Инерция

Знаете, есть такая дата 30 апреля. Знаете? Конечно, знаете. А помните, во что одеты люди 30 апреля, простые, обычные люди на остановках, в магазинах, парках? Меня всегда это удивляло. Уже тепло, солнце жарит на полную мощь, а они все в куртках, и обязательно с подкладкой, мокнут от пота. Почему? Есть такая штука. Называется инерция. Ну как в физике, явление сохранения телом скорости без воздействия на него внешних сил. Значит, 30 апреля люди надевают куртки и плащи по инерции. Инерция — это плохо. Даже ненужно. Инерция также бывает в любви. Вера жила по инерции. Точнее, она любила по инерции. Но когда девушка любит, она живёт исключительно своей любовью, поэтому можно сказать по-разному. Итак, Вера жила по инерции. Сутки для неё делились на две половины, неравные. Днём она жила как обычно. Читала книги, пыталась что-то писать, готовила себе еду, встречалась с подругами, ходила в институт… Нельзя сказать, что эта половина была скучной. В ней было своё очарование, своя доля приключений. Но Вера не любила дни… Она любила вечера. Обожала их и ждала с таким же нетерпением, как сладкоежка ждёт шоколадное мороженое. Даже больше. В семь часов вечера, уставшая, на негнущихся ногах, с ртом, полным зевка, она приходила к себе в квартирку и сразу же бросалась к ноутбуку. Даже не ела. Нажимала на уже стёртую кнопку. Ноутбук включался медленно, и Вера нетерпеливо стучала кончиками ногтей по пыльному столу, а когда он всё-таки начинал работать, то нервно улыбалась своему отражению в мониторе. Открывала свою страничку в социальной сети. В графе сообщения обычно виднелся квадратик с цифрой «3». Вера нажимала на него. Сама ёрзала на стуле, пока в сообщениях не открывались диалоги и где-то в конце столбика с диалогами не виднелся диалог с ним. Тогда её сердце замирало… Он не был идеальным. Он даже не понравился ей при первой встрече. Худосочный, прыщавый, с крючковатым носом, в вечной серой майке да ещё и в очках. Но у него был красивый голос. Он читал Вере стихи (раньше никто не читал ей стихи, и это было приятно). Хорошие стихи. Есенина, там. Блока. Маяковского. Хотя Вера готова была слушать даже плохие стихи. Ей просто нравился его голос, чистый, мягкий выразительный. Да и дело было даже не в этом. Он запомнил её день рождения с первого раза. А ещё писал ей каждый день какую-то ерунду или давал на пробу свои стихи, а потом они переписывались до глубокой ночи, портя зрения и забывая выключить разогревающийся на плите ужин, и Вера не чувствовала себя одинокой с ним, а улыбалась до ушей. А ещё они встречались. А ещё Вера его любила… …Она просматривала новые сообщения. Одно от Маши. Одно из студенческой беседы. Одно от какого-то придурка. А от него ни одной строчки уже несколько дней. И не должно было быть. Несколько дней назад он её бросил… Вера точно не знала, почему. Просто он сказал, что теперь к ней равнодушен. Это было ожидаемо. Он был творческим мужчиной. Творческий мужчина отличается от творческой женщины тем, что в нём эгоизма и сволочизма намного больше. Ему пришла в голову какая-то новая идея, и он бросил её, не подумав о её чувствах. Считай, просто так. Вера не возражала. То ли из гордости, то ли просто знала, что бесполезно. Она не понимала сама. Заниматься самоанализом не было сил и желанья. Также не было сил и желания писать, развиваться, читать, учиться. Было только одно — он не писал ей. Нет, он пытался. Пару раз хотел завязать с ней дружеский трёп. Вера была вяла и не реагировала. Он ей даже звонил один раз. Вера отвечала ему так неохотно, что он предпочёл завершить разговор. Теперь он молчал… Он был равнодушен. Вера почему-то чувствовала, что он с ней больше не свяжется. Не будет больше стихов, ни плохих, ни хороших. В глаза от этого была тяжесть. Свинцовое чувство, которое появляется, когда хочется заплакать, но не получается. Руки мелко дрожали. Значения не было. Мира не было. Была лишь тяжесть и невидимый надрыв в груди. А ещё где-то в мозгу жалкая надежда, что он всё-таки передумает. Он не передумывал уже несколько дней. А Вера только и открывала социальную сеть, чтобы увидеть сообщение от него, хоть какое-нибудь, хоть маленькое «Привет», которые бы окончилось в итоге «Я был неправ». Она не отвечала ни Маше, ни беседе, никому. Она ждала сообщения исключительно от него: просиживала в интернете по три часа, занимаясь всякой фигнёй, только чтобы ответить ему сразу, по нескольку раз проверяла диалоги. Но он не писал… Ночью, когда глаза окончательно слипались, она ложилась на свой продавленный, скомканный диван и засыпала. Рядом, на столике лежала стопка блёклых мёртвых книг. Неразогретый ужин дымился холодным паром на столе. Окно было не закрыто серыми шторами. И тусклая луна освещала её бледное похудевшее, неприютное лицо. Она скучала по Вериной улыбке… Утром солнце закрывалось тучами, как только Вера просыпалась. Она сразу же бежала к ноутбуку. Он не писал. Она ела грустную яичницу. Начиналась первая половина суток. Она старалась держаться. Днём её всегда тянуло плакать где-нибудь в туалете, прихлёбывая дешёвое вино из пакета. Она смеялась с подругами. Иногда они искренне её смешили, и это было здорово. Она старалась учиться, хотя на парах попеременно вспоминала его красивый голос. Она пыталась забыть. И иногда правда думала, что забывает. Ходила в книжный, набирая в сумку побольше ярких обложек. Еле шаурму. Вечером она сразу же бросалась к ноутбуку. В графе сообщения виднелся синий квадратик с цифрой «3». Одно от Маши. Одно из беседы. Одно… Нет, одно от Яна. Он не писал. Вера продолжала ждать, упирая усталые руки во впалые щёки. Она ждала неделю, две недели… Он не писал. Вера выучила его номер наизусть. Но не могла позвонить. Он был равнодушен. Луна продолжала освещать её бледное, неприютное лицо. А мир продолжал представлять из себя только тяжесть и надрыв в груди. А ещё жалкую надежду, угасающую в мозгу с каждым часом. День возвращал её к жизни. Днём она покупала себе книжки в ярких обложках и смеялась с подругами, всё ещё вспоминая его красивый голос. Вера знала, что такое инерция ещё с седьмого класса, когда она проходили эту тему по физике. Она любила по инерции. И знала, что это скоро должно прекратиться, что нельзя вечно гнаться за интернетным призраком бывшего парня. Но вечером она сразу же бросалась к ноутбуку. И ждала, когда он напишет ей «Привет». Но он не писал. И луна по инерции освещала её по инерции печальное, по инерции бледное, по инерции неприютное лицо…