Игрушки

Тэн перекатывает по ладони шершавый теннисный мячик; позволяет ему упасть. Он катится, подмигивая салатовыми боками, и скрывается под креслом. Прошлой весной ей не было никакого дела до этих игрушек, но сейчас, в неестественной тишине, в чересчур плотном, точно театральный занавес, покое, руки сами тянутся разгладить мягкую бурую шерсть плюшевого мишки; хочется сесть на колени, чтобы рассмотреть получше железнодорожные пути, потянуться на носочках и снять кораблик с верхней полки – и тут же вернуть обратно, раскрасив пальцы пылью, а паруса – белыми чистыми линиями. Игрушки все так же, как тогда, разбросаны по полу, точно ребенка на середине игры прервал оклик матери из другой комнаты. Она не представляла это осознанно, но внутренне всегда была напряжена, словно ребенок вбежит сейчас обратно в детскую и недоуменно посмотрит на женщину, перебирающую его пыльные игрушки. Никто не заботился о том, чтобы они остались в целости, но Кукловод вернул все, как было. Тэн уверена в этом. Потому и напряжение не спадало даже с осознанием, что ребенок сюда уже не вернется. А вот она рассеянно роется в своем тайнике; из ящичка комода, точно диковинный змеиный язык, тянется на полфута к полу чуть изогнутая внизу алая лента. В волосах у нее – точно такие же ленты, и такими же перемотаны запястья и ладони. Тэн ведет себя так, точно заперта только в детской, а не в огромном доме, и больше никуда не решается идти, точно оживут те, другие, с ранами от сломанных ножниц, схватят ее за руки и утащат с собой; точно она и вовсе боится новых людей, не зная: стали ли они такими, какой стала она? Когда ты носишь не свое имя, ты и сам будто другой. А Тэн до сих пор не знает или не хочет знать, зачем она сохранила это новое имя. Оно защищает ее от людей или людей от нее? Она взбирается по лесенке на верхний ярус чьей-то детской кровати. Ее рост невелик, и можно расслабиться на пыльной постели, все еще хранящей багровые метки Тигрицы на подушке. Тэн смотрит в потолок, будто пытается прочесть иероглифы из трещин на штукатурке, и бездумно трет пальцами холодные серые простыни. В темных углах детской стелется невидимый туман.