Нежно-розовый

Ира любила пионы. Особенно когда Арс врывался в её маленькую квартиру с большой охапкой нежно-розовых цветов, сияя как утреннее солнце. Она помнит, когда это случилось впервые. Девушка случайно призналась в том, какие цветы её самые любимые, а на следующий день он уже стоял у её двери с огромным букетом. И во все остальные дни тоже. Это было своеобразным ритуалом только для них двоих : новый день – новые пионы. Однажды Арсений вернулся из командировки с пятнадцатью букетами, еле дотащив это всё до её родного 4 этажа, аргументировав тем, что долги нужно возвращать. И это могло продолжаться вечно. Оно должно было продолжаться вечно. – Когда ты вернешься? – девушка застаёт его у входной двери, едва он собирается сделать шаг. Она прекрасно знает, куда он направляется, поэтому не считает нужным спрашивать. – Поздно, – он разводит руками, – ты сама понимаешь. Ира понимала. И не хотела его больше видеть. Она успела выйти из комнаты до того, как приступ оглушающего кашля настиг её вновь. Девушка не беспокоилась о том, что Арс услышит. Он наверняка уже спускается по лестничной клетке. Она наклоняется к раковине, кашляя так сильно, будто готова выплюнуть свои лёгкие. Так продолжалось уже два месяца. Однажды пионы закончились. Это неминуемо должно было случиться, вот только девушка не ожидала, что настолько скоро. Возможно, считала, что те чувства, которые сопровождали цветы, не должны были угаснуть так быстро, а может думала, что они вообще не должны были угаснуть. Так или иначе, однажды пионы закончились. Но только для того, чтобы потом прорасти в ней. Ира смотрит в раковину, куда только что упал маленький окровавленный лепесток. Она бережно берёт его двумя пальцами и поднимает на свет. За багровыми пятнами проступает нежно-розовая окраска. Она не плакала. Ей казалось, что она никогда не плакала. В любой ситуации, которая только могла случиться с ней, Ира оставалась твёрдой, как скала, переносила всё без лишних драм и истерик. Вот и в тот раз, когда она узнала о новом увлечении Арса, девушка не падала на колени, не плакала, не умоляла его. Она просто улыбалась, глядя ему в глаза. А на следующий день посадила пионы. Они стали единственной усладой для её глаз. Наконец-то найдя применение паре маленьких грядок возле дома, в который они переехали вместе, девушка смогла отвлечься от того, что так мучило её в последнее время. Она не рассказывала об этом никому, даже Арсению. Тем более Арсению. Он не должен знать о том, что медленно убивает её своими же руками. Ведь он в этом не виноват. Нельзя заставить человека полюбить насильно, а то, что он не сможет этого сделать, будет лишь причинять ему боль. Возможно, такую же, какую испытывает она всё чаще и чаще. Боль, которая готова разорвать её на части, которая не позволяет дышать. Нет, Ира больше не может дышать, как раньше, сейчас это непозволительная роскошь и каждый вздох девушки сопровождается откликом внизу позвоночника. Ощущение проходит вверх, поднимается по позвонкам, проскальзывает между лопаток и взрывается с сотнями искр. Будто внутри Иры праздничный салют. Вот только никто почему-то не продаёт попкорн и сладкую вату. – Зачем тебе эти цветы? С ними столько мороки, и не факт, что они зацветут, – он останавливается и быстрым взглядом окидывает нехитрую самодельную клумбу. – Мне нравится с ними возиться, – пожимает плечами девушка и добавляет, тихо, чтобы он не услышал : – Ведь они меня переживут. С каждым днём ей становится хуже. Она с трудом передвигается, но в одном и том же направлении. К своим цветам. Чувствуется некая ирония, что девушка приходит к сородичам тех, кто сейчас медленно убивает её внутри. Врачи, которых пригласил Арсений, ничем не смогли ей помочь и понять, что же с ней происходит. Но Ира знала ответ. Ветки начинали пробивать нежную кожу между её рёбрами. – Я... Боже, Ира! Я не хотел... Я... Прости меня. Пожалуйста. Прости. Она нашла в его глазах всё : ужас, отрицание, испуг, но не было ничего, что напоминало бы любовь. Зато было нечто иное. Боль. Девушка не видела, чтобы человек мог так сильно страдать. Чтобы, казалось, ещё чуть-чуть – и он захлебнётся болью, она выйдет за берега и затопит здесь всё : эту комнату, дом, город, и пионы. Их пионы. – Ты не виноват, – девушка гладит его по голове, когда он обессиленный падает ей на колени, не в силах сдерживать слёзы. Она переплетает между пальцами его волосы, как в другой реальности, в реальности, когда они ещё были счастливы, и невольно улыбается от воспоминаний : – Ты ни в чём не виноват. Она хочет увидеть свои пионы больше всего на свете. Но некоторым вещам случиться не суждено. Бутон раскрывается в сердце в начале июня. На следующий день расцветают пионы. Спустя неделю во всех местных газетах появляются статьи о сгоревшем доме в окрестностях города и трагической смерти хозяина. Соседи находят на пепелище два нежно-розовых лепестка.