(не) влюбись

Ким Чонин абсолютно точно знал, что все девушки в мире делятся на три категории: красотки, простушки и ненормальные. Если с двумя первыми категориями он сталкивался постоянно и уже знал к ним подход, то третьи оставались для него тайной, и дело было совсем не в том, что он не умел с ними общаться, скорее просто не хотел иметь с ними дело. Каждая "ненормальная" была особенной и специфичной в своей ненормальности, так что для их покорения нужно было время и нервы, а Ким не привык особо заморачиваться. Ему нравились доступные кокетки, которые были готовы на всё благодаря его симпатичному лицу. И всё это прощалось ему. Просто не существовало ничего, что бы не умел Ким Чонин: учёба, спорт, общество, красота... Можно было бы перечислять до бесконечности, но всё же он являлся обычным человеком, поэтому его идеальность не распространялась на всех, а в частности, на одного единственного человека. Её звали Чон Сучжон. Это был не просто человек, а главный ураган в жизни этого красавчика, который не мог терпеть такого отношения к себе, но делал это почти на протяжении всей жизни. Сначала в детском саду, потом в школе, а теперь ещё и в университете. — Чон Сучжон преследует меня, не иначе, — сквозь зубы пробормотал Чонин, улыбаясь очередной безмозглой красотке. Рядом сидела его лучшая подруга и скептически наблюдала за очередной игрой Кима, который в каждой девушке видел трофей для своей многочисленной коллекции. — Я никогда не избавлюсь от неё. — Ты настроен слишком пессимистично. Подумаешь, ну знает она все твои постыдные промахи, пытается сбросить тебя со счетов по лёгкой атлетике и просто желает, чтобы ты сдох, но это же не повод убиваться? — Сыльги виновато улыбнулась, понимая, что сказала лишнего, но Чонин будто на автомате уронил голову на стол и громко простонал от бессилия. В столовой университета Кунми всегда было много народу, так что этот крик отчаяния никто, кроме сидящей рядом Кан, не услышал. Та лишь похлопала друга по плечу, посмеиваясь с его детского поведения. Расскажи кому-нибудь, что главный ловелас университета боится девушку, которая ниже его на полголовы — не поверят! Но такова была реальность. Конечно, Чон не представляла из себя мегеру и не несла за собой шлейф смерти. Сучжон воплощала силу и хрупкость одновременно: она не была низкой или высокой, имела худенькое телосложение, длинные чёрные волосы всегда собирала в хвостик, открывая длинную шею. Никто и никогда не видел её в вызывающей одежде, потому что она предпочитала джинсы и рубашки в клетку. На тонких запястьях звенели браслеты с разноцветными бусинками. Говорила она достаточно громко, несмотря на детский тонкий голосок, который был сильно похож на голос её старшей сестры. — Слышишь, она идёт, — произнесла Сыльги, услышав голос бывшей одноклассницы с коридора. Чонин поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда было больше всего шума. — И её свита с ней. В столовой через несколько минут появились три девушки, одной из которых была та самая Чон Сучжон. В руках она держала кипу бумаг. Это были листовки с призывом участвовать в летнем фестивале, который устраивают старшие курсы. Младшим старостам как всегда доставалась сама тяжёлая работа: заставлять народ учавствовать в этом мероприятии. Сучжон была одной из этих старост. — Эй, Ким-мокрые-штаны-Чонин, тренер Хон попросил зайти к нему после пар, — крикнула Сучжон через всю столовую Чонину, который пытался спрятаться за своей миниатюрной подругой Сыльги. — Не опаздывай! Она подошла к их столику и выложила два листочка, при этом мило улыбнулась Кан, а затем бросила осуждающий взгляд на парня. Единственное, в чём он был не идеален, как считал сам Чонин, были его вечные опоздания и задержки, несмотря на довольно перфекционистское отношение ко всему. Это было просто какое-то проклятие. — Да понял я! Иди уже! — проворчал Чонин, закрывая своё лицо листовкой, чтобы не дай бог не схлопотать от Чон по лицу. Она любила распускать руки в его сторону. На его действия она ничего не ответила и просто пошла к соседним столикам, чтобы вручить им листовки, хотят они того или нет. — Ненавижу её! — Не бросайся такими словами, — усмехнулась Кан, подозревая, что в скором времени эта глупая детская война закончится между ними. — Многое может измениться. Она не видела между ними настоящей ненависти, их гнев и ругательства были высосаны из пальца, будто так они пытались просто привлечь внимание друг друга. Сучжон и в правду знала много секретов из прошлого Чонина, но никогда бы не посмела кому-то о них рассказать. Таким человеком она была. И оба об этом знали. И если бы Ким на самом деле её ненавидел, то мог бы запугать её, но продолжал терпеть и прятаться за мнимым беспокойством о своей репутации. Сыльги наблюдала за этим цирком годами и предполагала, что он идёт к своему логическому завершению.

***

Чонин страшно опаздывал. Но у него была очень веская причина: его задержала очень симпатичная третьекурсница, пожелавшая узнать его номер телефона, а получила не только это, но ещё и парочку поцелуев. Только вот вряд ли Чон засчитает это за отговорку, скорее отдубасит его скакалкой. К сожалению, ей это позволительно. В их команде по лёгкой атлетике существовала определённая иерархия: спортсмены с лучшими результатами могут воспитывать тех, у кого ниже. Чон Сучжон на последнем забеге была номером один, а он только вторым. Ким со страхом открыл дверь, ожидая увидеть разъярённую девушку, но наткнулся на тишину и яркое заходящее солнце. Окна были нараспашку. На одном из стульев сидела Сучжон и смотрела что-то на своём фотоаппарате. Почему-то ему сразу же вспомнилось время, когда школьница работала на нескольких работах, чтобы купить себе профессиональный фотоаппарат, потому что любила делать фотографии больше всего на свете. Об этом знали немногие, но он был одним из них. — Тебя четвертовать или сначала поджарить? — поинтересовалась Чон, не отрываясь от своего крайне увлекательного занятия. Ким сглотнул и с опаской присел на противоположный стул, чтобы их разделял стол. В гневе Сучжон была очень опасна. — Ты. Опоздал. На. Час. — И ты хочешь убивать, я тебя понимаю, но ты должна быть милосерд... — Чонин не успел договорить фразу, как в его голову прилетела толстая книга из кучи, которая стояла рядом с Сучжон. — Хорошо, я понял, мы сегодня с тобой не договоримся. Сучжон не стала больше слушать этот бред, поэтому в атаку пошли и другие книги, от которых Ким отбивался руками. В какой-то момент он заметил, что очень ценная для девушки вещь лежала на краю стола, так что, недолго думая, он схватил её и понял, что облава книгами прекратилась. Она застыла, чувствуя, как ладони потеют, а глаза неотрывно смотрят на предмет в руках Чонина. Мозг практически кричал ей о том, что нужно забрать из его рук фотоаппарат любым способом, но тело будто окаменело от страха. У неё нет шансов против него. Он сильнее и выше, так что скорее всего ей под силу лишь выбить из его рук драгоценность, но тогда объективу конец. Поэтому она просто наблюдала за тем, как он нажимает на кнопку и видит последнюю фотографию, которую она сделала несколько часов назад. Лицо Чонина вытянулось, а после он не смог сдержать смешок, который перерос в настоящий смех по мере того, как его пальцы щёлкали кнопочки рядом с маленьким экраном. — Ты влюблена в Ким Донхёна? — наконец-то успокоившись, задал вопрос Чонин, но ответа не последовало. Сучжон закусила нижнюю губу и покраснела, чувствуя себя пойманной на месте преступления. — Ты делала его фотографии, как какой-то сталкер, Чон. Сейчас умру от смеха! — Нет, ты умрёшь от моей руки! — она будто пришла в себя, смущение прошло после его слов, оставив лишь обычный гнев на Ким Чонина. Кто он такой, чтобы смеяться над её чувствами? — Осторожнее, Ким-мокрые-штаны-Чонин, а то опять повторишь своё феерическое шоу! Ким Донхён учился на третьем курсе на факультете журналистики, и его называли самым странным студентом Кунми, но это было ещё слишком мягко сказано. На втором курсе он покрасил свои волосы в пепельный цвет и проколол уши, надев довольно странные цветные серёжки. Говорил он так же громко, как и Сучжон, постоянно выдвигал свои сумасшедшие идеи и готов был спорить до хрипа в голосе с теми, кто собирался говорить против. Он был её кумиром, несбывшейся мечтой, который замечал её только при раздаче заданий всем старостам, а в коридоре даже не замечал. А Сучжон чувствовала себя глупой влюблённой девочкой, которая в школе наблюдает за понравившимся мальчиком. Разве звучало не глупо? Вся её уверенность испарялась, стоило лишь заговорить об отношениях с противоположным полом. — Да ладно, Чон, я постараюсь тебя не смущать, но... чёрт! — он снова рассмеялся, на что Сучжон обиженно фыркнула и схватила последнюю книгу со стола, собираясь попасть точно ему по голове. — Стой! Тренер что-нибудь передал мне? — Что ты придурок, и завтра тебя ждёт адская тренировка, так что готовься, Мистер Мокрые штаны, — Сучжон показала Чонину язык, но книгу на стол всё-таки положила. А потом начала собирать всё, что кидала в однокурсника. — Ты собираешься мне помогать или нет? — А ты как думаешь? — хитро улыбнулся Чонин, как делал это, когда соблазнял очередную девушку. Но Чон наблюдала за этим на протяжении всей жизни и слишком привыкла к этому, чтобы её сердце хоть как-то реагировало на эту улыбку. Так что, не увидев должного эффекта, Ким просто начал помогать собирать книги. — Закончим побыстрее и пойдём домой.

***

Бессвязные движения, поцелуи куда-то в шею и ниже, а потом лишь её стоны. Всё это было так знакомо и привычно, поэтому не вызывало никакого восторга, только лишь приятное вожделение и что-то похожее на страсть. Чонин уже не мог вспомнить её имени, да и важно ли оно сейчас? Она податливая, у неё есть, за что подержаться, и волосы, почти белые, так не похожи на... её. Почему-то каждое своё "приключение" он неосознанно сравнивал со своим врагом. С Чон Сучжон. — Чонин, пожалуйста, — блондинка под ним почти молила его о продолжении, она была ненасытной, ей уже не хватало прикосновений и поцелуев, хотелось чего-то более масштабного. — Возьми меня. — Желание дамы — закон. Чонин начал искать застёжку от её платья, когда на всю квартиру раздался оглушающий звук мобильного телефона. Он бы и не обратил на него внимание, если бы это не была та самая мелодия. Когда-то Сучжон поставила на себя свою любимую песню, а он как-то не стал ничего менять, поэтому всегда знал, что звонит именно она. Без вариантов. — Прости, но я должен ответить, — Чонин виновато улыбнулся и встал с недоумевающей девушки, будто это было нормально. Блондинка отчётливо почувствовала себя выброшенной игрушкой. Конечно, она не ждала полного внимания от него, но ей хотелось потребовать к себе хотя бы простого уважения. — Надеюсь, у тебя была веская причина позвонить мне, Мисс Староста. Несколько секунд Чонин просто слушал то, что говорила ему девушка, потом просто отключился и посмотрел на блондинку, которая полулежала на его кровати, скрестив руки на груди. Да, он скорее всего обидел её таким своим поведением, а сейчас придётся ещё и оскорбить. Но ему не впервой. — Прости, красавица, но тебе придётся уйти, — он успел договорить, прежде чем её ладошка дала ему хорошую затрещину. Блондинка начала собираться, чтобы уйти, потому что слушать весь этот бред больше не было сил. — Я тебе позвоню, обещаю. — У тебя нет моего номера, придурок, — девушка на прощание кинула на него ещё один гневный взгляд и хлопнула дверью, навсегда покидая обитель этого ловеласа. Чонин спешил, потому что знал, что за очередное опоздание получит хорошую взбучку от Сучжон, а этого ему совсем не хотелось. Конечно, злить её было довольно весело, но и так же слишком опасно для морального здоровья. Жаркое лето никак не способствовало его скорости, потому что он попал в пробку и изнывал там, жалея, что не купил воду. Жарче, чем сейчас, ему будет только когда он приедет на место. — Ты опоздал, — Сучжон уже устала повторять эту фразу, но всё равно делала это каждый раз. Чонин почесал затылок и пожал плечами, смотря на старосту почти извиняющимся взглядом. — Остальные уже заняты работой, а так как ты опоздал, будешь помогать мне, ясно? — А не боишься, Маленькая Мисс Староста... — Чонин сделал несколько шагов, чтобы оказаться ближе к Сучжон. Та заметно напряглась от его действий, но характер не позволил ей отступить назад хотя бы на шаг, — ...что в итоге влюбишься в меня? Страшно? — Это ты, Ким Чонин, будь осторожен, не влюбись, — ей удалось придать своему голосу уверенность, но сердце отбивало просто бешеный ритм, этот звук отдавался в ушных перепонках, как звук барабанов. — А то останешься с разбитым сердцем. — Привет, Ким Донхён! — крикнул Чонин, а Сучжон испуганно повернулась, но услышала только заливистый смех своего врага. — Ты бы видела своё лицо сейчас! Сучжон густо покраснела, чувствуя себя настоящей идиоткой, которая попалась на такую глупость. Чонин перестал смеяться, заметив её странную реакцию. Что-то в смущённой Чон было привлекательное и невинное, что так давно он не видел ни в одной из всех тех девушек, которые встречались у него на пути. Он мог бы назвать её совершенной. Его рука сама собой дотронулась до её лица, будто она что-то неземное и прекрасное, что могло только существовать на Земле. Её глаза совершенно обычные, но в них горели азарт, доброта и сила одновременно. На её лице непонимание, но оно казалось слишком красивым по сравнению с томными взглядами всех его девушек. Это осознание ещё не дошло до него, но он был слишком близко к этому, на расстоянии вытянутой руки. Пока он не влюблён в неё, но осталось не так много времени. — Нам нужно работать, — Сучжон разорвала зрительный контакт, ощущая себя пойманной на месте, будто кто-то залез к ней под кожу и увидел все её сокровенные тайны. И почему этим кем-то стал именно Ким Чонин? — Не будем отвлекаться на глупости. — Не назвал бы это глупостями, — произнёс Чонин, смотря в спину Чон Сучжон. Кажется, только что он услышал биение её сердца в такт со своим, но стоило пока сохранить это в секрете. Ещё не время.

***

Подготовка к фестивалю была настолько изматывающей, что Сучжон умудрилась заболеть в жаркие деньки, только вот остаться дома и хорошенько отлежаться ей не позволила ответственность, возложенная на её хрупкие плечи. Фестиваль должен был начаться в десять часов утра, так что где-то с восьми Чон была на ногах. Их группа, как и все младшие, отвечала за один из клубов по развлечению. У них была мини-кондитерская. — Сучжон-а, куда лучше поставить стойку со списком? — спросила Сыльги, показывая на доску, которую держали два парня, закатав рукава белых рубашек и штанины. — То место, на которое мы собирались поставить её изначально, уже занято. — Чем занято? — возмутилась Сучжон и заглянула в зал, увидев на том самом месте столик. — Кто его сюда поставил? Уберите! И поставьте стойку, а столик ближе к выходу поставьте, только чтобы он не загораживал путь, ясно? — Есть, — ответили в один голос и парни, и Кан. Сучжон уже собиралась пойти дальше контролировать ситуацию, но остановилась, поймав за руку Кан: — Где твой друг? Опять опаздывает? — спросила Чон, получив от Сыльги виноватую улыбку. Эта черта Чонина совсем его не красила, но казалось, что это просто в его крови. — Хорошо, понятно. — Ты же знаешь Чонина, он просто чемпион по опозданиям, но на забег точно явится, — произнесла Сыльги, похлопав по плечу Сучжон. Она видела, как староста переживала за её друга, пусть и прятала своё волнение за грубостью. — Вот увидишь! Чонин и в правду явился, только вот прямо перед забегом, когда Сучжон уже успела переодеться и даже размяться. Но Ким всё равно успел назвать несколько причин, почему опоздал, так что было понятно: банально проспал. Только вот почему-то староста не стала тратить силы на то, чтобы отчитать его, и это даже покоробило Кима. Такое отношение было привычным и родным, и от таких мыслей он чувствовал себя мазохистом. Чон было просто не до него, болезнь давала о себе знать, и состояние с каждой минутой становилось всё хуже. Температуру ей удалось сбить таблетками, но горло продолжало несщадно болеть. К счастью, это был просто показательный кросс, где участвовали не только члены команды по лёгкой атлетике, ну и просто добровольцы. Перед тем как выйти из раздевалки, Сучжон несколько раз умыла лицо холодной водой. Как только они оказались все на старте, Ким заметил, что староста не очень то и воодушевлена, скорее, она выглядела уставшей. Её кожа выглядела бледнее обычного, а глаза безучастно наблюдали за подготовкой других участников забега. Чонин списал это на усталось. Пусть он и не видел сам, но всё равно знал, что она была на ногах с раннего устра, помогала обустроить помещение и просто следила за порядком. В этом была вся её сущность. — Никогда не видел тебя такой страшной, Староста, — усмехнулся Чонин и приложил руку ко лбу Чон, почувствовав исходящий от неё жар. — Ты заболела, что и следовало ожидать от тебя. Иди сядь. Внезапно он стал слишком серьёзным, но Сучжон не собиралась делать то, что он ей говорил. Больше всего на свете она ненавидела, когда кто-то пытался её контролировать — это было словно красная тряпка для быка. — И не подумаю. А тебе стоит вернуться на своё место и не мозолить мне глаза, Мистер Мокрые штаны, — она отвернулась от него, показывая всем своим видом, что разговор окончен, и не намерена она продолжать. — Я в порядке. Она не знала, почему произнесла последнюю фразу, ведь это звучало как оправдание. Но перед кем? Ким Чонином? Почему она должна оправдываться перед ним? Из-за этого волнения в его глазах, которое похоже на горячий чёрный шоколад, согревающий и приятный даже в летний день? «Не верь ему, Сучжон. Это всё ещё тот самый Ким Чонин, который без оглядки уничтожает девичьи сердца. С тебя хватит, и так он имеет над тобой слишком большую власть». — Не в порядке, — строго пробормотал Чонин и, схватив строптивую девушку под руку, пошёл прямо к тренеру, который уже собирался объявить начало кросса, но увидел своих подопечных. — Тренер Хон, Старо... то есть Чон Сучжон с самого утра плохо себя чувствует и собирается бежать кросс. Я предлагаю дисквалифицировать её! Тренер, мужчина средних лет, поправил кепку на голове и посмотрел на Сучжон, которая стояла на шаг позади Чонина. Хон был непреодолимым авторитетом для всех своих спортсменов, потому что отличался силой, профессиональностью и справедливостью ко всем и в любом вопросе. Его слово на тренировках всегда являлось законом. Под его взглядом староста сжалась, ей захотелось спрятаться за широкую спину Чонина. Конечно, Ким был прав насчёт её состояния, но нарушать планы ей не хотелось, ведь она должна была бежать в первой команде! — Чон, ты сейчас переодеваешься и садишься на скамью. Ясно? — голос тренера прозвучал довольно грозно, так что Сучжон не посмела с ним спорить и просто кивнула, ведернув руку из хватки Кима и покинув общество двух мужчин. — А ты, Ким, возвращайся на линию старта и покажи этим недоумкам, как надо бегать. — Есть, сэр, — шуточно поклонился тренеру Чонин и поспешил на своё место, счастливый от разрешения этой ситуации. Сучжон получила заслуженный отдых, и это главное.

***

После забега все проголодались, так что в их мини-кондитерской не было отбоя от посетителей. Хотя женская половина приходила лишь для того, чтобы поглядеть на Чонина. Он работал офицантом в зале, умело очаровывая каждую посетительницу, так что они не редко оставляли щедрые чаевые, надеясь заполучить его номер телефона. Но он не был сегодня настроен на знакомства. Сучжон сидела за барной стойкой и принимала деньги с довольных клиентов. Узнав о её простуде, однокурсники посадили её и сказали не вставать. Для приличия она возмущалась минут десять, а потом решила, что считать деньги не такая уж и плохая работа для неё. Тёплая атмосфера их кондитерской привлекала всех: даже несколько профессоров заглянули к ним и угостились румяными булочками. Но больше всего она обрадовалась другому посетителю. — Вы отлично справляетесь! — улыбнулся Донхён, наблюдая за происходящим в кондитерской. — Всё так уютно и прекрасно, не удивительно, что у вас сегодня так много посетителей. Ты большая молодец, Сучжон. Староста закивала, теребя кончик своего хвостика и глупо улыбаясь стоящему старшекурснику. Ким Донхён излучал какой-то свет и красоту, которую не все могли понять, поэтому называли его странным. Но Чон видела её, восхищалась и даже могла бы отдать ему своё сердце, только вот прошлая любовь никуда не хотела её отпускать, постоянно мелькая перед глазами. Чонин наблюдал за их общением и чувствовал недовольство от того, что видел. Чон Сучжон улыбалась слишком ярко и красиво, будто перед ней стоял человек её мечты, с которым она могла бы пройти всё, что угодно. И это бесило. Он сжимал поднос в руках, пытаясь слушать пустое щебетание симпатичной клиентки и при этом улыбаться, но взгляд всё равно возвращался к ней. Она смеялась слишком громко — так считал Чонин, у которого от её смеха звенело в ушах или же это было всё-таки от злости? Как бы ему не хотелось признавать, но он знал, что в конце концов его игра с женскими сердцами подойдёт к концу. Он влюбится. Это было неизбежным началом перед той частью жизни, с которой он не был ещё знаком. И Ким чувствовал, что это было связано с Чон Сучжон. — Староста, вот ещё несколько заказов, — Чонин положил на барную стойку деньги, при этом сделав вид, что рядом стоящего человека не существовало. Донхён неуверенно улыбнулся, но Ким просто развернулся и пошёл дальше обслуживать столики, кинув напоследок. — Считай быстрее! — Да поняла я! — фыркнула Сучжон и виновато улыбнулась Донхёну, чувствуя себя неловко из-за поведения Кима. Он в этот момент напомнил ей обиженного ребёнка, которому не хватало внимания взрослых. — Прости, пожалуйста. Просто у некоторых нет манер. — Всё хорошо. Не буду мешать вашей работе. Удачи! — Донхён показал кулачки и покинул их кондитерскую, заставляя Чон тяжело вздохнуть. Этот парень был очень милым, но почему-то её взгляд всё равно возвращался к другому человеку. Всегда. Их рабочий день подходил к концу, точнее, он почти закончился. Парни начали убирать столы в здание университета, а девушки всё вытирали и укладывали в коробки. Все были заняты работой. Сучжон сидела на барной стойке и считала всё, что осталось после их продуктивного дня. Чонин вместе со всеми таскал вещи, но иногда поглядывал на старосту, всё ещё переживая из-за её здоровья. Вокруг все шумели, кто-то ругался из-за коробок, другие смеялись, кидая друг другу разные вещи. Из-за этого всего у девушки разболелась голова. Она отдала Сыльги списки и сказала, что выйдет подышать свежим воздухом. Улица встретила её прохладой. Очередной летний день подходил к концу, солнце почти зашло и на город опустился сумрак. — Даже дышать легче, — произнёс Чонин, внезапно появившись за ней. Сучжон обернулась и кивнула. Он встал рядом с ней, прислонившись спиной к стене и позволив себе прикоснуться своим плечом к её. — Как ты себя чувствуешь? — Уже лучше. Спасибо тебе за сегодня, пусть я и грубила, но ты поступал правильно, — улыбнулась Сучжон. Сейчас всё ей казалось нереальным, будто она вновь стала девочкой пятнадцати лет, которая впервые познала свою первую любовь. Это был большой секрет, который она хранила много лет в своём сердце, не позволяя никому о нём узнать. Всё началось со случайных взглядов. Ким Чонин был её врагом чуть ли не с самого детства, их война началась ещё в песочнице, когда маленькой девочкой Сучжон пристыдила Чонина: он обделался в штаны, увидев кузнечика. Тогда-то и появилось позорное прозвище Ким-мокрые-штаны-Чонин, а потом уже пошли разные вариации. Мальчик не оставался в стороне, отвечая что-то типа хабалка, крикунья, командирша... но ни одно из них надолго не приживалось. А потом появилось странное чувство в груди, будто маленький светлячок бьётся внутри клетки, пытаясь вырваться наружу. Сучжон назвала это болезнью и сразу же сообщила об этом маме. Женщина на её сбивчивые объяснения тепло улыбнулась и сказала, что её болезнь совсем не болезнь, а симпатия. И почему-то всё это происходило рядом с Мистером Мокрые штаны. Их с натяжкой можно было назвать друзьями, но маленькая Чон была девочкой неглупой, даже подумывала признаться ему, только в последний момент поняла, что она не одна такая. Все девочки выделяли Чонина среди других мальчиков, делились с ним конфетками или ещё чем-то, а он с радостью принимал такое внимание и даже дарил каждой желающей милый поцелуй в щёчку. Тогда она решила его ненавидеть. — Что за слова, Староста? Вдруг я подумаю, что ты влюбилась в меня! — пошутил Чонин, получая от Сучжон лёгкий толчок в бок. — Ладно, молчу. — Я никогда не влюблюсь в тебя, Ким, — серьёзно произнесла Сучжон, чувствуя себя самой глупой на свете девушкой. Зачем она говорила это всё сейчас? Пыталась убедить саму себя? — Потому что человек, которого я полюблю, должен сделать то же самое и для меня. А отдать тебе сердце, значит вечно страдать от неразделённой любви, ведь все девушки для тебя вещь, которой можно попользоваться, а потом заменить на другую. Чонин сделал несколько шагов к ней, заставляя её поднять голову. Она всегда без страха и смущения смотрела в его глаза, надеясь увидеть что-то для себя. Чего она от него ждала? Слов? Признания в любви? Поцелуя? Все варианты казались Сучжон фантастикой. Они были врагами: задирали друг друга, портили жизнь и мирились без слов. Но Чон любила своего врага, и поэтому их борьбу стоило назвать бессмысленной. — Ты ничего не знаешь обо мне, Староста, — он наклонился к ней, стараясь вызвать хоть какую-то реакцию. Её слова задели Чонина достаточно сильно, потому что он уже был влюблен, как бы ему ни хотелось это отрицать. — Тогда продолжай убеждать себя, что никогда в меня не влюбишься. Сучжон не знала, почему он это сделал, но не нашла в себе силы, чтобы оттолкнуть его. Рука мягко легла на её талию, заставляя прогнуться и оказаться ещё ближе, если это было вообще возможно. Взгляд Чонина изменился, в нём горела уверенность и желание одновременно, она такого никогда не видела в его глазах. Но это продлилось всего секунду, потому что она почувствовала его губы на своих. Если бы у неё спросили, какие губы у Ким Чонина, она бы ответила: сухие, но приятные. Это было похоже на маленький взрыв фейерверков прямо перед её глазами. Поцелуй этого парня приятно её согревал, заставляя Сучжон цепляться пальцами за его рубашку, потому что без этого она не смогла бы стоять на ногах. Всё это казалось им чудным сном, который закончится, как только они отпустят друг друга. Ей не хотелось возвращаться в реальность, потому что там её ждало лишь разочарование и разбитое сердце. Она скрывала свои чувства слишком долго, они жгли её изнутри, лишь иногда затухая. А теперь и вовсе вырвались наружу. — А теперь не влюбляйся в меня, а я за этим понаблюдаю, — произнёс Чонин, оторвавшись от губ Чон Сучжон.

***

Она позорно сбежала после его слов, чувствуя, как слёзы начинали обжигать щёки. Ким Чонин попал в цель, разорвал её сердце в клочья и оставил истекать кровью своими последними словами. Губы всё ещё горели от недавнего поцелуя. Воспоминания всё сильнее обжигали девичью душу. Злость и обида смешались, заставляя Сучжон почти ненавидеть человека, без которого не могла жить. Она столько раз уговаривала себя перестать думать о нём, спрятала все чувства вглубь своего сердца и пыталась относиться к нему холодно. А что в итоге? Стоило ему проявить к ней лишнюю заботу, как она растаяла! И получила удар в спину. Это было в стиле Кима, так чему она сейчас удивлялась и из-за чего расстраивалась? Ответ был прост. Надежда. Всё это время она продолжала глупо надеяться, что её любовь станет взаимной. Сучжон верила в шаблон, что плохой парень обязательно полюбит свою хорошую девочку. Только эта история была не про них. Чонин отлично учился, был хорош в спорте, нравился учителям и обманывал девушек так, что они почти не оставались в обиде. И вряд ли кто-то называл его плохим парнем. Чон же умела отстаивать свою точку зрения, говорила довольно громко, училась чуть выше среднего и просто любила выполнять работу, не касающуюся учёбы. Их история была другой. Она назвала бы её "Не стоило в него влюбляться", будто предупреждение всем девушкам: не связывайтесь с ловеласами. Вот и посмотрите теперь на неё. Она лежала дома с температурой и жалела своё разбитое сердце, думая о том, как ей придётся через неделю встретиться с ним лицом к лицу. Горло нещадно саднило, а голова раскалывалась из-за тяжёлых мыслей и болезни, которая никак не хотела оставлять бедную девушку. Но это было временно. Простуда отпустила, а вот разбитое сердце всё равно болело. — Сучжон, ты закончила с планами? — к работающей брюнетке подошла староста старших курсов по имени Виктория. Она не любила, когда работа стояла, но Чон можно было понять. Её не было целую неделю в университете. — Мне они срочно нужны. — Я знаю, но я не успела оформить всё, как нужно. Зайди, пожалуйста, после пар, я как раз закончу к этому времени, — вздохнула Сучжон и снова принялась за работу, не дожидаясь ответа старосты. Как только дверь за Викторией закрылась, Чон устало вздохнула и опустила голову на стол. В комнате студенческого совета было тепло, солнце пробивалось сквозь окно, чему даже не могли помешать бежевые шторки. Вокруг царил полный порядок, благодаря хорошо составленному графику дежурств. Несколько стопок бумаг занимали весь общий стол, и Сучжон с прискорбием понимала, что это только половина работы. Но, с другой стороны, так она могла не ходить на пары, продолжать прятаться от того, чьё нахождение просто рядом могло разрушить выстроенный барьер. В этот раз всё могло рухнуть из-за этого поцелуя. Потому что она наивно продолжала вспоминать, как его мягкие губы коснулись её, а сильные руки подарили тепло, о котором так долго мечтала. Но это было мгновением. Теперь Сучжон предстояло бежать от самой себя.

***

Чонин целовал чужие губы, пытался смотреть в другие глаза и гладить тело очередной блондинки, брюнетки или шатенки... но всё было не так. Потому что теперь он хотел лишь одну девушку. Сучжон было так приятно целовать, что он продолжал прокручивать в голове их первый и пока единственный поцелуй. Кто бы мог подумать, что он будет сходить с ума из-за противной старосты Чон? Но несколько дней изменили то, что не могло случиться за все годы их общения, если его можно так назвать. По сути у Сучжон было множество качеств, которые Чонин ненавидел в девушках: громкий голос, самоуверенность, тёмные волосы, потому что он предпочитал блондинок, знание о всех постыдных поступках в его жизни, ответственность... да он мог бы перечислять до бесконечности! Только сейчас он понимал, что в этом было всё её очарование, красота Сучжон могла побить любую девушку. Это Ким понял для себя. А ещё он понял, что хочет быть с ней, и ни с кем больше. Когда Сучжон появилась в университете, Чонин намеревался всё сказать прямо, но староста решила избегать его! Ким понимал, что для неё это было большим потрясением, значит она чувствовала то же самое, что и он. По крайней мере ловелас надеялся на это. Что-что, а Ким Чонин был в себе уверен. Он точно знал, где можно было найти бегунью, если она не на уроке. У Чон не было привычки прогуливать пары или шататься без дела, скорее всего она торчала в комнате студенческого совета. Снова перебирала свои бумажки или делала списки учеников. Чонин просто называл её занятия одним словом. Скукота. Найдя заветную дверь, Ким открыл ее, наткнувшись на огромые горы бумаг на столе. Но живых людей он не обнаружил. Чонин нахмурился, не понимая, куда могла уйти Чон, и решил поискать её в другом месте. Но его остановил шорох. Странные звуки исходили именно от стола Сучжон, поэтому Чонин застыл на несколько секунд, а после расплылся в хитрой улыбке. Ему захотелось просто рассмеяться, но он сдержал свой порыв, чтобы преподать маленькой старосте урок. Сучжон явно сидела под столом, надеясь, что он уйдёт. Но Ким Чонин не собирался оставлять её в покое. Внезапно возникшее лицо ловеласа заставило Чон вскринуть от страха, а потом закрыть лицо руками, чтобы скрыть своё смущение. Чонин рассмеялся и сел на корточки, чтобы разговаривать с ней на одном уровне. — Надеялась сбежать? — задал очевидный вопрос Чонин. — Не получится. Потому что теперь ты должна быть рядом со мной. Я так устал ждать у порога твоего дома, что решил приклеиться к тебе насовсем. Здорово, правда? — С ума сошёл, Ким-мокрые-штаны-Чонин, — Сучжон пошла в наступление, чтобы его слова не смутили её. Она не хотела позволять ему с ней флиртовать. — Просто развернись и уходи, потому что я не влюблюсь в тебя. И ты не влюбись! — Поздно, — Чонин приблизился к девушке, заставляя её потерять дар речи. Чон шумно сглотнула, потому что почувствовала его дыхание на своих губах, и этого было достаточно, чтобы она забыла обо всём на свете. Такова была любовь: она стеснялась перед ним, но пыталась защитить остатки своей гордости. Постоянно. — Я уже влюблён в тебя. Это было фиаско для всей её системы, защиты, без которой она превращалась в самую обычную влюблённую девушку. Это было ошеломляюще и приятно для неё. Сучжон поверила ему, потому что видела его глаза в этот момент, а ведь она искренне верила, что любовь можно увидеть в глазах. Она взяла его за воротник и поцеловала так, как мечтала всё время. Ей хотелось повести в этой маленькой игре, стать главной на мгновение. И Чонин позволил ей это. В этом поцелуе было так много отчаянной нежности, будто Сучжон попыталась вложить в него свою обиду и любовь. И ловелас принял всё это с удовольствием. Они оторвались друг от друга на мгновение, чтобы потом опять продолжить, но Чонин успел сказать лишь одну фразу со своей фирменной улыбкой: — Влюбись!