Падая спиной назад

Когда в уши врезалось: «Я люблю тебя!», Ледибаг не знала, куда деть свои глаза. Сразу всё тело, руки, ноги, да и голова, - всё казалось неуклюжим и неудобным, слишком корявым и несуразным. Любовь, которую ей преподнесли на раскрытых ладонях-лапах, с блестящими глазами и ужасно красными щеками, резала сердце напрямую, не задев костюма и маски. - Я... прости, но пока... Нуар отступил назад и, подняв руку, взлохматил чёлку, улыбаясь. - Да, я догадывался!.. Спасибо, что выслушала. Извини, если ты чувствуешь себя неловко! Он что-то тараторил, не давая Ледибаг вставить и слова. Быстро и сбивчиво говорил, отступая к краю крыши. И, сделав последний шаг, провалился в пустоту между домов, оставив в воздухе оборванное на полувздохе слово. Ледибаг рванулась к краю, но услышала, как под подошвами шуршит песок и мелкие камушки, выбитые временем из асфальта. Ледибаг легла на живот, свесив голову вниз. Хвостики смешно распушились, а Ледибаг зажмурилась, стараясь стереть из памяти все ужасные картинки, что произошли буквально пару мгновений назад. Душу, казалось, рвали теми самыми чёрными когтями Кота, во имя возмездия и мести. - Кошки всегда приземляются на лапы... чёрт... Она не помнила, как добралась домой, как забралась в кровать и уснула, но на утро голова была до ужаса тяжёлая, а веки отказывались открываться. Даже дружелюбный шлепок от мамы не помог пробуждению, и Маринетт, подобно зомби, поплелась в коллеж, в мыслях стеная и коря себя за поведение с Нуаром. Даже Хлоя со своими выпадами не вызвала никакой реакции, кроме пожатия плеч и отворота головы. - Слушай-слушай, ты не поверишь! – Алья, необычайно бодрая, буквально влетела в кабинет и с шумом приземлилась рядом с Маринетт, почти осязаемо светясь от восторга. Маринетт поморщилась, но привела себя в состояние заинтересованности, с видимым усилием вслушиваясь в чересчур сбивчивую и быструю речь Альи. Но та, видя, что её не улавливают, схватила Маринетт за плечи и слегка встряхнула: - Ау, Маринетт вызывает Земля, приём! - Приём-приём... прости, не выспалась, - зазевав, Маринетт рукой показала, мол, ещё раз повтори. Вошедший Адриан будто копировал Маринетт, так же широко зевая и усаживаясь на своё место, попросив Нино не трогать его некоторое время, укладываясь на сложенных руках. Алья закатила глаза: - Говорю, Нуара отвергли! Челюсть щёлкнула, а Маринетт, ойкнув с открытым ртом, осторожно его закрыла, моргая. Неужели их видели? Но как и откуда? - Откуда?.. - Он сам рассказал мне! Вчера! На улице! Я шла из магазина, а он сидел на парапете! И был такой печальный, даже не ответил ни на один из моих вопросов. И потом просто сказал: «Я был отвергнут любовью всей жизни. Будь осторожней с ней, Алья». Странный, правда? Закивав в знак согласия, Маринетт прикусила язык. Такое поведение было явно несвойственно Нуару, он бы поскорее ушёл от Альи, ответил бы каламбуром, или ещё как-нибудь вывернулся из ситуации, но всё указывало, да нет, сигнализировало прямым текстом: её отказ ранил его почти смертельно. - А ты не думала, что Ледибаг просто не может пока ответить на его чувства? - Пока?.. – приподняв бровь, Алья сложила руки на груди, мотая головой, - Детка, это был явный отказ! - Но ведь тебя же там не было? Ты же не слышала, что она ему говорила! А, может, она просто не смогла ему объяснить, потому что не могла сказать и слова от неожиданности или из-за потока мыслей вслух?.. Или, - осёкшись, Маринетт отодвинулась от Альи, оправляя пиджак, - или он просто не так её понял... В любом случае, у тебя есть только слова Нуара. - И это я слышу от человека, который сам буквально две недели назад провально признался в любви, - вспыхнув, Маринетт сглотнула и тяжело посмотрела на Алью, которая, кажется, поняла, какую глупость ляпнула. – Прости, я не хотела, вырвалось, не задумавшись. - Ничего. Я же вела себя так же. Даже шлёпнулась назад... так же, - уже чуть тише добавила Маринетт. Она встала, обронив Алье, что хочет умыться, и ушла из кабинета, кожей ощущая, что на неё пристально смотрят. «Я слишком много болтаю! И слишком много от сердца. Чуть не спалилась, что я и есть Ледибаг», - в туалете было пусто, так что Маринетт свободно и не спеша умыла лицо, помассировав виски и проведя холодными ладонями по шее и плечам. Напряжение, сидевшее в голове, постепенно проходило. А в голове слайдами проматывались кадры её довольно-таки неуклюжего признания Адриану. С вручением подарка, который тот принял, но ничего не ответил внятного. И Маринетт тоже тогда затараторила, боясь услышать явный отказ, начала отступать, стремясь спрятаться, а в довершении полноты картины ужасно глупо зацепилась нога за ногу, завалившись назад и ободрав локти. Она убежала, не желая слышать «нет» из уст того, чей портрет украшал стены её спальни почти два года. До того момента, как Маринетт, видя весь мир сквозь слёзы, аккуратно снимала их и складывала в коробку, которую убрала подальше в шкаф. Потом они с Альей, которая буквально напросилась на ночёвку, долго-долго рыдали вместе (в большей степени Маринетт, Алья её лишь подбадривала), обсуждали все минусы Адриана, которых оказалось достаточно мало, смотрели сопливые комедии и впервые пили вино, которое Сабин принесла дочери, чтобы той было легче уснуть. Поэтому признание Нуара было ей так болезненно. Она ведь это уже проходила на собственной шкуре, почти один-в-один. И она ведь не хотела отказывать. - Я просто хотела попросить его подождать, - убеждала Маринетт своё отражение, - чтобы разобраться в себе. А он и слова не дал вставить... Протерев лицо и руки бумажным полотенцем и убедившись, что уже не похожа на умирающего зомби, Маринетт плечом толкнула дверь в туалет, выдохнув: - Глупый кот... - Насколько глупый? Адриан, стоявший у двери, тоже выглядел не свежим и бодрым, как обычно. Маринетт, внутренне сжавшись, отступила на полшага, оставляя между ними расстояние вытянутой руки. - Кто глупый? - Кот, о котором ты рассуждала, - Адриан кивнул в сторону двери, которая ещё ходила туда-сюда, поскрипывая.* - Подслушивать плохо. - Так вышло, прости. Так насколько глуп тот кот? - Он... просто поступает слишком быстро. Бегает, ломает, не хочет слушать. - ...и, как и ты, падает назад после признания. - Имен... Маринетт резко подняла взгляд, копчиком ударившись о перила. Несчастный вид Адриана, мешки под глазами и вопросы как-то слишком удачно-неудачно сложились в одну картину. - Нет... нет-нет-нет! - Да. Я это понял по твоему разговору с Альей и то, как ты его-меня защищала. - Это не может быть правдой! И говорила я то, что первое в голову пришло! Над их головами зазвенел звонок, но Адриан, кажется, и не спешил вернуться в класс. Он даже не сдвинулся с места, всё так же устало и с неким страхом смотрел на качающей из стороны в сторону головой Маринетт, которая, как заведённая, твердила: - Это слишком смешно. Это слишком смешно... слишком больно! Она отпустила перила и сползла на пол, смотря на слишком яркие для такой ситуации кеды Адриана. Который медленно, осторожно, будто боясь спугнуть, подошёл и сел рядом, но на расстоянии, стараясь не влезать в личное пространство Маринетт, дабы не доставлять ей неудобства хотя бы в этом плане. - Ты права. Это правда чертовски больно. Прости, теперь я понимаю, что ты тогда испытывала. - Да, будто Катаклизмом по сердцу, - Маринетт подтянула к себе колени, обнимая их руками и кладя на них лоб. Адриан нервно крутил кольцо на пальце, смотря в стену напротив них. – Слушай... у тебя сейчас тоже пустота внутри? - Угу. Просто оболочка, будто душу вынули. - Мы их, - она усмехнулась, - отдали друг другу. И не приняли, предпочтя забыть. Поэтому и пусто. Голос был бесцветный, уставший. Адриан повернулся к ней всем телом, отводя будто поблекшие глаза. - Послушай, Маринетт... я знаю, что это сейчас прозвучит странно и ужасно, но, может, мы попробуем начать всё сначала? – Маринетт подняла голову, чуть кивнув, - Ну, конечно, не так я представлял открытие личностей. Не подслушав разговор за спиной. И, раз уж у нас случилась неразбериха, может... что? Маринетт подняла руку, останавливая его начавшийся монолог. И грустно хмыкнула: - Нужно было тебя вчера так остановить. Давай лучше сначала научимся дружить. А там уж будет видно, идёт? Изменив положение руки, Маринетт протянула ладонь Адриану в приветственном жесте. Он осторожно принял её, сжав нежно, но в тоже время сильно. - Возможно, мы сможем полюб... - Стоп! – она, вспыхнув, сжала его пальцы так, что Адриан весь скривился, - Никаких «полюб»! Сначала дружба! Дружба! Надо привыкнуть, что ты – это Нуар. - Зато я теперь ни капли не сомневаюсь, моя Леди... – он тряс пальцы, улыбаясь. Не удержавшись, Маринетт засмеялась, смотря на столь необычную картину. Собирание сердец и душ по кусочкам началось, пусть и не так, как хотелось и планировалось.