За ивовым склоном

Наступали первые майские дни. Солнце нехотя пробиралось сквозь серебристые облака, разбрасывало свое золото по изумрудной траве - она под ласковыми касаниями ветра покачивалась из стороны в сторону, щекотя лапы пушистого рыжего кота. На небольшом склоне я вновь наблюдала за неторопливой жизнью Хогвартса, бросая тени на редких прохожих. Было прохладно - не обжигающе, скорее приятно. В неярких солнечных лучах неторопливо танцевала пыль, но ее быстро сдувал гуляющий ветер, словно недовольная хозяйка выметала сор из дома. Ветер заботливо взъерошил шерсть рыжего кота, прошелся по моим, еще не распустившимся, листочкам. Сегодня было по истине удивительное небо - не то чтобы яркое, но слепящее глаза, высокое и слишком ясное. Облака вспыхивали рыжим, как только Солнце прихорашивало их золотом.  Они горели перламутром и оставляли после себя легкую дымку, какая бывает от   маггловского   самолета. Он появился из ниоткуда, сотворившись из воздуха. Материализовался возле моих корней и со странным облегчением выдохнул. Солнце словно подмигнуло ему - зажглось красной звездой и стало стремительно опускаться к горизонту. Он был словно сам воздух - кожа практически что прозрачная, болезненно бледная, поступь - тихая и невесомая, а глаза - серые, точно такие же, как и небо в тот день. Я недовольно взмахнула своими ветвями - нечего было рассиживаться на моей территории. А он все не реагировал - смотрел на тлеющий в темноте Хогвартс и завороженно встречал первые зажигающиеся огоньки. Его темные волосы окрашивались то в иссиня-черный, то становились   темно-рыжими , но мне казалось, что они, воздушные и наверняка мягкие на ощупь - цвета топленного шоколада. Небо залилось ярким фиолетовым, а из-за горизонта показались свинцовые, тяжелые облака. Наверняка пора было гнать мальчишку обратно, домой, но во мне проснулись странные чувства сожаления - горького и слишком близкого человеку. Они разливались горячим вином по моим жилам и мне стало ясно, что я не смогу согнать сотворенного из воздуха мальчишку. По темной,   благородно-зеленой   траве плыло маленькое солнышко - кот крался ко мне практически незаметно, прячась в засыпающих одуванчиках. Он казался проводником, светлячком надежды - пару раз обтерся об ноги сотворенного из воздуха. Затем в два прыжка достиг меня и с неимоверным удовольствием впился когтями в нежную ивовую кору. Если бы я была человеком, я бы взвыла от боли, залепила коту подзатыльник и высказала бы все, что я думаю о   кошачьих. Хлесткие ивовые ветки били о землю, в надежде поймать негодяя, высокий ствол несколько раз перекрутился впопыхах поиска, смелые, но еще совсем нежные листочки отлетали от стебля, в хаотичном круговороте опускаясь на траву. Моя внезапная злость - как гром посреди темнеющего неба над   Хогвартсом. Ветер яркими порывами остужал мое негодование, а я лишь пыталась поймать его ускользающий хвост. Кот, сохраняя невозмутимость и остатки рыжей шерсти, нажал на самую нижнюю веточку и заставил меня утихнуть, покорно повесив ветви. И меня вновь охватило сожаление, но уже не от жалости к тому мальчику, а к себе - всего лишь веточка и ты обязана повиноваться коту. Закат приостановился, спешащие облака замерли - к месту происшествия спешила низенькая, весьма стройная девушка. Она быстрым шагом пересекла поляну и поднялась на склон - ее глаза метали молнии, опасно поблескивая в темное затихшего вечера. Она рвано дышала и кинула быстрый взгляд на мальчишку и кота - те сидели рядом. Парень кидал на нее веселые взгляды и пытался погладить кота, но тот не давался - шипел и слегка кусал его бледную руку. - Кто ты такой? - она спросила его громче, чем следовало бы, и со слишком явными нотками злости в голосе. Он поднял с земли маленькую веточку - на ней все еще расцветала молодая зелень, слегка светившаяся в наступающей темноте. - Том, Том   Реддл , - он улыбнулся и подошел ближе, чтобы отвесить ей шутливый поклон, - А ты? Она замерла от недоумения и несколько раз втянула вечерний воздух - пахло сладкими почками тополя, озоном и надвигающийся грозой. - Гермиона Грейнджер, и   я не могу понять, почему ты потревожил Гремучую иву, - начала она, не обращая внимания на Живоглота, который старательно терся об ее ноги, посмотрела на меня. - Очень приятно, Гермиона, - он кивнул ей   и перевел взгляд на рыжее солнышко, - Это твой кот устроил разгром, - поясняет Том и смотрит в ее глаза. Гермиона открывает и закрывает рот, сжимает кулачки и отмахивается от последних, не сильно слепящих лучей Солнца: - Да лучше бы сказал ему спасибо, за то, что дерево не убило тебя! - ветер холодным порывом заставил ее закутаться в свою мантию, но ее, даю честное слово, горящий взгляд разгонял холод наступающей ночи. Она смотрела на него рьяно, разжигала пламя ее черствой, бумажной души, заставляла уходящий закат вновь разгореться на горизонте и бросить нежно-красные  тени на землю. Я бы сказала, что это было противостояние - ее, яркой, как последний луч Солнца, и его - насмешливого и холодного, как осенний воздух. - Уж поверь, я бы справился, -   Реддл подходит к ней и вкладывает в ее руку нежную веточку ивы. Он касается ее пальцев, проходит по нежной коже запястья, сжимает ее тонкие пальцы и все не отрывает взгляда от ее румяного лица. Она ошарашенно смотрит, как Том Реддл растворяется в ощутимом и вязком воздухе, а теплое, приятное прикосновение тает на ее запястье. Мальчик, сотворившийся из воздуха, растворяется в нем, оставив после себя лишь маленькую веточку ивы. Небо гаснет, ярко-красный сменяется серым, а некогда едва показавшиеся листочки расцветают зеленью в холодной майской ночи. День уходит, навсегда оставляя место удушливой ночи. Я бы сказала, что это противостояние, но это - противостояние двух любящих сердец, потому что в ее руках - распустившаяся веточка ивы, а в его   - рыжий клок шерсти, с   запутавшимися   там тополиными почками.