Что-то не так? — не дожидаясь ответа, Аллен сделал несколько шагов вперёд и остановился, внимательно и изучающе рассматривая Розали. — Роуз, что с тобой? Я разволновался. На сей раз Марриотт, поборов в себе стеснение и застенчивость, решила выговориться, но выдавила из себя лишь три самых главных, важных слова: — Я люблю тебя, — после сказанного она медленным темпом направилась в его сторону. Спросив разрешения взглядом, но, не дождавшись полноценного ответа, позволения, впилась страстным, дурманящим и одновременно нежным поцелуем в губы любимого… — И я тебя, Рози.***
— Ты не испугалась? Дорогая, прости за резкость. Молодой мужчина нежно и вновь с огромным трепетом заключил её в свои объятия. Роуз дрожала, крепко прижавшись к груди парня. Плача не было слышно, но тонкая, пропитанная солёными слезами ткань рубашки разом выдавала всё. — Рози, не плачь. Просто, объясни, что происходит. — Я скучаю по тебе. Сегодня прошло ровно 9 лет с тех пор, как мы начали встречаться. Я не представляю жизни без тебя, понимаешь? Внутри только лишь пустота. Ничто, абсолютно ничто не будет как прежде. Чувствую себя так, будто у меня отняли, вырвали сердце из груди и… Она сама того не заметила, как оказалась прижатой к стене около входа в комнату. Нежные, трепетные прикосновения его рук окончательно свели её с ума, обессилили. Но что-то внутри неё разгоралось с новой силой. — И поэтому ты начала принимать эту дрянь? О, да ты даже ложку уже успела разжечь, — прошептал Аллен и мимолётом кивнул на шприцы, металлические столовые приборы и зиплоки с кокаином и героином, которые покоились на деревянной прикроватной тумбочке. — Даже это не спасает меня от страданий. Я уже не могу бросить, мне не под силу, я… — Том снова прервал её, но на этот раз внезапным, очень чувственным поцелуем в губы. Роуз словно ожила и издала тихий, еле слышный стон, ответив на ласку. — Ты завяжешь. И я не прошу, а требую, — и снова поцелуй, но теперь более страстный и настойчивый. Девушка застонала громче прежнего, и уже сама продолжила начатое, переняв инициативу… People tell me what to do Tell me how I should get through But they haven’t got a clue No one else comes close to you… Он подхватил возлюбленную на руки, осторожно понёс в сторону кровати и так же аккуратно уложил её хрупкое тело на шёлковое покрывало и подушки. Роуз всхлипнула, прикрыла глазки и обхватила руками его широкую спину. — Не уходи, прошу. — Я и не собирался. Тихие, чувственные стоны обоих нарушали так называемую до селе мёртвую тишину, царящую в квартире. — Том, Томми… Как давно я не чувствовала тебя. — Сильно скучаешь? — прошептал Томас ей на ухо, прикусив мочку, а затем оставил засос на изящной хрупкой шее. Он мигом скользнул в сторону шрамов и царапин, сделанных на нежной коже самым безжалостным способом. Роуз пробормотала нечто неразборчивое и в отместку укусила парня за шею. Аллен зажмурился и следующие несколько секунд эхом по квартире раздавался его жизнерадостный, задорный смех. — Шалунья. Нет, это ещё мягко сказано. И тут впервые за долгое время на лице молодой женщины появилась улыбка, та самая, вызванная бурным потоком светлых и сильных человеческих чувств. Через какое-то время их губы вновь сомкнулись в поцелуе, но на этот раз в последнем… — Как никогда раньше, да так, что ты даже себе представить не можешь. Розали так и не осознала того, что происходящее далеко от понятия «реальность», и наслаждалась всем этим действом, иллюзией, которую создавал злосчастный кокаин. Руки и ноги онемели, перестали подчиняться, а в глазах резко потемнело… — Не уходи… My fading voice sings of love, But she cries to the clicking of time Of time… Очнулась девушка на своей теперь уже незаправленной, измятой кровати и сию же секунду начала осматривать спальню. Особых изменений она не заметила. Ну, разве что любимая рубашка в клеточку и остальные предметы одежды были небрежно разбросаны по комнате, но в целом, это не особо настораживало. — Значит, кокаин. Конечно, Роуз, не жди чудес в этом жестоком мире. Дорогие стены любимого дома, слышите? Том сейчас на курорте, побежал по лестнице в небо! — после этих слов Марриотт, еле-еле волоча ноги, подошла к зеркалу. Поначалу она не заметила чего-то необыкновенного и пугающего на теле, но, присмотревшись повнимательней, замерла. Ещё несколько минут она разглядывала бледно-розовый засос на бледной коже. Отчаяние вновь овладело юной особой и вернуло в жестокую реальность. — Ну, в мистику я не верю, а это значит… Значит, что ты никогда не вернёшься. No-one will ever take your place I am lost in you No-one will ever take your place So in love with you…