Молоко с медом

Катана не то чтобы сильно пуглива или труслива, нет. Ее меч забирает души – если кого ей и стоит бояться, то это себя; но это же вовсе не значит, что у нее нет никаких переживаний. Люди вообще все очень похожи, и не только в том, как реагируют на холод, какой кофе заказывают в Макдоналдсе или с какой ноги встают с постели. Даже если у тебя есть суперсилы, если ты амазонка или безумная гимнастка, если ты любишь растения или умеешь создавать предметы силой воли – у тебя все равно остается то, что объединяет тебя с самым заурядным человеком. Чувства. Катана могла испытывать многие. Радость от того, что ее умение играть на музыкальных инструментах пригодилось хотя бы здесь, в Старшой школе Героев; печаль из-за болезни, которая не позволяет есть мороженое; опасения за свое будущее, как и у каждого в стенах этой школы. Всем этим чувствам, всем этим мыслям есть место в сердце Катаны, и каждое кажется таким обыденным, таким нормальным. Она уже давно привыкла к каждому из них, кажется. Кроме одного конкретного. – Ты переспала с Бистбоем? Да ла-а-адно, – раздражающе фыркает Харли, широко разевая рот в глупой улыбке. – Я этого не говорила. – Ну да, – назойливо тянет она, проскальзывая между рукой Катаны и ее школьным шкафчиком. – Ты просто сказала, цитирую: «Бистбой в постели просто зверь». Только сейчас Катана понимает, насколько двусмысленны ее слова, но она слишком устала, чтобы спорить с Харли. Это вообще возможно, спрашивается? – И это так, – склоняет голову Катана, заправляя алую прядь за ухо, и кашляет, прижимая учебники к груди. Она не знает, розовеет ли ее лицо от сказанного Харли или же это просто болезненный румянец. А Харли и не думает краснеть, только игриво подмигивает и бьет Катану локтем в ребра. – Вот и призналась. Скажи, - загораются тут же ее глаза, – а вы это делаете, как в тех японских фильмах? Бистбой превращается в осьминога? Катана действительно не хочет об этом думать, и не только потому, что это стереотип, поэтому, легко ударив Харли по носу учебником, она уходит. Она думает о том, что от ее «легкого» тычка у Харли немного потекла кровь, ровно столько же, как Харли думает о соблюдении чужого личного пространства. Катана будет действительно рада, если бы Харли умудрится хоть загуглить и не будет приходить на каждый концерт их рок-группы с заявлением: «Я думала, у вас здесь J-рок». А еще Катана будет счастлива, когда сможет посмотреть на термометр, а он не покажет ей тридцать семь и три. – Тебе нужно молоко с медом, – с легкой улыбкой всучивает ей в руки чашку Бистбой, аккуратно забирая ее учебник, и немного глупо щурится. Ни у кого из соседок Катаны уже не возникает вопросов, что он здесь делает. Живет, что. Как тараканы или летучие мыши или лягушки. Но, в отличие от них, у Бистбоя теплые руки, гораздо теплее самой чашки, и Катана не хочет их отпускать. Бистбой этого не понимает – он уносит ее учебник и сумку, а возвращается с пледом, в который закутывает подругу. Его пальцы очень тонкие, он мог бы играть на струнных, а не сидеть на барабанах. Но он считает, дурак, что «барабаны – это круто», и никто не может его переубедить. Никто, даже Катана. – Похоже, завтрашнюю репетицию придется отменить, – бормочет она в чашку. Ее чуть шатает, и перед глазами плывет, и объятия Бистбоя теперь нужнее, чем всегда – потому Катана и позволяет себе немного расслабиться. Она не замечает, как он доводит ее до комнаты, бурча: «Да, конечно, придется отменить, я это уже сделал, вообще-то, ты болеешь», но при этом выговаривая это все жизнерадостно. Сознание Катаны вновь немного проясняется, когда Бистбой осторожно усаживает-укладывает ее на несколько подушек на постели, и ее пальцы сжимаются на кружке с молоком и медом. Все уже немного остыло, но она ничего не говорит – ей, на самом деле, не хочется, чтобы он уходил. У него, может, и зеленая кожа, как у ящерки, но тогда Бистбой – любимая ящерка Катаны. И в таком состоянии она вполне может что-нибудь подобное ляпнуть… Или сделать неправильное, это и есть причина, почему она сегодня оставила свое оружие в комнате. Все равно больные супергерои не приходят на помощь людям – Катана до них просто не успеет добраться, - а на уроках мечи не очень нужны. – Тебе нужно поспать, – слышит она едва-едва. Это пар от молока или она просто очень рада, что Бистбой рядом? Катана сама не знает, но, когда зеленый ретривер укладывается ей на ноги, она хватается за его шерсть не думая. Собаки горячее людей, а их сердце самое открытое. Наверное, Бистбой – лучшая собака на свете, равно как и лучший человек. Только вот любит он всех одинаково сильно, как и любая добрая, ласковая, огромная собака, готовая зализать каждого мало-мальски хорошего человека. Катана не знает, любит ли она его, но одно понимает точно: для нее он вовсе не такой же, как все остальные. А это уже важно. Катана чешет Бистбоя за ухом бессознательно, и ей нравится, как мягка шерсть, как тяжел пес, как мокр его нос. Бистбою же нравится, когда кто-то просто чешет ему за ухом, и его подруга прекрасно понимает это. Она отпивает немного подостывшего молока и прикрывает глаза. На самом деле, ей очень нравится спать, когда Бистбой у нее под боком или прямо на ней. Просто Харли Квинн это знать не обязательно.