Hallucination

Мой бумажный самолет разбился где-то возле скал, Где слышен шум морской, и ведьминский оскал Пугает всех мальцов, что видя огонек, Плывут сюда. (Которым невдомек, Что ждут их здесь не кров и не еда, Не теплая постель и свежая вода, А лишь объятья тьмы, тянущей в глубину, К холодному, зыбучему, коварному. Ко дну.) И я отвечу вам, что лучше б я прирос Корнем к земле, плотнейшим стеблем в грунт. И чтоб держаться мог за маленький утес, Когда меня лавиной серой und Холодной, ледяной, уносит вниз по склону. (Я так боюсь остаться без опоры.) Но, знаете, опора вещь такая, Что ты ее находишь в поднебесье, Зовешь ее к себе, приманиваешь, гладя, Она к тебе идет; считай, полезно Уметь с такими дикими общаться, Уметь пред шумной бурей не теряться. Но все, буквально, держится на том, Что эти ветви, земли, грунты, корни (Когда ты впопыхах глотаешь воздух ртом, Пытаясь отдышаться. (Выдох - больно.)) В один прекрасный миг теряют свойство жить, И начинают тихо, медленно топить. Я вам скажу, что завтра будет хуже, Без всякого сомненья и теней. А вы ответите, мол, «что же это, ну же! Нам некогда, ты сам себя жалей. Мы поплывем на тот утес у скал, И даже грубый ведьминский оскал, Он нас не остановит, да!» Увы Я знаю наперед, что ни мои мольбы, Ни ваши уж тем более старанья, Не разрешат тягучей внутренней борьбы — Огромно-океанского стенанья. Мой самолет, упав, разбился вмиг. В нем пассажир. Он, кажется, погиб.