Часть 4.
13 мая 2017 г. в 00:38
Анна Викторовна перевела взгляд на Якова, тот отрицательно покачал головой.
— Сашенька, а где ты видела тетю? — спросила женщина, подходя к дочери и мужу.
— Вот здесь, — девочка показала рукой в тот самый угол, где несколько секунд назад Анна и сама видела нечеткие очертания духа.
— А потом она… — девочка неопределенно развела руками и умоляюще посмотрела на маму: — Можно я побегу смотреть подарки, которые мне папа и дедушка привезли?
Сашенька завозилась на руках у отца, пытаясь вырваться на свободу. Яков Платонович поставил девочку на пол, она сейчас же выскользнула из его рук и побежала вниз по лестнице с криками:
— Митя! Я уже бегу, без меня не смотри!..
Яков прижал жену к себе, вдыхая ее запах, и замер не в силах отпустить. После нескольких дней разлуки он должен был почувствовать биение ее сердца, ощутить ее тепло, чтобы убедиться, что они снова вместе.
— Что это за «злая тетя», которую видели все, кроме меня? — наконец, произнес мужчина. Он взял женщину за плечи и чуть отстранил от себя, чтобы видеть ее глаза. Его рука машинально потянулась к непослушной прядке волос у левого виска.
— Я даже не поняла, что это была женщина, — с сожалением произнесла Анна. — Сашенька очень сильный медиум, гораздо сильнее, чем я.
— Ничего, у нее есть ты, и ты научишь ее обращаться с духами, даже со «злыми тетями»…
— Вот только где найти второго Якова Платоновича, который поверит в то, что она видит духов?..
— Ну ты-то меня убедила… А потом, есть же, к примеру, Антон Андреевич… Вот его и убеждать не надо было, он всегда верил каждому твоему слову, — усмехнулся Штольман.
— Яков Платоныч, да вы ревнуете? — Анна Викторовна удивленно посмотрела на мужа.
— Еще чего! — усмехнулся Штольман. — Лучше расскажи, что у вас здесь происходит?
— Мне кажется, что меня уже несколько дней преследует дух, но почему-то он никак не хочет показаться полностью… Вот Сашенька его увидела и даже поняла, что это женщина, а со мной он общаться не желает… А как вы? Как съездили? Папина подзащитная оказалась невиновна?
— К тому моменту, когда мы приехали в Санкт-Петербург, Антон Андреевич уже сам во всем разобрался и вычислил убийцу… Но поскольку она успела уехать в столицу, то он попросил нас помочь в ее поимке… Я воспользовался своими старыми связями, так что на днях ее доставят в затонский суд…
— «Ее»? Это женщина? — удивилась Анна.
— Ну да, бывшая любовница мужа. Он ее бросил — она его убила, банальная история… Правда, свалить все решила на жену… Впрочем, тоже банально… Кстати, а что ты делала в моем кабинете?
— Дневник читала, — виновато улыбнулась Анна. Яков взял со стола тетрадь и покачал головой.
— Не уверен, что тебе надо это читать… — произнес Штольман с сомнением и положил дневник на место. — Представляю, каким самоуверенным болваном я выгляжу.
— Что ты! Ты-то как раз выглядишь хорошо… А вот я… Не представляю, как ты меня терпел?
Яков рассмеялся и обнял жену. Касаясь губами ее волос, он прошептал:
— Ты была так очаровательна, особенно, когда злилась…
— Яков Платоныч! Так вы специально меня дразнили? Да как вы могли? — возмутилась Анна и попыталась вырваться из объятий.
Внезапно с лестницы послышался голос Марии Тимофеевны:
— Аннушка! Яков Платонович! Где вы?.. Спускайтесь, обед на столе!
Яков и Анна замерли, как нашкодившие гимназисты, застигнутые на месте преступления, и переглянулись. Видя, что Аня вот-вот рассмеется, он прижал ее к себе и громко ответил:
— Уже идем, Мария Тимофеевна!
После обеда, когда Анна Викторовна занималась с детьми английским языком, а собаки с чувством выполненного долга храпели у них под ногами, Яков Платонович поднялся в свой кабинет. Он взял из прихожей кипу газет и писем, что скопились за те несколько дней, пока его не было дома, и теперь намеревался разобрать корреспонденцию. Внезапно его взгляд упал на тетрадь, небрежно брошенную на стол. Штольман улыбнулся, вспоминая утренний разговор с женой. Он раскрыл дневник и, пролистав несколько страниц, погрузился в чтение.
24 декабря 1888 года
Сегодня утром Антон Андреевич, наконец-то, порадовал меня ироничным высказыванием в мой адрес, я уж опасался, что мой доблестный помощник на подобное вовсе не способен. Однако проявлять чувство юмора ему, видимо, мешает природная скромность.
Получил письмо от Нины Аркадьевны. Должен с прискорбием признать, что до полного выздоровления мне еще очень далеко. Прочитав, что она в гостинице и ждет меня, почувствовал, что сердце мое, вопреки разуму, готово броситься на ее зов, как и полгода назад… Словно и не было ни Разумовского, ни дуэли…
На мою удачу, в Слободке был обнаружен труп, и, заставив-таки сердце разуму подчиниться, я в сопровождении Коробейникова отправился на место происшествия.
Несмотря на уверения околоточного надзирателя, что смерть потерпевшего поручика Набокина произошла от естественных причин, а именно от неуемного потребления спиртных напитков, некоторые обстоятельства навели меня на мысль, что Набокин мог быть убит. Я распорядился отправить тело доктору Милцу для установления причин смерти. При осмотре квартиры отставного поручика Коробейников обнаружил фотоснимок группы офицеров, странное в нем было то, что четверо из всех изображенных на нем были отмечены каким-то знаком, в том числе и потерпевший. Возможно, это было простое совпадение или чья-то странная шутка. Но возможно, снимок этот связан со смертью отставного поручика.
Поистине, сегодняшний день был днем сюрпризов!
В управлении меня дожидалась барышня Миронова! Я не видел ее около двух месяцев, и мне показалось, что Анна Викторовна изменилась за это время: то ли повзрослела, то ли похорошела, а вернее, и то и другое вместе! Должен признаться, что был рад увидеть ее снова.
На этот раз барышня Миронова обратилась ко мне за помощью. Сегодня утром ее батюшка — Виктор Иванович — получил письмо, которое сильно его взволновало. Странным было еще и то, что письмо это пришло не по почте, а было подброшено под дверь. И уж совсем удивительно: в письме обнаружился точно такой же снимок, что мы нашли у покойного Набокина.
Когда я показал Анне Викторовне второй снимок и рассказал об обстоятельствах, при которых он был найден, она не на шутку испугалась. На мою просьбу рассказать все, что ей об этом известно, она повторила рассказ своего батюшки: все офицеры, кроме четверых отмеченных знаком, погибли; один из оставшихся в живых — ее батюшка Виктор Иванович. Сделан снимок был в Турецкую кампанию, то есть лет десять-двенадцать назад. Мне же было очевидно, что хотя негатив, возможно, и был старым, но отпечатки с него были сделаны совсем недавно. Я должен был расспросить Виктора Ивановича об обстоятельствах, при которых был сделан этот снимок.
Виктор Иванович подтвердил, что все изображенные на фотокарточке, кроме отмеченных, погибли в Турецкую кампанию. Однако, как мне показалось, в смерти одного из них — поручика Садковского, господин Миронов был не уверен. Также он назвал мне фамилии тех, кто был отмечен на снимке, кроме погибшего Набокина и самого господина Миронова. Анна Викторовна поджидала меня после разговора с ее отцом, чтобы узнать, буду ли я открывать дело, а заодно, как в старые времена, рассказать мне о своих видениях, от которых я уже порядком отвык.
Штольман улыбнулся, вспомнив, каким сердитым взглядом наградила его барышня Миронова, когда он, по своему обыкновению, улыбнулся ее видениям.
Хотя я и постарался убедить барышню Миронову, что никаких поводов для беспокойства нет, сам я так не думал. Я поручил Коробейникову отыскать оставшихся двоих, отмеченных на снимке: прапорщика Ишутина и сержанта Дубова, а сам отправился к доктору Милцу. Как я и ожидал, Александр Францевич подтвердил мои подозрения, что Набокин был убит — задушен одеялом.
Сегодня, наконец-то, прояснилась ситуация с местом моей ссылки, теперь я знаю, почему я здесь.
Яков вздохнул. Он отлично помнил, как принял решение, что это будет единственная фраза, которую он запишет в дневник, относящаяся к Делу о полигоне. Он записал ее, чтобы точно запомнить дату, когда получил от Варфоломеева задание, выполнение которого едва не стоило ему жизни.
В тот день, когда он вернулся от доктора Милца, возле управления его поджидал некий капитан Шилов с письмом от полковника Варфоломеева. В письме полковник удостоверял личность капитана и подтверждал все, сказанное им. На словах же капитан Шилов рассказал об интересе фигурантов дела, из-за которого Штольман и оказался в Затонске, к расположенному неподалеку от города военному полигону. Поскольку в совпадения Яков Платонович не верил, то приезд в город Нежинской и ее желание с ним встретится приобретало совершенно другой, не самый приятный для него смысл. В тот вечер в гостиницу он так и не поехал.
25 декабря 1888 года.
Сегодня утром в управление поступило сообщение, что ночью в доме терпимости был убит прапорщик Ишутин. Антон Андреевич утверждал, что накануне нашел и предупредил убитого о грозящей ему опасности, но тот только отмахнулся.
Елизавета Жолдина, девица вороватая и склонная к театральным эффектам, чьим постоянным клиентом и был Ишутин, поведала нам с Коробейниковым о произошедшем. Из ее слов выходило, что убийца пришел в заведение Маман именно в поисках господина Ишутина. Убитый же знал своего убийцу и был очень удивлен и напуган их встречей. Самого момента убийства девица не видела, или же утверждала, что не видела, потому что якобы была без сознания. Впрочем, ссадина на лице косвенно подтверждала ее слова. А вот в том, что прежде чем позвать на помощь, она обыскала убитого и опустошила его карманы и бумажник, я не сомневался. Обыскивать ее не стал, должен же был господин Ишутин оплатить ее услуги, да и свои «глаза и уши» в заведении мне тоже не помешают.
Вечером после обыска на квартире убитого Ишутина был обнаружен такой же снимок с пометками. Ситуация приобретала совсем скверный оборот. Поскольку Дубова нам обнаружить ни живым, ни мертвым так и не удалось, мы поспешили к господину Миронову, который, по моему твердому убеждению, находился в смертельной опасности.
Подъезжая в пролетке к дому, я увидел человека в солдатской шинели, который целился из револьвера в окно. Заметив нас, он поспешил выстрелить, и эта поспешность, очевидно, и спасла жизнь батюшке Анны Викторовны. Как выяснилось позже, Виктор Иванович был ранен в плечо, но, слава Богу, особой опасности рана не представляла. Что, конечно, не меняло того, что его домашние были взволнованы и напуганы до предела.
К сожалению, задержать преступника нам не удалось. Надо отметить, что отчасти вина за это лежит и на мне. Когда я взял преступника на мушку, я не был готов к тому, что он и в этой ситуации окажет сопротивление. Однако он ловко метнул в меня нож, мне пришлось увернуться, преступник воспользовался моментом и убежал. Я оставил городовых искать нож, а сам вернулся к Мироновым, Виктор Иванович определенно чего-то мне не договаривал.
Как выяснилось, Антон Андреевич уже успел сообщить Анне Викторовне о смерти Ишутина. Просто удивительно! Иногда мне кажется, что мой замечательный помощник любую государственную тайну раскроет, стоит только барышне Мироновой его об этом попросить. Придется сделать ему внушение.
Виктор Иванович все-таки рассказал мне очень неприятную для него историю. Полк, сформированный из жителей губернии, попал в засаду, о которой предупреждал поручик Садковский. Но мало того, что ему не поверили, так еще господин Миронов обвинил его в бегстве из дозора. Когда же выяснилось, что он был прав, то он вызвал Виктора Ивановича на дуэль. Дуэль не была закончена: сам он был ранен, Садковский — как считал господин Миронов — убит. Следовало немедленно послать запрос в Военный архив и выяснить судьбу поручика Садковского, что-то мне подсказывало, что он жив.
Надо заметить, что меня очень удивил господин Миронов-младший, оказывается, он не только прекрасно разбирается в холодном оружии, но и умеет отлично им пользоваться, что он и продемонстрировал нам, хотя и находился в изрядном подпитии.
Штольман усмехнулся. С тех пор ему пришлось не раз убедиться, что Петр Иванович полон сюрпризов, подчас самых неожиданных. Когда около трех лет тому назад Яков узнал о смерти отца и совершенно неожиданно для самого себя оказался его единственным наследником, господин Миронов-младший в течение нескольких дней помог ему разобраться с ценными бумагами. Штольман и не подозревал, каким состоятельным человеком является его отец. Он владел доходным домом в Москве, а также ценными бумагами и облигациями на сумму около семисот тысяч рублей. Петр Иванович предложил немедленно избавиться от акций некоторых компаний и вложить вырученные деньги во французскую компанию «Новая Каледония», занимавшуюся добычей никеля. К тому времени Яков Платонович уже давно убедился, что в некоторых вопросах он может всецело полагаться на суждения Петра Ивановича — под маской картежника и выпивохи Миронов-младший скрывал трезвый ум и отменную деловую хватку.
В прихожей нас с Коробейниковым по своему обыкновению поджидала барышня Миронова. Она неожиданно попросила меня задержать шарманщика, который частенько играет на площади, видите ли, он тоже носит шинель, как и тот, кто стрелял в ее отца, и тот, кого она видела в своих видениях. Я, конечно, пообещал принять ее слова к сведению и настоятельно порекомендовал ей держаться от этого дела подальше. Очень надеюсь, что на этот раз она меня послушает.
26 декабря 1888 года
Утром Коробейников задержал шарманщика. Похоже, распоряжения барышни Мироновой мой помощник выполняет значительно охотнее, чем мои. Пока Антон Андреевич пытался допросить задержанного, который конечно же клялся в своей невиновности, я убедился, что на поручика Садковского он совершенно не похож. В этот момент в мой кабинет вошла барышня Миронова. Я и охнуть не успел, как она оказалась возле задержанного, и уже держала его за руку. Анна Викторовна имеет удивительную способность пренебрегать собственной безопасностью! Оказывается, в своем видении она видела на руке человека, который напал на ее отца, шрам от сабли. У задержанного шрама не было, приказал Коробейникову его отпустить.
Как оказалось, мы с Анной Викторовной, пожалуй, впервые с момента нашего знакомства имеем одинаковое мнение — Садковский жив! Правда, госпожа Миронова руководствуется своими видениями, а я тем, что никто не видел поручика Садковского мертвым. И вот, когда мы, наконец, поняли друг друга, посыльный принес записку «от дамы». Госпожа Нежинская всегда вторгалась в мою жизнь в самый неподходящий момент. Анна Викторовна отнеслась к записке на удивление спокойно, хотя безусловно и догадалась, о какой «даме» идет речь. Мне же в присутствии барышни Мироновой почему-то совсем не хотелось вспоминать о существовании Нежинской. Поэтому я закончил разговор с Анной Викторовной, и только потом все-таки прочитал записку. Нина уже не просила о встрече — она ее требовала. Пожалуй, нам, действительно, пора с ней поговорить.
Яков Платонович оторвался от дневника. Даже сейчас ему было неприятно вспоминать свое малодушие в отношении Нежинской. Эта женщина умела привязывать к себе, и вырваться из ее объятий оказалось очень непросто!
Разговор наш с Ниной Аркадьевной закончился ничем. Она твердила о том, что добьется моего возвращения в столицу, — я слабо отбивался. Мне была отвратительна мысль, что своим продвижением по службе я буду обязан не собственным успехам и достижениям, а женским хлопотам за меня. Однако поставить все точки над «i», как собирался, я не смог. Видимо, все еще питал какие-то иллюзии по поводу ее ко мне отношения. Недомолвки Нина Аркадьевна легко пропускала мимо ушей, она всегда умела слышать только то, что ей хочется. Особенно неприятными мне показались ее намеки на якобы связывающие нас с барышней Мироновой отношения. Должно быть, со стороны наше общение и вправду выглядит неоднозначно.
Поздно вечером Дубов был найден убитым. При нем был обнаружен все тот же фотоснимок, на этот раз лицо господина Миронова на нем было пробито ножом. Несмотря на то, что к дому Мироновых была приставлена охрана, ситуация начинала беспокоить меня не на шутку.
27 декабря 1888 года.
Утром пришел ответ на мой запрос в Военный архив. Как я и ожидал, Садковский в списках погибших не значился. Оказывается, он был осужден военным судом за дезертирство и приговорен к пяти годам каторги и еще пяти годам поселения. Так что сейчас он освободился и, видимо, мстит всем, кто выжил в той кампании. Последним выжившим, кроме самого Садковского, являлся господин Миронов. Теперь все вставало на свои места, непонятно было только одно, почему с тремя жертвами Садковский встречался лицом к лицу, а Виктора Ивановича пытался застрелить исподтишка через окно. Но об этом мы узнаем, только когда арестуем преступника.
Случай это сделать представился нам очень скоро. Анна Викторовна прислала записку о том, что Садковский в данный момент находится в борделе. Прочитав записку, я взмолился всем богам, чтобы они вразумили барышню Миронову отказаться от личного посещения заведения и доверить поимку преступника нам. Как оказалось, молитвы мои были напрасны! Конечно же, Анна Викторовна ожидала нас в борделе. Ну как же ей объяснить, что она постоянно подвергает свою жизнь смертельной опасности? К счастью, на этот раз все обошлось — она была жива и невредима, хотя и немного напугана. Садковский же, как только услышал подъезжающую полицию, покинул бордель через окно. Очевидно, после того, как к нему пришла барышня Миронова, он ожидал подобного развития событий и был к ним готов.
Анна Викторовна рассказала мне о незаконченной дуэли между ее батюшкой и поручиком Садковским. Что же, если Виктор Иванович будет вести себя осмотрительно, то у нас есть шанс задержать преступника, не подвергая его жизнь опасности. Однако если Анна Викторовна уродилась в своего батюшку, то рассчитывать на его благоразумие нам, пожалуй, не стоило.
28 декабря 1888 года.
Это был тот случай, когда лучше бы мне было ошибиться! Но я оказался прав!
Задолго до рассвета я был разбужен городовым, который сообщил, что господин Миронов покинул дом и отбыл в неизвестном направлении. Когда я прибыл к Мироновым, то застал семью в состоянии близком к отчаянью. По найденной в пепельнице золе мы догадались, что Виктор Иванович получил записку, которая и заставила его покинуть дом. Можно было также предположить, что это Садковский вызвал его для продолжения неоконченной дуэли. К сожалению, мы не знали, где именно должна состоятся дуэль.
Внезапно я вспомнил, что Анна Викторовна процитировала мне слова поручика: «Все закончится там, где и началось». Только вчера, изучая архивные материалы, я узнал, где проводились сборы перед отправкой полка на войну.
Слава Богу, я снова оказался прав!
Миронов и Садковский дрались на саблях. К сожалению, ранение правой руки, полученное всего несколько дней назад, сводило шансы Виктора Ивановича решить дело в свою пользу к нулю. Оба соперника потребовали дать им закончить, но я должен был исполнить свой долг и арестовать подозреваемого в трех убийствах. Кроме того, я думал, что Садковский, возможно, не случайно выстрелил в правую руку Миронова, а сделал это, чтобы получить преимущество в бою. Так о какой же честной дуэли могла идти речь? Это было преднамеренное убийство. Уговорить отца остановиться мне помогла Анна Викторовна, которая пожелала поехать с нами, а я не имел ни времени, ни желания ее отговорить.
Садковский легко признался в трех убийствах, однако отказался признавать, что стрелял в Миронова. Оказывается, это Дубов — он подозревал Виктора Ивановича в убийстве Набокина и Ишутина и решил убить его сам.
Это, неприятное во всех отношениях дело, завершилось также неприятно.
Мне сразу не понравились глаза Садковского — я уже видел такое — в них не было страха смерти, в них не было желания жить. Поэтому, когда он рванулся из рук городовых и бросился на безоружного Миронова, я почти не удивился. Не знаю, чего в этом жесте отчаяния было больше: желания убить человека, который, по его мнению, искалечил всю его жизнь, или стремления разом со всем покончить… Коробейников успел выстрелить первым.
Штольман закрыл дневник и положил его на стол. На самом деле это был еще не конец.
Спустя несколько дней после этих событий в его кабинет, как всегда без предупреждения, заглянула Анна Викторовна. Она пришла поблагодарить, считая, что именно его вмешательство спасло ее отца от смерти. А еще она хотела понять, как он догадался, где именно будет дуэль. А он смотрел в ее голубые глаза и видел перед собой очень красивую девушку с непокорным локоном светло-русых волос, выбившимся из прически, и чувствовал, что желание дотронуться до него становится нестерпимым. А еще он был совершенно уверен, что теперь они будут часто видеться с Анной Викторовной, и эта уверенность почему-то наполняла его радостью…
С улицы доносились веселые детские голоса и звонкий собачий лай. Яков подошел к окну. Пользуясь хорошей погодой, Анна вышла с детьми на улицу. Женщина сидела с книгой на скамейке перед домом, позволяя детям и собакам вдоволь набегаться и наваляться на покрытой разноцветными листьями лужайке.
Внезапно Яков Платонович увидел, как Анна замерла, глядя на пустой конец скамейки, потом резко всплеснула руками и прижала их ко рту, словно боясь закричать… Яков распахнул дверь и бросился вниз по лестнице…
Когда он подбежал к жене, она сидела с застывшим взглядом, устремленным в пустоту.
— Аня, что с тобой? — Яков осторожно тряхнул женщину за плечи. Анна словно очнулась и потянула мужа присесть с ней рядом.
— Аня, ты кого-то видела? — тихо спросил мужчина.
— Это была она, — прошептала Анна. — Нина… Аркадьевна… умерла…
