Держаться за воздух

      — О чем задумалась? — Прохладные пальцы нахально скользнули по животу, неторопливо приподнимая тонкую ткань рубашки.       — О том, что я безнадежно захламила твою квартиру, — со смешком ответила Ира, поворачиваясь к майору. — Шмоток целый чемодан наберется.       — Можешь продолжать в том же духе, я не против, — тоже усмехнулся Зотов, не спеша убирать руки. Не отводя от ее лица изучающе-цепкого, хищного взгляда, пока горячие твердые ладони издевательски-медленно оглаживали спину легкими, невесомыми почти движениями. И, чувствуя как тело пылающими мурашками предательски отзывается на эту нарочито-невинную ласку, Ира в очередной раз поразилась тому, сколько власти этот донельзя самоуверенный тип имеет над ее телом: стоило только ощутить его бесцеремонно-уверенные прикосновения, встретиться глазами с потемневше-настороженным, диким взглядом, снова увидеть эту извечно-застывшую, обычно ужасно раздражающую ухмылку... Ее тянуло, непреодолимо и неуправляемо тянуло опять погрузиться в обволакивающе-сладкое, уничтожающе-жаркое безумие, которым так исступленно-яростно был переполнен этот мальчишка. Безумие, которому невозможно противиться. Безумие, помогающее ощутить себя на удивление почти-что-нормальным. Гребаная наркозависимость.       — Я так никогда не соберусь, — выдохнула Ира, опомнившись только когда первая пуговица на рубашке оказалась расстегнутой. Решительно отстранилась, приказав себе не расслабляться и сосредоточиться: вообще-то дома она должна была быть уже пару часов назад, но любимая работа с вечными форс-мажорами внесла в планы свои коррективы, и теперь Ирина с содроганием представляла, что вместо долгожданного отдыха придется еще и наводить порядок в квартире: за время ее отсутствия там все наверняка заросло пылью.       — Вообще не понимаю, зачем это "переселение народов", — подколол Зотов, наблюдая, как из шкафа появляется очередная блузка. — Не на другую же планету ты перебираешься. Вообще говоря, я надеялся, что ты все-таки хоть иногда будешь у меня оставаться. Ира напряженно выпрямилась, внимательно вглядываясь в как обычно непроницаемое лицо Михаила, и в насмешливой глубине холодных глаз ей почудилось что-то, похожее на затаенный страх и вместе с тем почти наивную надежду — так приговоренный к смертной казни признает безысходность своего положения, какой-то частью души все же питая крошечную надежду на снисхождение и благополучный исход.       — Посмотрим, — уклончиво ответила Ира и тут же отвернулась, забрасывая в сумку еще кое-какие мелочи. Не желая, чтобы Зотов заметил мелькнувшую тень торжествующей улыбки, почти самодовольства. " А ведь ты его сделала, Зимина, —ликующим эхом мелькнула в голове победоносно-сладостная мысль, — ты его переиграла. Он теперь за тебя и за тобой что угодно и куда угодно, хотя и сам себе ни за что не признается..."       — Я тебя отвезу, — без намека на вопрос заявил майор, доставая из кармана пальто ключи. Ира только кивнула. Автомобиль, мягко притормозив, послушно замер возле нужного подъезда, однако Зимина никуда не спешила. Подняв взгляд на темные окна своей пустой квартиры, с досадой признала, что вовсе не испытывает никакого облегчения и радости, возвращаясь в привычный, естественный круг прежней жизни. Она не боялась одиночества, конечно же нет, да и не была она одинокой на самом деле — мама, Сашка, друзья — те, что остались... Но все же какое-то неприятно-свербящее чувство совершенной ошибки, неверного шага, сбоя отлаженной, правильной до малейших деталей системы не покидало все равно. Но где, в чем? Она же, черт возьми, просто не может ошибаться! Ира решительно взялась за ручку, распахивая дверцу машины.       — Подожди, — напряженно-хрипло позвал Михаил, накрывая ее руку лихорадочно-горячей ладонью. Ирина повернулась, вопросительно глядя на непривычно растерянного, утратившего сейчас наглость и самоуверенность Зотова, которому явно было не по себе.       — Я мог бы сейчас наговорить всякой ерунды... — все также потерянно заговорил майор, не выпуская ее руки, — но я не хочу что-то выдумывать, распинаться... Ты же не хуже меня знаешь, что наплести можно все, что угодно, что угодно наобещать... Я такой, какой есть, и другим уже не стану. Но... Ира, — Зимина невольно вздрогнула, услышав это обращение не издевательски-мягко, не нагло-провоцирующе, а настолько неловко-неуверенно и оттого совсем непривычно, — я не хочу, чтобы все заканчивалось. Потому что ты... только с тобой... Я себя человеком чувствую, понимаешь? Не сволочью последней, не полной мразью, а человеком. Который даже может что-то сделать, совершить Поступок... И я не хочу, чтобы это заканчивалось. Он боялся. Боялся, выплеснув все то неясное, но такое сильное, что переполняло его изнутри, увидеть в ответ ледяную усмешку или даже услышать что-то презрительно-саркастичное, и ничуть не удивился бы этому. Но сдержанно-мягкая улыбка, вдруг приглушенно озарившая непроницаемо-строгое лицо начальницы, заставила недоверчиво замереть. Как и теплый шепот, легко коснувшийся его лица:       — А кто тебе сказал, что закончится?..

***

      — Подпишите, Ирина Сергеевна. Бледный, словно погасший Зотов выглядел каким-то измученным, даже больным. Ира, бросив мимолетный, но цепкий взгляд, только качнула головой: бухал что ли товарищ майор в свои законные выходные? Мельком просмотрела поданные бумаги, расставила в нужных местах подписи и тут же, скользнув взглядом по очередному листу, вскинув бровь, недоверчиво протянула:       — Зотов, а это еще что за херня?       — А что? Там же все написано, — устало, как-то бесцветно отозвался Михаил.       — Ты издеваешься что ли? — повысила голос Ирина Сергеевна. — Или с перепоя не отошел? Че вообще происходит, ты мне можешь объяснить?! Зотов молчал, невидяще глядя перед собой. Объяснить... Что он мог ей объяснить? Что за эти два дня, проклиная свое невесть откуда взявшееся упрямство, подтолкнувшее докопаться до истины, он едва не съехал с катушек, осознав, каким человеком является его отец? Что он не может больше, просто не должен работать здесь как ни в чем не бывало, зная, что из себя на самом деле представляет начальник Московской полиции? Что он теперь не имеет права спокойно смотреть в глаза женщине, едва не потерявшей сына из-за этих ублюдочных игр?       — Так, а ну-ка сядь, — приказала полковник, отшвырнув ручку. Решительно поднялась из-за стола, оказываясь рядом с Зотовым, сжала рукой плечо, резче и раздраженней повторив: — Сядь, говорю. И рассказывай. Михаил послушно уселся на стул, сцепив перед собой пальцы и избегая настойчиво-зудящего взгляда начальницы, и прежде, чем успел себя остановить, вымученно и тяжело обронил:       — Отец.       — Что-то...       — Нет, — бесцеремонно прервал майор. — Хуже. — И, помолчав, с усилием выдавил: — Это отец прикрывал своего приятеля Ширяева, который и замутил все дело. Утверждает, правда, что ни о чем таком не подозревал, просто давнему другу помогал, вот только мне что-то не верится. А вы как думаете?       — О господи! — ахнула Ира, невольно вцепившись пальцами в край стола. — Подожди, ты... ты уверен? Зотов промолчал, подняв на нее утомленный, совершенно больной взгляд.       — И ты поэтому...       — Мне нечего делать в ментовке, если даже сам начальник покрывает подобных мразей, — глухо, отрывисто бросил Зотов, вновь переводя взгляд на свои стиснутые руки. — Конечно, не мне судить, я и сам не пример благородства, но это... Это уже слишком, Ирина Сергеевна.       — Не горячись, — Ира осторожно коснулась ладонью его плеча. — Ну сам подумай, куда ты пойдешь? Это же твоя работа, твое место... Я-то ведь знаю. И потом, ты что, не видишь, что в отделе творится? МОБ без начальника, в дознании бардак, оперсостав неукомплектован, оперов не хватает: один уволился, другой в отпуске, третий на больничном. Если еще и ты уйдешь... Нет, я это подписать не могу, — отрезала Ирина и, скомкав рапорт, швырнула его в корзину для бумаг. — А вот отпуск дать могу. Развеешься где-нибудь в теплых странах, ну там море, коктейли, девочки... — добавила с хитрой улыбкой, и Зотов невольно усмехнулся в ответ.       — Спасибо, Ирина Сергеевна, — сказал тихо, с сожалением признав, что теперь, после всего произошедшего, и сам не хотел бы что-то так кардинально менять. Вот только остаться просто не имеет права.       — Иди работай, — хмыкнула Зимина и, когда майор уже оказался у двери, бросила слишком серьезно: — Ты нужен мне здесь. Когда за Зотовым закрылась дверь, Ира устало опустилась в кресло, прикрывая глаза и пытаясь избавиться от безжалостно давящих мыслей. Значит, все-таки Грачев... Пусть и не напрямую, пусть и не участвуя, а всего лишь закрывая глаза на собственные догадки и делишки давнего друга. Причем вряд ли за простое человеческое "спасибо". Ира сжала губы, чувствуя внутри тяжело поднимавшуюся волну ледяной злости. Нет, она не сможет оставить все это просто так. Просто не сможет, или перестанет себя уважать. Ира нетерпеливо схватила телефон, выискивая в контактах номер, наткнулась взглядом на нужную комбинацию цифр, однако звонить не стала. Восстановила по памяти знакомый маршрут, порадовавшись, что среди ее знакомых есть так много полезных людей, в том числе и один гениальный хакер, а спустя пять минут уже выезжала со стоянки отдела.

***

      — ... Внезапная, удивившая многих отставка начальника Московкой полиции генерала Грачева до сих пор вызывает недоумение и является темой для обсуждений в прессе. Напоминаем, генерал Грачев занимал этот пост... Ира щелкнула пультом, прерывая торопливую речь диктора, и, раскинувшись на постели, довольно улыбнулась. Кто бы мог подумать, что грозный и непобедимый генерал окажется на самом деле настоящим "колоссом на глиняных ногах", которого ничего не стоит свергнуть... Всего лишь правильная информация, поданная в правильное время правильным людям, и от былого генеральского величия остались только воспоминания. А самое главное — о скромной роли полковника Зиминой в этой громкой жизненной постановке вовсе необязательно кому-либо знать.