ОБМАНЩИЦА

      Когда город скрылся за горизонтом, голос Твайлайт Спаркл эхом раздался в голове Трикси:       — Пусть идёт. Однажды, возможно, она усвоит урок.       Трикси усмехнулась. Сработало. Она увидела всё, что требовалось. Теперь осталось только доложить… ей.       «Проклятье! — подумала Трикси. — Слишком рано бросила дымовую бомбу. Они увидят, как я убегаю».       Но останавливаться было поздно, так что она продолжила бежать. Спустя всего минуту Трикси уже будет за пределами Понивилля. Оплошность с бомбой — это мелочь, решила Трикси. Горожане очень злы на неё. Шансов, что они что-то заподозрили, не было.       Это была потрясающая демонстрация магических сил. Лишь один единорог из тысячи мог бы одолеть Малую Медведицу, и тем не менее, Твайлайт Спаркл только что сделала именно это. Конечно, «одолела» здесь не совсем подходит, скорее, «усмирила». В этом, как показалось Трикси, и заключалось истинное могущество Твайлайт. Кто ещё мог додуматься использовать доброту и понимание для того, чтобы остановить буйствующего зверя? Трикси вспомнила слова, услышанные много лет назад: «…центральный самоцвет Элементов сам по себе бессилен. Лишь там, где соединились остальные пять, пробуждается истинная мощь Элемента Магии». Теперь она поняла, зачем пришла в этот город.       Медведица. Эти два придурка притащили её в город. Трикси следовало соображать быстрее. Может, кто-то из жителей города мог бы справиться с подобным созданием? Если бы только она могла замедлить его… С вечера ещё осталось немного благовоний; маловато, но можно было попытаться сотворить хоть что-нибудь, пока не прибудет помощь. Трикси сконцентрировалась, на кончике её рога загорелся огонёк.       Вечер выдался тихим. Трикси поставила свой вагончик где-то в центре Понивилля и начала готовиться ко сну. Вспоминая своё выступление, Трикси терялась в догадках, почему хозяйка отправила её именно сюда. Её ответ был и успокаивающим, но и очень уклончивым. Публика была самой обычной для захолустного городка. Они охали и ахали, а затем шипели и плевались, как и везде до этого. Да, конечно, та радужногривая пегаска поразила Трикси своим трюком с ветряной мельницей. Но подобный пилотаж пусть и впечатляет, но очень далёк от невообразимого. Что же такого особенного в этом Понивилле? Трикси наконец причесала гриву. Она должна выглядеть безупречно, дабы второй акт выступления прошёл как надо. Трикси давно поняла, что внешний вид - это ключ ко второй части; чем ты милее, тем больше они жалостливы к тебе.       Наконец-то всё было готово. Фейерверки выставлены на длинный шнур и должны взорваться, как только она прокричит своё имя, затем последует цветной дым. Цветы заранее были измельчены, и вентиляторы уже дули в направлении публики. Деревенщины даже не догадываются, чем будут дышать. Этот момент забавлял Трикси больше всего. Потянув рычаг, раскрывающий сцену, волшебница начала своё обычное представление. Цветные клубы дыма заволокли сцену в нужный момент, и со стороны казалось, что она магически возникла в её центре. Но вот фейерверки не сработали вовремя (она уже собиралась поговорить с поставщиком), и Трикси пришлось импровизировать и нести чушь о том, что никто на свете ещё не видел столь искусной магии.       — О Селестия! — услышала она возглас жеманной единорожки из толпы. — Что за хвастовство!       Трикси еле сдерживалась, чтобы не заулыбаться. Работать на такую публику было проще простого.       — Но я уже направляюсь в Уиннисоту, — сказала Трикси, — и Вы вдруг отправляете меня в Понивилль? В этот захолустный городишко? Что в нём такого важного? Он мне даже не по пути!       Незавидной была судьба тех, кто осмеливался перечить Госпоже. За все годы службы Трикси ни разу не оспорила приказа. Но хозяйка не спешила наказывать свою подчинённую, ведь увидела, что дерзость Трикси была всего лишь проявлением любопытства. Трикси сделает то, что ей скажут (и всегда делала), но впервые волшебница хотела знать, зачем. И хозяйка рассказала ей.       — Мне очень жаль! Я была слишком высокомерна! Спасибо, Азур Чарм! Только благодаря тебе я осознала свою ошибку! — Трикси подняла полные слёз глаза на единорожку, которая только что одержала над ней верх, — Пойми… с самого детства мне приходилось хвастаться, чтобы те, кто хотел обидеть меня, держались подальше. Только так мне и удавалось выжить в этом мире, полном одиночества…       Трикси повесила голову. Снаружи она заливалась слезами, но вот внутри её распирало от смеха, хотя всё же было действительно немного больно. В этом и заключался секрет искусства лжи — всегда подмешивать частичку правды. Закрыв глаза, искусно изображая стыд, она услышала сочувствующий вздох из толпы, а затем звон монет. Отлично.       — Ах это! — ответила Трикси, польщённая похвалой хозяйки. — На самом деле, в этом нет ничего сложного. Перед выступлением я сжигаю несколько цветков Ядовитой Шутки, выдуваю дым наружу, в толпу, и пони дышат им. Пары бесцветны и не пахнут, никто и не замечает. Они даже подумать не смогут, что их попытки посрамить меня проваливаются с треском только из-за цветка-шутника. Я просто встану в позу и заставлю кончик моего рога светиться, а когда Ядовитая Шутка начнёт действовать, все подумают на меня. Хитро, не так ли?       Но наставница не согласилась, и сказала, что это не просто хитрый, а гениальный план. Трикси затрепетала. Ей так захотелось сейчас обнять свою наставницу… но увы, это было невозможно.       — Трикси? Я наблюдала за твоими успехами, моя дорогая.       Этот голос Трикси узнала бы даже спустя столетия: он разносился на тысячи миль, даже будучи еле слышным, и доносился одновременно отовсюду внутри её вагончика. Этой тёмной безлунной ночью Трикси впервые услышала голос своей хозяйки с того самого момента, как начала свои путешествия. Прошло больше полугода, и Трикси была счастлива снова слышать её.       — Да, стоит признать, ты довольно умно ведёшь свою игру. Но одно мне любопытно… как же ты одерживала победу над теми, кто выходил на сцену и бросал тебе вызов?       Время пришло. Месяцы планов, репетиций, отработки её амплуа «Великая и Могущественная»: всё это будет впустую, если она не выложится на полную. Это её первое выступление. Трикси сделала глубокий вдох и начала:       — ПРИГОТОВЬТЕСЬ УЗРЕТЬ… НЕВЕРОЯТНЫЕ МАГИЧЕСКИЕ ТРЮКИ… ВЕЛИКОЙ И МОГУЩЕСТВЕННОЙ ТРИКСИ!       Занавес раскрылся, открывая взору зрителей Трикси в наряде из свежекупленного плаща и колпака волшебника. Её появление было встречено бурным… молчанием. Какой-то пони покашлял в толпе. Трикси мысленно отметила, что надо поработать над вступлением. Может, фейерверки будут кстати?       — Я СМОГУ! — сказала Трикси, будучи уверенной в себе, как никогда. — Вы знаете — у меня нет талантов. Я хилая, даже по меркам единорогов. Я не особенно умна. К тому же, если честно, я та ещё лентяйка. И моя магия… тут и говорить нечего. Но есть нечто, в чём меня не превзойдёт ни один пони во всей Эквестрии. Я умею лгать. Хозяйка Трикси рассмеялась, но в этот раз это был смех одобрения, которым одаривают достойных уважения учеников. Теперь она была уверена, что сделала правильный выбор.       — Так это и есть твой план? Трикси, я никогда и не ожидала от тебя многого, но… ты действительно думаешь, что справишься? — спросила её хозяйка. — Я тебя подобрала не потому, что считала умной или одарённой. Скорее наоборот — меня интересуют именно твои бессилие и отчаяние. Но ты и так знаешь это, раз согласилась стать моей. И вот тебе мой вопрос: с чего ты взяла, что именно У ТЕБЯ это может получиться?       Трикси сидела, как на иголках. Наконец, спустя все эти годы, её хозяйка смилостивилась, и Трикси могла отправиться на поиски своего места в жизни. Но сначала ей предстояло убедить госпожу в том, что её план достоин внимания. Единорожка начала объяснять.       — Мой план довольно прост, госпожа. Я притворюсь бродячей фокусницей, путешествующей из города в город. В каждом городе я буду бросать вызов его жителям, подначивая выйти на сцену и превзойти меня в мастерстве. После победы, и не волнуйтесь, у меня есть план, я их всех оскорблю и унижу, чем и закончу представление. На следующий день, позволив деревенщинам как следует озвереть за ночь, я дам ещё одно представление в том же городе. За это время они найдут местного мастера магии, чтобы он мне показал, кто здесь главный. Мы «сразимся». Я «проиграю» и буду слёзно вымаливать прощение. Буду от чистого сердца убеждать их, что осознала свою ошибку и мне очень, очень жаль, что я наговорила им гадостей. Расскажу печальную и жалостливую историю о моём детстве и наконец скажу, что благодарна им за то, что они привели меня в чувство. И когда они будут думать, что окончательно сломили меня… я протяну свою шляпу. Монеты посыпятся дождём. Артистам подают не из уважения, они сделают это из жалости, чтобы возвысить себя надо мной. Таков мой план, госпожа. Я делаю ставку на их высокомерие, сделав вид, что и сама им переполнена. Что… что скажете?       Поначалу её госпожа хранила молчание, но в следующий момент отпустила короткий, злобный смешок. Сердце Трикси ушло в пятки.       — Да, действительно… Следовало ожидать от тебя подобного.       Трикси просияла, услышав слова своей хозяйки.       — Это твой последний день в моём дворце, и, прежде чем уйти, ты поведаешь мне свои планы на будущее.       — Ты ведь знаешь, что мне чужда любовь, дитя. — ответила хозяйка. — Я не могу почувствовать её. Меня это радует. Это душевная болезнь, которой вы, пони, слишком давно страдаете. Однажды я уничтожу её. Искореню из сердца каждого пони в Эквестрии. Даже из твоего.       Трикси не ответила, ведь её глаза говорили за неё: «Плевать, я не отступлюсь от своих слов».       — Перед тем, как я изложу Вам свой план, — сказала Трикси, поднимаясь на ноги. — Мне нужно кое-что сказать. Думаю, раз я ухожу спустя все эти годы, уместно будет открыть вам свои чувства. Каждый день Вы унижаете меня. Оскорбляете. Заставляете работать до потери пульса. Относитесь ко мне, как к скотине. Но… Вы всё же приняли меня, признали и дали мне дом. Всю свою жизнь я прожила в фальшивых домах, а Вы дали мне настоящий. Лишь Вы одна никогда не лгали мне. Никто не был ко мне добрее, чем Вы. Вы для меня как мать.       Выпалив эти слова, Трикси осознала, что уже долгие годы ни с кем не была так откровенна.       — Я люблю Вас.       — Значит, договорились, — сказала хозяйка. — Тебе снова будет позволено бродить где хочешь и снова жить своим умом. Но всё же ты навсегда останешься моей собственностью, и по первому моему зову ты снова исполнишь мою волю, что бы я ни приказала и к чему бы это ни привело.       Трикси поклонилась, выражая этим своё полное согласие. Госпожа никогда не ожидала от неё иного ответа.       Прошли годы. Голубая единорожка выросла. Из растрёпанной дурнушки она превратилась в красавицу. Трикси не получала жалования, но волшебница наловчилась облапошивать путешественников, и этих денег хватало на то, чтобы привести в порядок гриву, и, порой, на сытный ужин за пределами замка. Хозяйка редко говорила с прислужницей, но всегда была где-то рядом, следя, как Трикси стирает копыта, начищая до блеска тысячу комнат замка. Кому-то такой надзор показался бы неприятным, но Трикси его обожала. Она больше никогда не была одна.       — Что? Но я не видела здесь ни…       Перед глазами Трикси встали бедные, изможденные пони, которых она видела в замке. Прикованные к стенам подземелья, с глазами, полными отчаяния, в которых отражались их разрушенные мечты и мёртвые надежды.       — Ох… да, конечно.       — Теперь это твой дом. По крайней мере, пока я не передумаю, — сказала госпожа. — Ты будешь следить за его чистотой. Охранять от каких-либо вторжений. Когда скажу, кормить весь этот скот.       Здание высилось перед Трикси горой блестящего обсидиана. Хозяйка сказала, что он в три раза больше, чем замок Принцессы Селестии, но особая магия скрывает его от взора обычных пони, если госпожа не пожелает иного.       — Если бы мне нужен был дом, то это он. Добро пожаловать в Замок Полуночи.       — Да, — В голосе Трикси не было и тени сомнения. — С этого самого дня я буду служить вам.       — Доброта? Ты полагаешь, что я сделала это из добрых побуждений? Ты и правда думаешь, что мне не плевать на твою жизнь? Моё внимание привлекли только твои страдания. Вся твоя жизнь переполнена ими, и это потянуло меня к тебе. Немногие пони понимают подобные страдания, и всю твою жизнь я упивалась твоей болью. И я хочу ещё. Твои невзгоды вперемешку с упрямой гордостью — самый освежающий из коктейлей.       Голос на мгновение замолк, словно наслаждаясь внезапным страхом Трикси.       — Предлагаю тебе сделку: я стану твоей повелительницей. Ты будешь мне служить. Ты не будешь знать невзгод и страха. Узнаешь, каково это — есть каждый день. Но никогда не познаешь счастья и никогда не познаешь дружбы. Впрочем, ты и так их вряд ли обретёшь. Если ты откажешься, я оставлю тебя на милость этого мира. И ты никогда больше не увидишь меня — таково моё милосердие. Итак, Трикси, желаешь ли ты стать моей прислужницей?       Ливень усиливался. Трикси открыла глаза и увидела лежащие перед ней трупы четырёх пони, которые только что пытались затоптать её до смерти. Стихли их крики «Хватит лжи!» и «Лови воровку!». Гнев в их глазах сменился бездонной пустотой. Они выглядели, словно что-то напугало их до смерти. Капли воды стекали по их недвижимым лицам. Над трупами поднялась чёрная, мерцающая мгла. Единорожка сразу же узнала её.       — С-с… спасибо тебе! — сказала Трикси, преодолевая шок. В голове промелькнуло осознание, что она говорит эти слова впервые. Раньше просто не было причин благодарить кого-либо.       — Ты… ты спасла меня! Ты так добра ко мне… спасибо! Спасибо… — странно, но говорить эти слова было очень приятно.       Она воровала. Яблоко здесь, морковку там… Трикси надеялась, что никто не заметит мелких пропаж. А ещё Трикси лгала. Рассказывала, якобы она — дочь одного из богатейших аристократов в Эквестрии, и если они дадут ей немножко битсов на дорогу домой, то будут вознаграждены десятикратно. Она описывала пони «потрясающие возможности для выгодного вложения капитала», что приходили ей в голову прямо на ходу. А иногда просто подходила к незнакомой пони, заглядывала в глаза и говорила «Я всё видела». Удивительно, как часто это срабатывало. Трикси казалось, что она уже может справиться с жизнью на улицах. В конце концов, Хуффигтон — большой город, и если она будет постоянно двигаться, никто не сможет поймать её с поличным. В других пони Трикси теперь видела не только мучителей и забияк, но инструменты. Они — доверчивые источники денег и еды. Мишени.       Она не ела уже неделю. Жить на улице оказалось намного сложнее, чем она думала. Но быть одной было ещё хуже. Странно, Трикси думала, что раньше она была одинокой. Нет, она даже не представляла, каково это на самом деле. В приюте, в конце концов, несмотря на ежедневные издевательства и насмешки, доведшие её до отчаяния, её хоть кто-то замечал. На улицах же не было вообще никого. Никого, лишь тротуары, забитые незнакомыми пони. Лица, гривы, метки выглядели одинаково. Да… они и были одинаковыми. Никому нельзя было верить. Трикси навсегда запомнит урок, преподанный ей Сноубэнком. Если единорожка хотела выжить, ей нужно было отбирать, как они были готовы отобрать у неё. Внезапно Трикси заметила боковым зрением пролетающее мимо тёмное облачко. Где-то она его уже видела.       Наконец стало ясно, что значила её кьютимарка. Волшебная палочка и полумесяц… странное сочетание. Палочки были частью былин и сказок, настоящие маги не пользовались ими. Да и зачем, если есть рог? А луна… Полумесяц идеальной формы, какого никогда не увидишь на небе. Сам по себе полумесяц — лишь игра света, не более. Иллюзия. Ложь. Поняв это однажды, она в совершенстве познала свою метку и саму себя.       Она поднялась без чьей либо помощи, отвернулась от столпившихся пони и, гордо задрав нос, ушла в город. «Неисправимая лгунья», решила она для себя.       Внезапно её взгляд пересёкся с взглядом другой единорожки. Видя её, стоящую посреди беснующейся толпы, казалось, что она одна жалеет об уходе Трикси. Трикси взглянула ей в глаза, и её затянуло в пучину сожаления. Тогда и пришло осознание — лишь она одна ни разу не издевалась над Трикси, не пыталась сделать ей больно, и, как и она, всегда была сама по себе. Над одинокой кобылкой никогда не насмехались и даже не заговаривали с ней. Они обе были изгоями… Единорожка шагнула навстречу Трикси. Потянулась к ней, возможно, пытаясь помочь встать… Трикси плюнула ей в лицо. Пони отступила, словно что-то разбилось у неё внутри. Она тряхнула головой, не веря в происходящее, и, заплакав, убежала обратно в здание. «Молодец», подумала Трикси. «Не верь. Никому. Дружба — слабость».       — Отбросы! — кричала Трикси обступившим её пони. — Вы все отбросы! Все до единого! Я… я счастлива, что вы меня выгнали! Мне надоела ваша помойка! Вы мне не нужны! Мне никто не нужен!       — Даже после всего этого у тебя хватает наглости нам врать… — протянула управляющая. — Хватит, Трикси. Ты не оставляешь мне другого выбора. Я вынуждена выгнать тебя из Приюта Мерси Мэйн.       Но Трикси не слушала её. Всё её внимание было направлено на Сноубэнка. Но он, поймав её взгляд, отвернулся, делая вид, что ему противно. И тогда Трикси начала кричать.       Пони обступили её, лежащую на земле; взгляды их кололи, словно сотни крошечных иголок. Она им никогда не нравилась, но теперь она впервые увидела в их глазах ненависть.       — Я не.. Я не виновата! Клянусь! Я не трогала её! Я… я не владею магией! Я бессильна! Я могу лишь на мгновение зажечь рог! Пожалуйста…       Но её слова не возымели действия. Пони лишь усмехались и качали головами. «Снова лжёт, несомненно» — думали они. Но Трикси дрожащим голосом продолжала умолять их…       — Пожалуйста… я не… честно, я не… меня подставили, чтобы выгнать отсюда… я никогда… да, я не идеал, но чтобы ранить… пожалуйста… это не я…       Единорожка почувствовала, что повторяется. В этот момент толпа расступилась, и вышла управляющая.       Слухи разнеслись по приюту, словно молния: кто-то избил Пич Блоссом. Весёлую и общительную, всеми любимую пони. Жеребята нашли её без сознания, покрытую синяками и ссадинами. Но самым странным было то, что когда её нашли, земная пони висела в трёх метрах над землёй. Кто мог сотворить такое? Без сомнений, некто, завидующий её популярности. И некто, достаточно сильный в магии, чтобы наложить зацикленное заклинание левитации. Это сложное заклинание. Понятно, что только единорог мог его сделать. А какого единорога никто не любит, и та постоянно бахвалится своей замечательной магией? Конечно. Она, кто же ещё! Где она? Сидит, где-то, в одиночестве. Найти. Заставить сожалеть о содеянном. Пусть заплатит за это. Это последняя капля.       Трикси, счастливая как никогда, нежилась в кровати. Впервые в жизни у неё появился пони, ради которого стоило ждать следующего дня. Она всегда украдкой восхищалась Сноубэнком, даже не думая о том, что однажды милый, белоснежный единорог подойдёт и заговорит с ней. Скажет, что она красивая. И будет проводить с ней время. Он был самым восхитительным пони в приюте, и сегодня он был именно с ней. Единорожка похихикала в подушку.       — Ого! — удивилась Пич Блоссом, когда всё её тело покрылось фальшивыми синяками. — Ты очень талантлив! Я и не думала, что ты способен на такую магию! Сноубэнк промолчал, все его силы уходили на поднимание пони в воздух. Пока всё шло даже лучше, чем он планировал. Он станет героем в глазах других за то, что вышвырнул эту мелкую выскочку, и наконец станет самым сильным единорогом в приюте. Ради этого стоило немного потерпеть общество Трикси. Сноубэнк улыбнулся Пич Блоссом. Та покраснела.       Трикси одной из последних в приюте заметила, что получила свою метку. Она никогда не зацикливалась на этом. Но вот она — волшебная палочка и полумесяц. На мимолётное мгновение, ей показалось, что из-за метки она станет хоть чуточку популярнее среди других. Но конечно, всё прошло в точности до наоборот — лишь у одного пони в приюте кроме Трикси была метка, и остальные, завидуя им, лишь больше насмехались. Клички «одиночка» и «бракованная» перестали быть достаточно серьёзными оскорблениями. Теперь ей вслед кричали «Лунозадая», хоть это и было чересчур. Трикси отвечала в своей привычной манере: бахвалилась, сочиняла и жульничала. Обыденные препирания практически переросли в войну. Но однажды к читающей книгу Трикси подошёл единорог.       — Привет! — у него единственного в приюте тоже была метка. — Я Сноубэнк!       Трикси, оставшись в полном одиночестве, всё своё время посвящала книгам по магии, изучая её, несмотря на всё то, что она причинила ей. Это не было жаждой знаний, скорее, просто убивало время. Тем не менее, кое-что интересное ей найти удалось. Когда поблизости никого не было, Трикси штудировала библиотеку приюта, пусть она и была маленькой, в поисках упоминаний сверкающей чёрной мглы. Она точно видела её, в этом Трикси была уверена. И очень хотела узнать о ней. За годы, проведённые в приюте Мэрси Мэйн, она прочитала каждую книгу от корки до корки как минимум трижды, и всё равно, рано или поздно, обнаруживала себя читающей знакомые строки, в надежде найти хоть слово о чёрном сгустке мглы. Может, она что-то упустила?. Наверняка упустила. Это просто не могло быть игрой воображения.       Дни складывались в недели, недели в месяцы, а затем и в годы. Жизнь в приюте вошла в неспешный и монотонный ритм. Трикси была сама по себе, держась подальше от всех, редко начинала разговоры. Да и если с нею заговаривали, то, обычно, чтобы обидеть. Подколки и унижения сыпались на неё дождём, но она нашла способ отражать их — единорожка выдумывала истории о своих великолепных достижениях в магии. Конечно же, ей никто не верил, но это её не заботило. Пусть не верят, когда говоришь им о приручённой химере или путешествиях во времени, но пусть запомнят, что никого могущественнее они ещё не видели, и если они переступят черту, то волшебница обрушит на них магическую кару. Обычно этого хватало, чтобы все отвязались. Но с каждым разом ей приходилось придумывать больше, а деяния свои делать более великими. Всё больше врать. И с каждым разом другие пони были уже менее снисходительны. C каждым разом, Трикси всё больше боялась окружающих.       Сироты уставились на новенькую. Управляющая представила её, объяснила почему Трикси попала сюда, и оставила её среди других, знакомиться. Трикси, в один миг потерявшая всё, не очень хотела заводить друзей. На их расспросы она отвечала кратко и тихо. Но вот кто-то спросил о том, как умерли её родители. — Нет, мои родители живы, — ответила она честно. — Ну, папа, по-крайней ме…       В следующую секунду кобылка почувствовала, как мощный удар в грудь отбрасывает её на землю. Пони расходились, презрительно глядя на неё. Трикси осознала свою ошибку: все пони здесь остались без родителей. Беда объединила их. А Трикси никогда не испытывала такого же горя, по крайней мере, не в той форме. Уже тогда в глубине души она догадывалась, что никогда не станет одной из них. На следующий день начались издевательства. Управляющая, что была так добра прошлой ночью, даже не пыталась вмешаться. В её глазах это были обычные детские шалости. Трикси поняла, что зря ей доверилась.       Чёрная мгла заволокла всё вокруг Трикси, когда она сидела на крыльце местного приюта. В отчаянии ей даже показалось, что она каким-то образом призвала её. Казалось, что мгла шепчет её имя. Тьма жестоко смеялась и окутывала не только её тело, но и разум. Впервые Трикси смотрела прямо в неё, и казалось, она ослепляла её. Само осознание, что темнота ослепляет, было абсурдным, но это нельзя было описать другими словами — тьма была столь глубокой и густой, что было больно глазам. Но Трикси не могла отвести взгляд. Да и не хотела. Мгла исчезла так же внезапно, как и появилась, и в тот же момент дверь приюта распахнулась. Трикси повернулась, и, увидев управляющую, тут же стала умолять впустить её. Хозяйка приюта поверила её слезам, и впустила туда, в тепло. Где-то глубоко внутри себя Трикси почувствовала странное чувство гордости. Она никогда не лгала раньше, но когда управляющая спросила, где же родители юной кобылки… Трикси ответила, что они отказались от неё. Ложь спасла единорожку.       Этой ночью Трикси ушла. Не взяв с собой ни еды, ни денег; налегке. Слишком зла она была, чтобы что-то предусматривать. Хватит с неё. Отец не услышит от неё слов прощания. Никогда не получит письма и не найдёт записки. Ему всё равно будет наплевать. Трикси просто уйдёт. Дождавшись, пока все уснут, она просто вышла через парадный вход, словно на прогулку. Все, кто мог бы её остановить, крепко спали. Да даже если её бы и заметили, она сомневалась, что кому-то было до неё дело.       Никем не замеченный, даже самой Трикси, сгусток чёрной мглы танцевал в воздухе. Слушая доносящиеся крики, мгла беззвучно рассмеялась. Эта комната — настоящий шведский стол! Злость, жалость, грусть, витавшие в воздухе… негативные эмоции подпитывали мглу, поддерживая её живой и могучей, так же, как и тысячи лет до этого. Она уже давно следила за юной единорожкой, как и за многими другими, но ни разу ещё не видела такого потенциала к совращению, столь израненной души. Ни разу с того дня, как она овладела Луной. Возможно, когда-нибудь она дарует Луне силы, чтобы вырваться из заточения на луне, но это было делом другого времени. Сейчас же можно сосредоточиться на взращивании тоски в сердце этой крошки. Из неё выйдет отличный протеже, марионетка, что подготовит Эквестрию к вечной и безнадёжной пучине страданий. К тому моменту, когда эти земли станут ЕЁ личными угодьями. Угодьями Кошмара. Бестелесное существо довольно хихикнуло, когда Трикси ворвалась в комнату, всхлипывая. Её отчаяние на вкус словно крепкое вино.       - ПУСТЫШКА! ВОТ ТЫ КТО! — Трикси ни разу не видела своего отца в таком гневе. — Я ЗРЯ ПОТРАТИЛ НА ТЕБЯ ЛУЧШИЕ ГОДЫ СВОЕЙ ЖИЗНИ! ПОЗОР СЕМЬИ МЭЙРЛИН! ПОЗОР РОДА ЕДИНОРОГОВ!       Каждое его слово полосовало сердце единорожки острым лезвием, но то, что она видела за его спиной, было ещё хуже. Портрет мамы холодными синими глазами словно смотрел сквозь него на Трикси прямо из потустороннего мира. И в этот момент отец выкрикнул то, что Трикси боялась услышать больше всего.       — Твоя мать умерла ЗРЯ! Умерла, рожая такое НИЧТОЖЕСТВО!       Эта ужасная мысль посещала Трикси десятки раз. Но услышать её из уст отца… Ни проронив ни слова, она развернулась, и, всхлипывая, побежала в свою комнату. Она решила. Хватит с неё.       — Вот результаты тестов, и… — маг покачал головой. — Простите, мистер Мэйрлин. Мне жаль, но в вашей дочери нет даже крупицы магического таланта. Зажечь огонёк на роге — её предел, и тот потребует колоссальных усилий. Возможно, спустя годы тренировок, ей станет подвластна простая левитация, но не более. В этом нет вашей вины. Она — тот единственный единорог из десяти тысяч, что рождается неспособным к магии. Не повезло, что сказать…       Отец Трикси не повысил голоса. Он поблагодарил учёного за потраченное время, заплатил и выставил за дверь. И только когда маг ушёл, мистер Мэйрлин позвал свою дочь.       «На это должна быть веская причина», — продолжал твердить отец. Год за годом, с самого жеребячества, он пытался заставить её проявить хоть какую-то магическую силу, пусть и небольшую. И год за годом она лишь больше его разочаровывала. Должна же быть причина, почему её магия не проявляется. Трикси что-то делает не так. Точно, проблема определённо в ней. Семья Мэйрлин была самой престижной семьёй магов во всём Хуффингтоне. Их магия всегда была исключительно сильной.       «Нет, — думал отец Трикси, — это всё её вина. Ленивая, бестолковая, глупая. Пусть старается больше. Она должна прославить свою мать, что умерла, дав жизнь самой могучей волшебнице Эквестрии».       — Неужели ты так всё и оставишь, Трикси? — говорил он, — Неужели хочешь подвести её?       Трикси, единственная дочь семьи единорогов Мэйрлин, сидела в своей комнате, корпя над книгами по магии. Сегодня единорожка вновь потерпела неудачу. Это был её третий экзамен по элементарной магии, и она не смогла поднять в воздух даже пёрышко. Её отцу начало казаться, что с его дочерью не всё в порядке. — Нет, — подумала кобылка, — Я ещё покажу ему…       На секунду она поддалась сомнениям, и в это мгновение ей померещилось тёмное нечто… где-то на краю её поля зрения. Что-то, похожее на клубок дыма или облачко… она видела его уже в третий раз. Нет, мне показалось, говорила она себе. А даже если и не показалось, у меня нет времени на эти глупости. Нужно учиться. Нужно доказать папе и всем, насколько она талантливая. Она сдаст следующий экзамен, и папа будет гордиться ею, и разрешит пойти в нормальную школу, и у неё будет много-много друзей, и все они будут любить её. Это точно. Все в Эквестрии, завидя её, будут говорить «Смотрите, это та самая Трикси!» Все полюбят её и захотят дружить с ней, и она больше не будет одинока, никто не назовёт её «разочарованием», и мамочка, смотря на неё с поняшьих небес, будет гордиться своей доченькой, и ей не будет стыдно за неё. Не будет! Ведь Трикси воистину великая! Трикси, Великая и Могущественная!       ОБМАНЩИЦА