Ручкой рыжего цвета

В последнее время Тревор взял моду рисовать Дэнис. Иногда так, что она этого не замечала. В толпе друзей, например, или на отдыхе, или сидя на траве, пока она была занята чтением. Над рисунком он всегда делал пометку в виде названия книги, которую она читает. Названия менялись быстро, удивительно быстро. Дэнис глотала книги залпом, иногда за две недели, иногда за одну, а иногда за пару-тройку дней. Тревор хотел бы взять с нее пример, но быстро понял, что терпения у него ниже плинтуса. Терпение было только на рисование, и Тревор рисовал, пока руки не сведет. Раньше он рисовал пейзажи, дома, окружающие вещи, прохожих или что-то свое. Теперь все чаще и чаще он рисовал ее. Дэнис не возражала, но когда она замечала это во время процесса, все почему-то шло не так. Она начинала смотреть на Тревора в упор, спокойно и тепло, и у того начинали дрожать руки. Затем он однажды решился позвать ее к себе домой, пока родителей не было дома. Было холодно, и Дэнис согласилась. Мама Тревора, будто зная, до этого купила песочное печенье, и вечер вышел довольно уютным. Он показал Дэнис свою комнату, свои альбомы и блокноты, и она ушла, не прочитав за вечер ни страницы. В холодное или, наоборот, невыносимо жаркое время суток они стали чаще заходить к Тревору и снова занимались привычной деятельностью: Тревор рисовал или копался в телефоне, а Дэнис читала по странице в минуту. Вскоре Тревор научился рисовать Дэнис незаметно. Нужно было выбрать определенное положение в ее слепой зоне, и иногда Тревору, как математику, нужно было все просчитывать. Дэнис либо купилась на это, либо жалела своего спутника и делала вид, что ничего не подозревает. Дэнис зачитывала ему фразы, которые были ей по душе, и так Тревор больше и больше узнавал ее, и этим знаниям, казалось, не было предела. Дэнис в каждой книге находила что-то свое, родное и полезное. Тревору тоже нравились эти строчки. А потом он понял, что половина блокнота занята ее изображениями. Когда он долго не отрывался от скетчбука, а затем поднимал голову, то порой натыкался на ее пристальный изучающий взгляд. Он смущался, улыбался и получал улыбку в ответ. Иногда она сама просила Тревора нарисовать что-то, в основном их друзей и знакомых, а еще животных или его самого. Сам себя он рисовал по-идиотски, совсем непохоже, и Дэнис с этим по-доброму соглашалась. Половину лета они провели именно так, но не чувствовали однообразности. И однажды Тревор заметил, что она смотрит на него чаще. Внимательней, будто о чем-то серьезно размышляет. Так продолжалось дня два, и Тревор спросил, не тревожит ли ее что-то. Дэнис нахмурилась, вздохнула, улыбнулась и наконец сказала: - Ты рисовал ню? Сердце шугнулось от неожиданности, и Тревор честно ответил, что нет. Она спросила, хотел бы он. Тревор жутко замялся, понимая, к чему она клонит, и она спросила другое: примет ли он то, что она собирается сделать. Единственное, в чем Тревор был уверен сейчас - да, он примет. Он кивнул. Дэнис опустила глаза и встала. Она повернулась к нему спиной, разделась до нижнего белья, оставила одежду на полу и сняла остальное. Она не поворачивалась, груди не было видно, Тревор не осознавал, как у него горит лицо и горят уши, как задрожали руки и забегали глаза. Дэнис легла на кровать вниз животом, опустила голову и отвернула лицо. Она вытянула руки и расслабилась. Тревор бы пару раз хлестанул себя по щекам, если б это не нарушило атмосферу. Он нервно выдохнул и взял ручку рыжего цвета. Он решил, что ничего не будет стирать. В памяти вспыхнул их один единственный поцелуй, и Тревор стал наносить первые штрихи. Они были отрывистыми, потому что Тревор невыносимо нервничал. Раз в три минуты он позволял себе засмотреться и наблюдать за движениями ее дыхания, ровного и плавного. За это время они не сказали ни слова, потому что научились разговаривать молча, наблюдая. Ее дыхание говорило, что все хорошо. Его кропотливость над работой говорила, что все хорошо. Скрип ручки разной громкости говорил, что стыдиться и бояться нечего. Мурашки на руках их обоих скрепляли дружбу и любовь. Не было ни много, ни мало, было достаточно, ровно поровну нежности и умиротворения. Тревор хотел бы обнять ее и поцеловать в плечо, но запретил себе отвлекаться, чувствовал ответственность. Он подводил контуры тела и представлял, как касается их в живую, неосознанно влюбляясь в каждую линию, созданную его рукой. Когда Тревор окончил эскиз, он сообщил Дэнис и отвернулся, когда она встала, размяла руки и неторопливо оделась. Ее щеки были красными, она сказала, что посмотрит на работу позже, потому что еще не готова. Тревор смотрел на эскиз, и на ум ему пришла фраза, которую Дэнис однажды прочитала вслух. "В этом тихом образе воплотились все значения доверия".