Estel erin minuial (Надежда на рассвет)

      Звездный свет едва пробивался сквозь свинцовые тучи, нависшие над Имладрисом тяжёлым шатром. Воды Бруинен грозно ревели, словно пытаясь развеять пугающую тишину. Песни, обычно наполняющие сокрытую долину до краёв, иссякли. Ветер не шелестел больше в ветвях дубов и буков, не гнул сосны высоко на склонах гор. Даже иссохшие травы не перешёптывались, встревоженные редкими шагами тех, кто ещё жил под сенью Последнего Домашнего Приюта.       Увядающие деревья понуро опустили кроны, теряя последний лист. Палая листва устилала открытую веранду, выходящую в сад, где шумел водопад. Прозрачные занавеси были раздвинуты. Они безжизненно висели, растекаясь по полу серебристыми лужицами. Низкая софа с ножками, походящими на изогнутые стебли растений, стояла рядом с выходом на веранду. Бледный свет редкой звезды, прорезавший тугое полотно хмурых небес, освещал женскую фигуру.       Глаза Арвен Ундомиэль были закрыты. Чёрные волосы разметались по бархату валика, подложенного под голову. Лицо застыло, напоминая восковую маску. Меж сведенных бровей отпечаталась глубокая складка, прорезавшая идеально гладкий лоб. Под глазами залегли тени, словно слёзы застыли, так и не пролившись. Бескровные губы исказила судорога привычной боли. Грудь едва вздымалась, правая рука безжизненно свисала, касаясь лежавшей на полу книги.       Гнетущая тишина выпивала последние силы. Густой воздух не приносил облегчения, вдыхать его было ежесекундной мукой. Пересохшее горло саднило, но дотянуться до хрустального графина с водой не было сил. Ладони, холодные, как у мертвеца, покоились на белой ткани софы, сливаясь с нею. Тяжёлыми иссиня-чёрными волнами ниспадала юбка платья на пол, припорошенный жухлыми листьями. Громкий голос водопада, беснующегося в глубине безмолвного сада, долетал до притуплённого слуха тихим шёпотом. Единственный звук, возвещавший, что мир ещё не умер и что она ещё жива.       Давящую тьму, стоявшую перед внутренним взором, распалил огонь. Огромное, сочащееся пламенем око заполнило собой всё пространство. Истязающее забвение, продолжавшееся, как ей казалось, безмерно долго, ушло, сменившись острой болью, пронзающей сердце. С каждым новым вдохом она не проходила, а становилась сильней, словно чьи-то когтистые лапы проникли в грудь и впились в орган, выкручивая его… со сладостным упоением вырывая.       Слабый стон сорвался с потрескавшихся губ, замирая в мёртвом безмолвии покоев. Собрав последние силы, эльфийская дева произнесла:       — Estel… erin… minuial…* — прерывистый вздох отскочил от белокаменных сводов, разбившись на тысячи свистящих нот. — Estel.

***

      Ледяная поверхность светящегося шара обожгла руку, заставив Арагорна уронить палантир. Тот с чудовищным грохотом покатился по мраморному полу, алея кровавыми вспышками. Звон разбившегося кулона застыл в ушах, заглушая громыхание видящего шара, катящегося на другой конец тронного зала Минас-Тирита.       Следопыта будто взяли за горло мёртвой хваткой. Он судорожно вдыхал загустевший воздух, с трудом наполняющий лёгкие. Голова пошла кругом от видений, представших перед его взором в палантире. Правда ли, что Вечерняя Звезда угасла? Или это лишь лживый морок, возникший по воле Саурона?       Ощущение приближающейся смерти наполнило сердце Странника. Могучие плечи ссутулились, принимая на себя груз грядущей утраты. Широкими шагами мужчина стремительно направился прочь, стремясь как можно скорее выйти на воздух.       Струйка белого дыма таяла в вечернем воздухе. Оранжевые искорки метались в курительной трубке, то вспыхивая, то потухая. Редкие звёзды изредка мерцали, утопая в густой сини стремительно опустившихся сумерек. Их слабый свет выхватывал из тени суровый профиль Арагорна, что рассеянно глядел перед собой. Его губы беззвучно шевелились. Лишь только ветер слышал: «Арвен». Хлопья серого пепла кружились, оседая на белый камень древней крепости. 25 марта 3019 Т.Э. Мораннон       Железо и камень Чёрной башни разваливались на куски. Гигантские обломки летели вниз, с отчаянным свистом разрезая густой воздух. Глухо стеная, они ударялись о землю, поднимая облака седого пепла. Дух Саурона метался меж стремительно обваливающихся стен своей твердыни. Тёмный Властелин не желал верить, что он поражён, однако правда неумолимо настигала со всех сторон, словно летняя гроза. Его мир рушился, унося в небытие былое величие.       Кружащийся в воздухе пепел доносил запах огня, обжигающий ноздри. Арагорну было трудно дышать. То ли мешали сломанные троллем рёбра, то ли грудь теснило опьяняющее чувство победы. Но, несмотря на боль, воин вдохнул глубже, запечатлевая в памяти этот неповторимый запах. Барад-Дур рушился на глазах. Главная крепость врага уничтожена, как и он сам. Казалось, в этот день сердце будущего короля людей должно ликовать, но оно отбивает рваную дробь, болезненно сжимаясь от мысли, что, возможно, уже слишком поздно… Поздно для неё.       Он возводит блестящие от слёз глаза к небу в безумной надежде, но огромные грозовые облака, нависшие над равниной, не пропускают ничей свет. Ни свет солнца или луны, ни сияние звёзд.

***

Имладрис       Свежий ветер ворвался в покои Арвен, запутался в прозрачных занавесях, вырвался и прокатился по мозаичному полу, вороша жухлый ковёр из жёлтых листьев. Солнце залило белым светом веранду. Тоненькие ручейки золотистыми змейками расползлись, наполняя собой каждую клеточку плитки, сливающейся в причудливый узор под палой листвой.       Мёртвую тишину разорвал судорожный вдох. До сей поры неподвижная фигура женщины, лежащая на софе, вздрогнула. Распахнув глаза, она резко села, не переставая прерывисто дышать. Обведя недоумевающим взглядом свои покои, Арвен Ундомиэль медленно поднялась на ноги. Ослепительно яркое сияние, что лилось из сада, заставило её зажмуриться и прикрыть лицо рукой. Осторожно ступая, дева прошла сквозь стену солнечного света, льющегося снаружи. Кончики пальцев приятно защекотало, кровь забурлила в венах, заставляя онемевшее сердце биться чаще. Звуки внешнего мира обрушились внезапно, распарывая глубокую тишину, ставшую неизменной спутницей. Говор водопада, шелест травы, волнуемой ветром, еле слышный говор цветов, перешёптывающихся о чём-то своём, и птичья трель, заполнившая собой всё пространство.       Подойдя к мраморным перилам веранды, Арвен остановилась. Лицо овеяло нежное прикосновение прохлады. Через белую завесу водопада, искрящуюся каплями воды, что переливались на солнце подобно россыпи бриллиантов, проступил изящный силуэт дерева. Набухшие почки были готовы вот-вот прорваться, чтобы выпустить на волю истомившуюся листву. В безлистной кроне сидел соловей, и его голос звенел, напоминая реку весной, что едва освободилась от ледяных оков зимы.       Темноволосая дева лучезарно улыбнулась и, вытянув руку навстречу льющейся песне, запела сама. Её голос заставил птицу вспорхнуть. Неприметная птаха взвилась вверх, расправив крылья. В несколько плавных взмахов она преодолела расстояние от дерева до веранды. Усевшись на резные перила, серенькая певунья вновь залилась песнью, наблюдая за Арвен. Та, не переставая петь, легонько повернулась, чтобы наблюдать за маленькой гостьей, но не спугнуть её. Их голоса слились в один, пронзительно разливаясь в воздухе Имладриса.       Некоторое время спустя дочь владыки Элронда сидела за высоким столом и вышивала. На полотнище цвета молодой листвы из серебристо-белых нитей рождалось древо Гондора.