Их чувства вспыхнули ослепительно-жёлтым, словно зарождающаяся звезда. Всё то, что они так долго скрывали, выплеснулось с невероятной силой, сносящей всё на своём пути.
Просто однажды какая-то девчушка слишком близко к сердцу приняла то, что Адриан никогда не будет с ней.
Всю битву у Ледибаг сердце было не на месте, хоть Кот и сказал, что спрятал Адриана
очень надёжно. Героиня с трудом дождалась, пока стихнет шумиха, и даже не заметила, что напарник исчез раньше обычного.
Не до него было, когда она неслась по крышам в сторону особняка Агрестов.
Запрыгивая в распахнутое окно, Ледибаг ног не чувствовала от волнения и не могла понять, она больше волнуется
за Адриана, или
перед Адрианом? Её сердце билось где-то в горле, пока она беспокойно осматривала комнату, раз за разом негромко выкрикивая заветное имя.
Адриан нашёлся за стеллажом на втором ярусе — запыхавшийся, взлохмаченный и такой в глазах Ледибаг
восхитительный-потрясающий-невероятный. От неожиданности она споткнулась и спихнула с полки книгу, создав слишком много шума. Адриан, обернувшись, распахнул глаза, тут же засиявшие ярче солнца.
Его мир сузился до одного-единственного человека, до несбыточной мечты, которая сейчас была совсем рядом — протяни руку только, схвати да не отпускай никогда больше в жизни. Ледибаг что-то говорила, спрашивала, объясняла, но Адриан не осознавал ни словечка, что-то невпопад отвечая. Он даже не заметил, как они спустились вниз, не обратил внимание, сколько времени прошло.
А Леди мялась, чувствуя себя жу-у-утко некомфортно. Адриан был странный такой, будто не здесь в этот момент. Может, он куда-то торопился? Или к кому-то… Уходить внезапно было как-то невежливо, а сытая Тикки всё никак не подавала сигнала — бой затянулся, потому что обиженная девчушка превращала всех окружающих в Адриана, и Ледибаг постоянно отвлекалась, до дрожи боясь, что один из них окажется настоящим. Она даже не смогла Талисман правильно использовать, а Кот буквально в последнюю секунду вытолкнул её из-под атаки и отправил заряжать Камень Чудес.
Сейчас же, снова не зная, что делать и как быть, Ледибаг краснела, пытаясь попрощаться с Адрианом, который, кажется, забыл вообще о её присутствии.
А Адриан очнулся, почувствовав ухнувшее вниз сердце, когда Ледибаг извинилась и сказала, что ей пора.
Героиня мягко улыбалась, отходя к окну, а в голове Адриана набатом билось «Нет-нет-нет!». Сильнее всего он хотел, чтобы она никуда не уходила, осталась рядом с ним.
Подсознание приняло решение за него, потому что самому Адриану не хватило бы смелости сделать то, что он сделал не осознавая.
Протянуть руку.
Схватить.
Не отпускать.
Единственным, что успела увидеть Ледибаг, был тот миг, когда взгляд Адриана вдруг стал осознанным, твёрдым, решительным. А дальше — его губы на её губах, его руки на её талии, его «Я люблю тебя!»… на её душе.
Адриан даже не сразу смог понять, что Ледибаг отвечает на его поцелуй. Опьянев от собственной смелости, он пошатнулся и сильнее вцепился в неё, боясь упасть и молясь про себя, чтобы она не распознала его слабости.
Дрожащая от восторга Ледибаг восприняла это так, будто Адриан хотел прижать её к себе сильнее, и обхватила его руками за шею, желая быть ещё и ещё ближе — боже, можно им стать одним целым?
Они не вспоминали о том, что нужен воздух. О каком воздухе вообще идёт речь, когда твоя мечта, твоя надежда, твоя любовь оказалась взаимной? Рваные вдохи между обжигающими поцелуями, тихие выдохи «Люблю» прямо в губы сквозь улыбку — и этого хватало, чтобы были силы продолжать упиваться собственным счастьем.
Когда всё-таки пискнули чёртовы серьги, Ледибаг отстранилась, едва не хныча. Пришлось приложить двойные усилия — надо было и самой отпустить Адриана, и выбраться из кольца его рук. Самообладание полетело к чертям, стоило ему взглянуть на Ледибаг полными мольбы глазами и спросить «Когда ты снова будешь рядом?». Не выдержав, Леди тут же кинулась обратно в раскрытые объятия и уткнулась во вкусно пахнущую шею, обещая бывать у него как можно чаще.
Она сдержала своё обещание, постучав — для приличия — в распахнутое окно спустя несколько часов.
***
Адриан думал, что их чувства никогда не угаснут. Ледибаг не верила, что они когда-нибудь смогут насытиться друг другом. То, что их любви для них стало слишком много, казалось просто тревожным сном.
Потому что каждый ожидал
другого. Потому что
пустые поцелуи, какими бы горячими они не были, рано или поздно надоедают.
Наверное, всё произошло слишком быстро и слишком ярко, и виноваты в этом были они сами.
Адриан каждый вечер с замиранием сердца ждал прихода Ледибаг, чтобы опять и опять сжимать в руках её тонкую фигурку, целовать её мягкие губы, вдыхать её сладкий запах.
Ледибаг каждый вечер с замиранием сердца запрыгивала в открытое окно, чтобы опять и опять сжимать пальцами его сильные плечи, тереться щеками о его мягкие щёки, вдыхать его свежий запах.
Они слепо поклонялись друг другу, восхищались, обожали. Каждый чувствовал себя идолом, божеством, чем-то запредельным.
И ни одному из них это не было нужно.
Они оба не могли вести себя по-настоящему рядом друг с другом. Маринетт обязала себя контролировать каждое слово, ни в коем случае не дать Адриану понять, что она вдруг не знает, что делать. Адриан запер в себе самого себя, запретив Нуару выказывать нос, и со временем каждая встреча всё больше и больше напоминала им светский раут, разбавленный поцелуями.
Которых становилось всё меньше и меньше.
Сил на то, чтобы любить маски, у них не осталось. А прятать «настоящих» себя не было больше желания.
С каждым разом их «свидания» проходили всё более отстранённо. Было непривычно не знать, что можно сказать — раньше они не задумывались об этом, всё свободное время занимая поцелуями и такими лёгкими признаниями в любви, сейчас казавшимися такими бессмысленными. Спонтанно ослепившие их чувства рассыпались в пепельно-серое холодное ничто, так подходящее под атмосферу особняка, ненавистную Адриану.
Ледибаг приходила всё реже и реже, будто бы это было ещё одно её
обязательство. Адриан
по привычке не закрывал окна. Они запутались, потерялись, увязли в ими же сотворённом хитросплетении эмоций, желаний и чувств…
…пока одним тёмно-синим вечером Кот Нуар не пришёл на балкон к Маринетт.
— Привет, Мур-рцесса! Эх, лохматая вся, губы обкусаны — и ты в таком виде гостя встречаешь?
— Простите, мсье Кот, но кто бы говорил! Сам-то вон небритый, щетина во все стороны!
и всё встало на свои места
