Верлибры обо всем

На остановке Парка Победы двери в автобус Раскрылись, И девушка в них вошла – миловидная, с белой кожей, Волосы черные, наверняка крашенные, Собраны в хвост. Кроссовки NiKe, светлые джинсы, Косуха смешная, с ковбойской бахромой На локтях. Под курткой — байка спортивная, С капюшоном наружу. В целом, девушка приятная. Так зачем я смотрю на ее профиль? Что он мне говорит? Профиль, что ты мне говоришь? Профиль говорит, что мозг узнает знакомые черты — И тут я понимаю, что да, эти черты всплывают, Проступают медленно, Не спеша, Невесомо. Проявляются словно фотоны. И вот передо мною Ева застыла. Не первая Ева, а та Ева, с которой мы были знакомы Давным-давно. Десять лет уж точно прошло. Мы были в ту пору — девочки-бунтарки. Стайка черных готичных бабочек. Я носила плащ до пола, кожаный и брутальный, С ремешками по бокам. И гордилась им жутко. Ева имела вид потасканный и болезненный — Худая, как щепка. Но парням нравилось, потому что Ева была, В некотором роде, безотказной. Я же училась в десятом классе и лелеяла черную дыру в груди, В которой копились все комплексы Школьного возраста — Их было океан или больше. Мы ходили по грязным клубам с музыкой андеграуд, Где никогда не разобрать текст песни выступающей группы — Настолько дрянная там аппаратура. Мотали головой как парнокопытные в брачный период, Так что шея потом болела несколько дней. И пили алкоголь в больших количествах, прогуливаясь по аллеям Ближайшего кладбища. Особенно запомнился коктейль «Титаник» — половина литровой бутылки колы На половину бутылки водки, засыпать все пакетиком кофе 3 в 1, И трясти-трясти-трясти. Почему же «Титаник»? А потому что после такого Варева можно действительно стать Титаником И врезаться не то, что в дерево или человека, Но и в сам воздух, сразу же уходя на дно — То есть падая все равно. Пока я продолжала накапливать в черной дыре обиды детства, юности И заранее — обиды молодости, Предвкушая взрослую жизнь во всем ее многообразии, Ева решала другие проблемы — пыталась найти подработку В магазинчике дисков, С грехом пополам выпуститься из универа, Сказать парню, что бы он ее не бил. Глотала аптечные таблетки, Намеренно вызывая Передозировку и галлюцинации, И резала-резала, О, как она резала руки запястья ладони. Так вот. Еву знали многие. Кто же не мог знать Еву? Но я неожиданно влюбилась и перестала ходить на «шляпу» — Тотемное место всех бунтующих подростков, Расположенное в центре города Возле памятника Шаляпина. И перестала знать Еву. Ева утекла в непонятное будущее, Я же зависла на мгновение В настоящем (как оказалось зря). И вот теперь я наблюдаю в красном автобусе Девушку, так смутно и одновременно Навязчиво напоминающую Еву. Может это и есть Ева? Веет от нее по-прежнему тем самым – Бунтарством, нарушением правил, Превозмоганием и Глупостью. Всматриваюсь еще внимательнее — Замечаю кольцо на безымянном пальце. А вдруг это, правда, она? И все у нее хорошо? У нашей Евы? На этой мысли я как-то сразу же успокаиваюсь, Перестаю изучать девушку — Больше она не кажется интересной — И, упоенная жалкой иллюзией благополучия Евы, Выхожу из автобуса.