Календарь.

Ранняя весна или поздняя зима. В Москве иногда и лето не сразу признаешь, надо на календарь смотреть. -Дим, ну почему мы стоим тут, -Виктор кивнул себе под ноги, -вместо того, чтобы сидеть там? -ещё один кивок, на сей раз в сторону двери в Claude Monet. -Хорош ныть! Я же тебе разрешил взять с собой рюмку кофе. -Нагиев хохотнул, глядя на кофейную кружку с содержимым крепостью более сорока градусов. -Небось хочешь работу побыстрей доделать и свалить в стан врага? -он хитро улыбнулся. -Если бы. -шеф тяжело вздохнул, отпиваясь свой "кофе". -Лена говорит, сегодня работы у неё много. -Беда беда. Ну ничего, дольше терпишь, крепче любишь. -Нагиев хлопнул друга по плечу. -Дим, иди ты... Он не успел договорить, на задний двор ресторана заехали два больших чёрных минивэна. Раньше это чудо немецкого автопрома тут замечено не было, как следствие их появление заинтересовало обоих мужчин. Машины лихо припарковались, и из них стали выходить люди, вынося какие-то сумки. -Ох ты чёрт! -Нагиев даже присвистнул. -Это же Кудрявцев. Он кивнул на мужчину с внушительным кофром на плече. -А я вот KENWOOD KM 096 cooking chef купил. -Что? -Нагиев непонимающе уставился на друга. -Вот я не понял, кто этот Кудрявцев. -Забыл, что кроме футбола и марок виски ты ничего не знаешь. Это фотограф. И не просто фотограф, а гуру. Понимаешь? За ним гоняются все. Я хотел его купить, чтобы он наш ресторан пофотографировал. Но он послал. Сказал формат не его. И вот этот гуру современной фотографии и его многочисленная свита скрылись за дверями соседнего ресторана. -Вот чёрт. Как так?! -негодовал хозяин французского ресторана. -Что, Дима, обошли тебя со всех сторон! -шеф открыто смеялся над сильно погрустневшим другом. -Заткнись! Смотри как бы он на твою Елену глаз не положил, а то женщины любят фотографов. -Да иди ты! И двое мужчин ушли в свой ресторан. Один был недовольно-злым, другой зло-ревнивым. В середине рабочего дня Нагиев вновь заглянул в кабинет своего шефа. Застал его за нудным набором номера любимой женщины. Почему нудным? Потому что это была уже двадцать пятая попытка дозвониться до Елены. -Ох ты Господи! Чего это мы такие печальные? -Елена... -Баринов тяжело вздохнул, швыряя свой телефон на стол. -Ну ты ещё заплачь для большего трагизма. -он открыто глумился над другом. -Дим, иди ты... туда откуда пришёл. -Какие мы суровые. Пойдём! -Куда? -столько страдания голосе, мама не горюй. -Туда. -Дмитрий сделал непонятный жест рукой. -В стан к врагу. Я узнал, что там фотосессия для благотворительного календаря. Друг мой заклятый, хозяин тамошний, жучара, ничего мне не сказал. -Ну а я тут при чем? -Посмотришь, как снимают! Может нам пригодится. -Дим, ну ты же знаешь, я не люблю... -А Елену? Ну что тут было делать? Что сказать? Виктор снял фартук и отправился за другом на кухню соседнего ресторана. Хотя конечно сейчас это помещение мало напоминало кухню. Кругом штативы с подсветкой, люди с антибликовыми экранами, реквизиторы, гримёры-стилисты. Незваные гости из соседнего ресторана выбрали себе место дислокации у одного из разделочных столов и стали наблюдать за процессом. -Чёрт! Ну чего так долго?! -кричал фотограф. -Где апрель? И вот, к радости фотографа и к шоку гостей из Claude Monet, "Апрель" вышла из кабинета шеф-повара, который служил импровизированной гримерной. "Апрелем" была Надежда. Девушка как всегда была одета в свой любимый поварской колпак и фартук, который был повязан вокруг бёдер. Ну собственно говоря, на этом её наряд был закончен. -"Апрель" готов! -бодрым голосом сообщила повар, нисколько не стесняясь своей наготы. -Так! Отлично! -фотограф ликовал. -Надя, к столу. Попробуем, как вы с тестом работает. Гримёры! Мукой Ее немного присыпьте. Две девушки появились из-за спин Баринова и Нагиева, подошли к Наде и слегка припорошили её фартук и обнаженную грудь мукой. Фотограф приступил к работе. -Какого черта тут происходит? -наконец-то к Виктору вернулась возможность говорить, когда Надя от стола переместилась на стол в весьма пикантной позе. -Витюш, чем ты слушал? Я ж тебе рассказал про благотворительный календарь. -Больше смахивает на благотворительные карты с голыми бабами. -Виктор недовольно повёл усами. -Ой, давно ты стал приличным? В общем сейчас это тренд сезона. С австралийских пожарных началось. -Не понимаю, как Елена разрешила это своим поварам? -Она продвинутый руководитель. Ни то что ты, динозавр. Да после выхода этого календаря в свет, в Arcobaleno народ косяками попрет. -Дим, тебя что наши косяки не устраивают? -Вот только и умеешь, что косячить. Если бы не готовил как Бог, уволил бы тебя давно к чёртовой матери. Пока шеф и хозяин соседнего ресторана пререкались, на кухне Arcobaleno произошла рокировка. Надежда ушла, и следующий под объектив фотоаппарата вышел "Март". Одетый в тапочки, чтобы не мёрзнуть на кафельном полу. Это был кондитер Елены. Красивый, высокий, молодой парень, безответная любовь Луи. Оглядев его с ног до головы, Кудрявцев вручил ему для антуража миску с кремом и венчик. Затвор фотоаппарата вновь защелкал со скоростью света. -Что-то я уже начал сомневаться в том, что это кухня. -Виктор брезгливо дёрнул усами, когда "Март" вновь поменял позу, демонстрируя свою принадлежность к мужскому полу. -Согласен. На девушек смотреть гораздо приятней. И, словно по заказу Нагиева, "Март" сменился "Декабрем", под предводительством двух поваров. Девушки были немного одеты, одна в фартук, другая в красивые кружевные трусики-бикини, белые чулки и опять же неизменный поварской фартук с логотипом ресторана. Девушкам быстро вручили поварской реквизит и фотограф приступил к работе. -Вот смотри, Витюша, чего ты лишил себя! -Глаза Нагиева жадно пожирали пятые точки "зимних" девушек. -Чего лишил? -глаза шефа не отставали от глаз Нагиева. -Не берёшь к себе на кухню девушек! -Дим, ну ты посмотри, -Виктор небрежно махнул в сторону обнаженных поваров-моделей, -ну разве это повара? Женщина не должна быть поваром! -Что ты говоришь! А Елена Павловна твоя? Мало того, что она повар, так ещё и шеф-повар. -Ну она исключение... Елена действительно была исключением в его глазах. Когда он последний раз разводился, выбрасывая обручальное кольцо а Патриарший пруд, он поклялся, что никакой любви никогда не быть в его сердце! Ну в общем это обещание, или даже этот спор, он проиграл. Как это голубоглазое чудо в чёрной униформе и фиалковом фартуке смогло проникнуть в его сердце? Почему от одной её улыбки он сходил с ума? От чего, когда она произносила его имя, ему хотелось кричать от счастья? А когда она целовала и позволяла целовать себя в ответ... Господи, ему хотелось любить эту женщину! Любить во всех смыслах этого слова! Вы знаете, что мысли материальны? И вот как раз сейчас мысли Виктора материализовались. Из кабинета шеф-повара ресторана Arcobaleno вышел "Август" месяц. На кухне стало жарко. Что-то нечленораздельное и явно восхищенное сорвалось с губ Нагиева. Но глянув на своего шефа, он поспешил замолчать. Новым месяцем в эротическом календаре была Елена. Фиалковый фартук был аккуратно повязан вокруг её бёдер, золотой значок "шеф-повар" поблёскивал в свете софитов. А её грудь могли лицезреть все. Ну до поры до времени. А именно до того момента, пока девочки-гримёры не прикрыли её грудь ровным слоем чёрной икры. Фотограф был доволен. И быстро приступил к работе. Сначала Елена держалась несколько сковано, но под чутким руководством профессионала, она смогла раскрепоститься . Что это было? У Виктора в голове не укладывалось происходящее. Женщину, которую в обнаженном виде должен был видеть только он, видели по меньшей мере человек двадцать пять. Созерцание её тела сводило его с ума. В памяти сразу всплыл их "кофе" у неё в квартире. Их первая, и пока единственная ночь. Ночь, когда он был готов продать душу дьяволу, чтобы вновь и вновь слышать, как она с придыханием произносит его имя, когда он превращал их тела в единое целое. И вот сейчас это тело мало того, что принадлежит не ему, так ещё и куча мужиков пялится на неё, ЕГО женщину. Терпеть было невозможно. -Чёрт усатый! Куда собрался! -Нагиев вцепился в него мертвой хваткой. -Даже не думай! Отелло! -Дима, отвали! -злость через край. -Что ты хочешь? Скандал устроить? -Она моя... -Твоя, твоя, -Нагиев не дал ему договорить, -поверь, этот фотограф скорей твоего кондитера уведёт, чем Елену твою. -Дима! -Успокойся! Это её работа. -Какая к черту работа? Ты посмотри на неё! Стоп! Хватит на неё пялится! -Ты уже определись, смотреть мне или нет! Да к тому же она икрой прикрыта и фартуком. Так что, Витюш, засунь свою ревность куда подальше и наслаждайся красотой. Спокойно! Посмотри! А посмотреть действительно было на что. Елена как раз боком присела на край столешницы. В такой позе её фартук не мог скрыть от взора окружающих часть её пятой точки. От чего фотограф пришёл в восторг и вновь защёлкал затвором фотокамеры. Виктор сжимал кулаки до белых костяшек. Одному Богу было известно, каких усилий ему стоило просто стоять на одном месте. -Ну ты только посмотри, Витюш ! -Нагиев сверкал глазами. -Здесь все, кто не геи, хотят её. А получишь её только ты. Плохие слова он нашёл, чтобы поддержать друга. Но понял это хозяин Claude Monet слишком поздно. Расталкивая людей, Виктор двинулся в сторону своей женщины. Но не успел поймать её на разделочном столе. Фотограф объявил перерыв, и Елена быстро скрылась в душевой. Хотя закрыть за собой дверь она так и не успела. Резкий рывок дверной ручки, и Елена чуть не упала. А в душевую влетел совсем не добрый конкурент, быстро закрыв за собой дверь на замок. -Витя?! -Елена от неожиданности встала, как вкопанная, прикрывая грудь руками, почти вся чёрная икра уже стекла на её фартук. -Елена Павловна! От его интонации ей захотелось спрятаться, а лучше для надёжности провалиться сквозь землю. Но в небольшой душевой ей удалось только сделать пару шагов назад, и она тут же уперлась в стиральную машинку. -Что ж вы меня стесняетесь? Перед толпой непонятных мужиков не стеснялись, а сейчас что? -Витя! -она наконец то взяла себя в руки, но эти самые руки от груди не убирала. -Я не знаю, что ты там себе нафантазировал, но это фотосессия на благотворительный календарь. И всё. -Что вы говорите! Что ж ты мне тогда не сказала про эту благотворительность? -Ну... я думала, что ты не интересуешься благотворительностью. -сама поражается, какую глупость говорит, но под его взглядом плохо соображает. -Елена Павловна. Боюсь, что вы не дооценили широту моих интересов! -Тебе не кажется, что глупо обращаться ко мне по имени отчеству, да ещё и на вы? -А тебе не кажется, что это всё, -описал руками в воздухе круг, -моё!!! И другие мужики не имеют права... Если для него красная тряпка - чужие мужские взгляды, то для неё - поглощающее чувство собственности в её адрес. -Что? -Елена встала в угрожающую позу, руки на талии. Совершенно забыла про свою обнаженную грудь. -С каких это пор я стала твоей собственностью? -С тех самых! -что-то поменялось в его голосе, видимо созерцание обнаженной груди подействовало расслабляюще. -Я не желаю делить тебя ни с кем! -Делить? -Елена всё ещё была на взводе, но постепенно осознание того, что он её просто ревнует, смягчило её праведный гнев. -Что за глупости? -Глупости - это то, что ты голая и в чёрной икре! -продолжает злится, а сам уже безумно хочет этой самой икры. -Это, между прочим, искусство. К тому же во благо. -Искусство? - Виктор сделал шаг, сокращая расстояние между ними. -Я не желаю, чтобы это искусство тебя хоть как то касалось. -его голос уже не злой, а совсем другой. Она узнала эти ноты. И бабочки у неё в животе тоже узнали их. -Витя, выйди пожалуйста. Я хочу принять душ. Шанс, что он уйдёт просто так, минимален. Но она решила рискнуть. Вдруг просто поцелуем обойдётся. Потому что ни для чего другого рабочее место не предназначено! -Ты думаешь, я вот сейчас просто так возьму и уйду? -ещё шаг и расстояние между ними не более десяти сантиметров. Почему то вместе с бабочками к Елене прилетело и чувство стыда. По инерции она подняла свой фартук, чтобы прикрыть грудь, про обнажённость которой неожиданно вспомнила. Но видимо, это был коварный план её бабочек, которые решили продемонстрировать и без того слетевшему с катушек Виктору то, что скрывал фиалковый фартук. За доли секунды, он притянул Елену к себе. -Витя, я прошу тебя! Не надо! -бабочки в животе посмеялись над своей хозяйкой. -Ты думаешь, один раз допустив меня к своему телу, я смогу спокойно на тебя смотреть? Я неделю загружаю себя работой, чтобы не думать о тебе! А ты этой своей икрой, -он аккуратно провёл указательным пальцем по её груди, остановившись на самом кончике соска, затем попробовал на вкус, собранную на палец, икру, - все карты мои спутала. -О чем ты? - плохо владеет голосом, чувствует, что и телом скоро владеть перестанет. Аромат его парфюма дурманит мозг. (Всем пойти в магазин парфюмерии и понюхать мужской Terre D'Hermes. Он прекрасен. А в купе с шикарным мужчиной - вообще бомба) -Я вот о чем! -с ловкостью фокусника Виктор снял с Елены запачканный икрой фартук и отшвырнул в сторону. Теперь на ней из одежды были только остатки чёрной икры и пара невидимок в распущенных волосах. -Витя... -она хотела сказать это строго, но получился отрывистый шёпот, который был больше похож на мольбу, чем на протест. Последний взгляд глаза в глаза и два лучших ресторана остались полностью обезглавленными. Елена наступила на свои принципы, что работа не место для любви. Да и как можно было не наступить, когда на её груди уже горела дорожка от его поцелуев. А Виктору и наступать было не на что, поэтому он лишь слегка улыбнулся, когда звякнула пряжка его ремня, расстёгнутого пальцами Елены. Он на секунду прекратил свои поцелуи, чем вызвал недовольный вздох с её стороны. -Господи, что ты со мной делаешь? -выражение лица Виктора было таким, словно он испытывал сильную боль. Глядя на него, Елена почувствовала, что с ней творится что-то странное. Её никогда не боготворили прежде, никогда не возносили и не поклонялись ей. Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания, которое охватило её сейчас - отдать себя. Отдать без остатка. Она хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. Именно поэтому она завершила возникшую паузу, начала целовать Виктора так, что, если у него и были сомнения относительно дальнейших действий, то её безумные поцелуи убедили его, что никаких сомнений просто быть не может. Он как пушинку подхватил её и посадил на стиральную машинку. Со звоном пряжки его брюки упали к его ногам. -Ты сводишь меня с ума. -Елена по прежнему сидела на стиральной машинке. Её голова покоилась на Витином плече, а сам Виктор стоял, опираясь двумя руками о бытовую технику. -Кто бы говорил! -он наконец смог отойти от неё физически, медленно стал приводить свою одежду в порядок. Завершив нудную процедуру застёгивания своего поварского кителя, он поцеловал Елену в уголок губ. -Я пойду. Ты же хотела принять душ. -лукавая улыбку. -Где теперь только на это силы взять. -она нехотя слезла со стиральной машинки. -Закрой за мной. -он кинул последний взгляд, на любимую женщину и вышел из душевой. -Чёрт! -дверь душевой стукнула Нагиева, который, как верный друг, охранял покой своего шефа. -Дима? -Нет, английская королева. Ты, Вить, совсем оборзел! Быстрей нельзя было? -Пойдём уже в наш ресторан. -Что? Больше не хочешь съёмки смотреть? Насмотрелся уже и не только насмотрелся. Виктор лишь молча закатил глаза, пробираясь к выходу. -Вообще, Витюша, ты охренел, мог бы и потише там в душевой выяснять отношения. -Нагиев засмеялся во всё горло, а шеф лишь загадочно улыбнулся. Вика может достать любого! Для Виктора до сих пор была загадка, как это Огузок в ней души не чаял. Она две недели ходила за ним со словами "Новое меню". И вот уже ночь на дворе, а он у себя в кабинете работает. И пока края этой работы не видно. Аккуратный стук в дверь отвлёк его от куропатки. -Вика, если это ты, то для тебя я умер! Дверь тихо открылась, пропуская в кабинет совсем не директора Claude Monet, а даже наоборот, шеф-повара Arcobaleno. -А для меня ты жив? -Более чем! -он быстро встал со своего места, приблизился к Елене и нежно поцеловал её в щеку. -Прости, я ещё не могу уйти. Если не доделаю это чёртово меню, Вика мне завтра плешь проест. -Я знаю. Ты мне это уже говорил. -она нежно улыбнулась ему. -Я пришла сделать тебе подарок. -Тааак... -он провёл тыльной стороной ладони по её шее, останавливая свою руку уже на её груди. -Витя! Прекрати. -голубые глаза вспыхнули, но голос был твёрдым. -Я поеду домой, а ты работай. А вот и мой подарок. -она достала из сумки настольный календарь-домик. -Это лимитированное издание. В единственном экземпляре. Только для тебя. Елена вручила ему календарь. Затем сделала жест рукой, чтобы он наклонился к её лицу, и ей было бы удобно говорить ему на ухо. -Я домой. Позвони, как доберёшься к себе. Её лёгкий поцелуй в мочку уха, и вот в кабинете остался только аромат её духов. Ну и календарь у него в руках, на каждом месяце которого была её фотография. -И как теперь работать? -вопрос самому себе остался без ответа. Но на тему работы Виктор размышлял не долго. Елена бесстыже смотрела на него с календаря, совершенно мешая ему сосредоточиться на работе. -Так, Елена Павловна! Так дело не пойдёт! -он быстро убрал календарь в ящик стола, погасил свет и вышел из кабинета. На работу было плевать. Чёрный джип был с ним солидарен, быстро довёз его до дома Елены. Часы показывали около двенадцати, но свет горел во всех окнах её квартиры. Наличие Василия Виктора уже не пугало, в конце концов мужскую солидарность никто не отменял. А Елене придётся смириться, что в квартире могут одновременно ночевать два её любимых мужчины. Звонок в дверь. Щелчок замка. -Добрый вечер. -Вася не смог скрыть удивление. -Привет. -Виктор переминался с ноги на ногу, подбирая слова. -Я тут мимо проезжал... -Ага. -парень понимающе улыбнулся. -Проходите. Мама в душе. -Чай, кофе, коньяк хотите? -Вася был настроен миролюбиво, но не переставал улыбаться улыбкой "всё с вами ясно". -Знаешь... -Знаю. Мне ж не пять лет. Короче, я спать пошёл, мне в семь утра в аэропорт. -он пожал руку Виктору и направился к выходу с кухни, но в дверях остановился. -Она никогда не закрывает двери. -не оборачиваясь, сказал парень, и поспешил уйти к себе. Виктор улыбнулся и тоже вышел из кухни. Подойдя к ванной комнате, он аккуратно нажал на ручку, дверь бесшумно отворилась. Ванная комната была наполнена горячим паром, шумел душ, а Елена была скрыта от Виктора полупрозрачной шторкой, через которую угадывался её обнаженный силуэт. -Какая же ты красивая. -с лёгким изумлением сказал он, скорее всего, самому себе. И плавно отдернул шторку душевой!