Некромант

      Порой грусть охватывает нас. Каждого. И мы тонем в ней, неспособные ни выбраться, ни умереть.       Я всё ещё помню, как ты сжимала мою руку, радостно смеясь и увлекая меня за собой. Я помню твой нежный смех, ради которого я мог совершить всё, что ты попросишь. И я помню твои глаза, что видели мою душу, но принимали её такой, какой она была. Да, я убил много людей, но ты знала об этом, когда встретила меня. Ты знала обо всём. Знала, с кем я сплю, знала все размеры моей одежды. Ты должна была убить меня. — Вот этим клинком? Да ладно, ты им даже не поцарапаешь меня, — возразил тогда я. — А мы посмотрим, — с не меньшим вызовом и задором отвечала ты, принимая любимую позицию.       Я смеялся над твоим желанием жить. Оно всегда было превыше всего, вот я и водил тебя везде, где только можно было хорошо ощутить риск. Мне нравилось вслушиваться, как рывками стучит твоё сердце, как ты прижимаешься ко всему, к чему только можно прижаться, сжимая руки в кулаки до побеления костяшек. Я смерти не боялся, я смеялся ей в лицо, рискуя жизнью чуть ли не каждую секунду.       Порой воспоминания настолько яркие, что проще признать реальность сном, нежели отказаться от них.       Когда мы говорили в третий или четвёртый раз, ты наблюдала за мной больше года. И ни разу за это время я никого не убил. Сначала не хотел, чтобы меня в чём-то обвиняли, а потом… Не было желания. Мне было достаточно вслушиваться в то, как быстро бьётся твоё сердце, ощущать твой пристальный взгляд, что едва ли не пилил меня на маленькие кусочки. Мы играли в игру, где каждый считал себя победителем, который хитро обводит врага вокруг пальца.       В тот день было даже жарко, чёрный цвет, что я всегда предпочитал, сделал из меня уголёк под солнцем, поэтому я и скрылся в тени. А вскоре появилась ты, немного встревоженная моей пропажей. Я мог бы встать и выйти, проигнорировав тебя, но я хотел поиграть, как я это делал всегда. Но знаешь, ты немного изменила меня. Даже своим появлением. Ты дрожала, так сильно, словно находилась где-то на Северном полюсе. Конечно, я подошёл к тебе. — Вы в порядке? — моя чёрная мантия немного напугала тебя, как ты сама призналась, но виду ты не подала, а просто упала в обморок.       Когда в безумия припадке ты имя чьё-то назовёшь, ты знай: душа твоя в упадке. И сам ты больше не живёшь.       Я не смог оставить тебя посреди улицы: ты была ценным источником информации, а её мне всегда недоставало. Я уложил тебя в комнате, где спал сам. После свежего воздуха на улице даже мне самому запах отваров был противен, что уж сказать о том, что когда ты проснулась, то тут же зажала рукой свой чувствительный носик, шумно кашляя. А шум я очень не любил. — Доброе утро, — вежливо поздоровался я. Да и вообще, не будь я вежлив и сдержан, многие мои жертвы не дотягивали бы до пыток. — Доброе, — ты была немного смущена или просто в недоумении. — Что я здесь делаю? — Да так, ты просто умерла, — мягко ответил я, тем временем перекрашивая оранжевых жаб в чёрных тонкой кистью. — Что? — кажется, эта новость не слишком-то удивила тебя, в любом случае, не настолько, как мне этого хотелось. — Говорю, умерла, — твоё непонимание меня просто выводило из себя. — От высокой температуры скончалась на месте. — А, вот как…       Когда ты крикнешь, проклиная тот встречи день… И ты, бесследно погибая, оставишь от себя лишь тень.       Я оставил тебя у себя. После смерти ты была почти что моей рабыней и подчинялась приказам (я ведь некромант, как-никак), но свободу воли я тебе оставил, ведь куклы были невероятно скучными, а мне не хватало человеческого общества. Хотя, возможно, люди были бы ко мне благосклоннее, не убивай я их пачками, но что поделать? На то я и некромант, чтобы уничтожать людей и превращать их в своих рабов.       Моя душа темнее ночи. И свет всегда приносить боль. Терпеть твой свет не хватить мочи. И не считай его своей виной.       Я привык к тебе, стал заговаривать с тобой… А ты отвечала, всегда весело и дружелюбно. До того, как я объяснил, что это я прикончил тебя. Вернее, немного помог. Возможно, ты могла бы жить где-то за белоснежными стенами больницы в состоянии овоща, но ты была красива, а я, увы, падок до красоты. Ты молчала несколько дней, и привычная тишина окутала меня с ног до головы. А потом сама явилась, остановившись на пороге кабинета, словно провинившийся котёнок. — Простите! — громко сказала ты, и я обернулся, внимательно глядя на тебя, слегка наклонив голову. — Я была неправа. Вы спасли меня… И я благодарна Вам! — ты поклонилась, а я лишь улыбнулся. Ты была моим светом. Маленьким солнцем, которое я запер ради собственной утёхи. Но, увы, мне не простили эту небольшую шалость. Боги… О, чёртовы боги, которых я никогда не признаю своими! Вы были всегда милосердны ко мне, так почему к моему свету Вы не были милосердны? Она заслуживала этого во множество раз больше, чем я!       Заканчивай свою игру. Я вновь скажу, что ты моя. Я за тебя сто раз умру. Да только ты уже покинула меня…       Но никто не слышал меня. Или не желал слышать. То была самая обычная ночь, я оставался в подвале — варил зелья для отлова крыс, уж больно они доставали меня. Наверху послышался шум. Я подумал, что ничего страшного, но когда услышал твой крик… О, чёрт, я тут же бросился наверх. Преодолев несколько пролётов, я оказался на верху. Всё было выжжено дотла. Весь мой чёртов дом, который я строил несколько веков! Но он не стоил и одного пальца с любой из твоих нежных рук. И ты… Тебя не было. Только маленький хрусталик, в который я когда-то запечатал твою душу. Я схватил было его, но камешек рассыпался прямо в моих руках. Я ненавидел тех, кто сделал это. И я отомстил… На моих руках всё равно было слишком много крови. И, убив их, я покончил с магией. Ты ведь хотела этого? Ты часто говорила, что я хороший человек… Но это не так. Я стал хорошим только благодаря тебе, ведь это ты своим светом очистила всю тьму, что была в моей душе.       Сегодня меня пригласили на вечер. Праздничный вечер в компании людей. И я пошёл, ведь ты бы хотела этого. В конце концов, это твой день рождения, а значит, я должен тебя слушать. Шумные, шумные люди. Я отошёл в угол зала, чтобы попрощаться с тобой в одиночестве. Прошёл уже год с нашей встречи. Твой день рождения, так сказать… — С днём рождения, милая, — прошептал я со всей нежностью, на которую был способен. — С кем ты говоришь? — обратился ко мне старый знакомый. Он часто посещал со мной твою могилу, он как никто другой понимал меня. — С Наташей, — ответил я, улыбнувшись. — Но она ведь мертва! — немного громче, чем следовало, сказал он. — Прости, — добавил позже и исчез в толпе.       Порой грусть охватывает нас.       Но я ведь некромант, правда? Я обязательно воскрешу тебя, но жить буду только так, как ты бы этого хотела.