Война

— Аква Эрукто! Крик Гермионы, где-то вдалеке, заставляет сердце тревожно сбиться с пути. Пальцы сжимают палочку, а на губах застыли слова. Очень много слов. Заклинаний, молитв и просьб. Вот только нет того, кто мог бы услышать и понять. — Надо спешить, — Рон хватает друга за плечо, стряхивая оцепенение с волшебника. Словно душа озябла, замерзла на миг. «Да, надо идти. Туда. Вперед». Земля рыхлая от крови и воды, в ней вязнут ноги. Сумерки раскрашены багровым закатом и отсветом заклинаний. Крики, голоса, взрывы и разноцветные вспышки сливаются в единую хаотичность боевых действий. «Это война, мистер Поттер, вы должны понять». Иногда ему казалось, что ей нет конца.

***

Потрепанный плащ, воротник которого скрывает жесткую линию рта и очертания заострившихся скул. Две палочки в кобуре, одна в рукаве, другая у пояса. Длинные волосы уже не столь похожие на шевелюру отца, слишком много раннего серебра. Холодные пальцы сжимают белый кругляш. И хочется кричать. До сорванного горла. До горько-отчаянных слёз. До смеха, что дерёт изнутри. Чтобы выпустить лютую тоску и волчий вой. Так страшно. Так глупо. — Орденом Мерлина Первой степени награждаются… Как будто ордена и медали могут кого-то вернуть. Как будто, они хоть что-то значат в мире, сотканном из тумана, невыплаканных слёз и ровных рядов могил. Слишком много умерло тех, кого он знал. Слишком сложно вновь… учиться жить, а не воевать. — К Мордреду! Магия, послушная воле, расплавляет металл и тот каплями падает, стекает на брусчатку мостовой. Гарри пошатывается. Закрывает глаза, зажмуривается до красно-черных точек под веками. Вдыхает рвано, хрипло. Воздух Косого Переулка всё ещё пахнет адским огнём и горящими заживо людьми. Собственный крик кажется тишиной по сравнению с оглушающей агонией и буйством колдовства.

***

— Что ж. Значит у меня нет семьи. Слова выходят обыденно. В них — пустота и больше ничего. Лили и Джеймс Поттеры молчаливо провожают его растерянными взглядами. Они не понимают зачем этот человек пришел и чего хотел. Они не помнят его. Не могут. Или… не хотят. У них новые лица, новые имена и столь же новая жизнь. В которой изначально не было места ему. Его приход сюда был ошибкой, которую, впрочем, он был обязан совершить. Чтобы удостовериться и хоть от части снять с себя груз вины. «Альбус Дамблдор был великим волшебником, мистер Поттер. Нам с вами не дано его понять. И не нам его судить». — Да что тут понимать? Ты вновь обманул меня, упрямый старик. Руки молодого мужчины сжимают остатки письма, в котором бывший глава Ордена Феникса каялся в своих грехах. Гарри не знал, всё ли там или что-то осталось ещё, утаенное, сгинувшее в летописи времён. Да и важно ли это теперь? Джеймс и Лилиана Эванс не имеют никакого отношения к волшебству. Собственно, магия это то, что спасло их в ту, роковую ночь, но у всего есть цена. Кома, амнезия, искореженная энергетика и крайне маленький шанс не то, что прожить нормальную жизнь, а хотя бы прийти в себя. Но они выжили. Смогли заново построить свою жизнь. Без магии, без старых связей, без… него. «Так бывает, Поттер. Смирись».

***

— Эпискей! Ферула! Беспалочковая магия получается у Гермионы так привычно, что что-то внутри него отзывается на это волной почти детского восторга и трепета. Девушка откидывает длинную кудрявую прядь, смотрит на Гарри устало. У неё бледный вид и осунувшееся, заострившееся лицо. Гермиона не спрашивает его зачем и почему, но самое главное, когда. Она аккуратно сжимает его ладонь, чуть выше того места, где ещё недавно багровой чернотой с тусклым серебром расходилась плоть. Каштановая макушка уткнулась ему в плечо, а сорванное дыхание опаляет кожу у воротника. — Скажи, что мы справимся. Скажи, что у нас получится… — тихий всхлип. — Нет, нет, не наладить, но… Разве мы не заслужили? — Даже если нет, у нас всегда будет шанс, — левая ладонь волшебника касается острого плеча подруги. Поддержать, когда так не просто и самому держаться на плаву, а не камнем идти на самое дно. — Какой? — Пустить в висок Аваду или Обливиэйт. Гермиона издает невесёлый хмык и осторожно обнимает Гарри. Им уютно и странно печально сидеть на Гриммо двенадцать, вот так. — Мы так похожи. — Как брат и сестра. У родителей Гермионы Грейнджер слишком мало шансов вспомнить дочь. Из их жизни навсегда ушло любое волшебство. Иногда так бывает. Абсолютный иммунитет к внешнему воздействию и магии. Точно такой же, как у четы Эванс, что нынче проживает на севере Ирландии.

***

— Забери её с собой. Рон Уизли смотрит на Гарри с тоскливой мольбой и затаенной яростью. Рыжий волшебник слишком… повзрослел. В его глазах друг видит то, что не раз замечал в отражении своих. Война так и не отпустила своих детей. — Пожалуйста, позаботься о ней. Гарри молча кивает. Им не нужно лишних слов. Всё сказано давно, ещё там, на войне. Гарри Поттер не та персона, которую оставят в покое. Особенно теперь. Особенно сейчас. Война закончилась, но и Рон и Гарри прекрасно осознают, что вскоре начнется другая война. Ещё более ожесточенная. Более страшная. Противостояние не крови, не палочек, а кабинетных и газетных интриг. Ордена розданы, мертвые почтены, можно заняться переделом власти и сфер. Гарри Поттеру не место на арене грядущих перемен. Гермиона могла бы, но… слишком многое выжжено и сломано в ней. Да и Гарри не уверен, что и сам не сорвется, падая вниз. У Рональда Уизли выбора нет. Темноволосый волшебник шагает вперед и обнимает рыжего мужчину до хруста в костях. Где-то за спиной догорает рассвет и просыпается Нора. Тонкий сизый дым вьется из трубы. Так просто представить, что сейчас внутри дома, что когда-то ассоциировался с семейным уютом и теплом. — Приезжай. Как только разберешься со всем, хватай семью и сваливай к нам. — Хорошо, — с хриплым смешком обещает друг и отводит взгляд. Они прощаются и оба знают, что, возможно, навсегда.

***

Америка встречает их запахом мегаполиса, шумом машин, а также улыбками людей. Свобода, равенство, множество различных течений и социальных проблем, в которых так просто потеряться. Америка оглушает, ослепляет и немедленно пытается наполнить собой. Гермиона неловко улыбается и не отходит от него ни на шаг. Её пальцы до боли сжимают палочку в кармане пальто. Рука Гарри аккуратно держит девичью, гибкую кисть. В случае чего он сможет её остановить. Как и она — его.

***

Первые годы это бессонница и книги. Запах китайской еды на вынос и превосходного Эрл Грей. Это долгие тихие беседы по ночам и посиделки на крыше, когда оба смотрят на звезды, и видят чужие имена, так и не стертые из памяти. Первые полгода это крики, истерики, объятия и алкоголь. Вино, разбавленное вкусом слёз и терпкими поцелуями, без желания, просто так. Они тонут и хватаются друг за друга. Спасение - в чужих глазах. В запахе волос. В сотнях и тысячах, шёпотом высказанных, слов. Они спят в обнимку. Учатся в вечерней школе, сдают Ж.А.Б.А. в Макусе, читают книги магловских писателей и листают фолианты по американскому волшебству. Рассматривают буклеты вузов, но нерешительно откладывают на более подходящий момент. И часто бродят по Нью- Йорку, который настолько непохож на Лондон и Англию, что тут можно… почти свободно дышать. Спустя полтора года, Гермиона впервые оставляет дома свой экстренный запас зелий, книг и артефактов. Спустя два года, впервые надевает платье, не задумываясь о практичности или том, как в случае чего будет в этом платье сражаться или убегать. Спустя три года Гарри и Гермиона с удивлением слышат как незнакомые люди называют их братом и сестрой. В тот момент они переглядываются и… В карих и зеленых глазах искрится радостно искренний смех.

***

Первые года это попытки расставить в душе все по своим местам. Точнее — найти эти самые места и чем теперь наполнить их. Это кошмары и первые, неловкие попытки освоить электрическую плиту. Это умиротворяющий бальзам, на который они оба боятся подсесть, но без которого не обойтись. Это письма. Очень много писем, каждое из которых по-своему разрывает сердце на тысячи осколков. Вот только от себя не уйти, не сбежать.

***

— Мы справимся, Гермиона. Мы сможем. Мы обязаны… ради… — Ради них и самих себя. Она обнимает его и смотрит прямо в глаза. Ищет и находит что-то такое, что дает ей сил дальше бороться и его не отпускать. Держать, как бы сложно это ни было. Им больше некого ждать. И от этого невыносимо больно. Что-то рвется, трещит, рушится раз и навсегда. Что-то замирает, каменеет, сливается воедино, неправильно и страшно, но теперь навсегда. Рон Уизли не приедет. Он случайно погиб. — Теперь остались только мы. — Мы, — повторяет Гарри, пробуя на вкус это горько-терпкое «мы». — Да. На следующий день Гермиона Джонс перекрашивает волосы в красное золото. Гарри долго сидит в ванной и смотрит на собственное отражение. Заклинание из высшей трансфигурации получается у волшебника легко. Удивительно правильно смотреть на зеленовато-голубые глаза в зеркале. Это то, что они сами решили изменить в себе. Чтобы запомнить. Чтобы быть… оставаться Золотым Трио всегда.

***

— Я могу помочь. Гарри сидит в Центральном парке. Сейчас лето и довольно тепло, много зелени, солнца, а главное незнакомых и не кажущихся опасными, людей. Он долго к этому шел и теперь может вполне наслаждаться с трудом достигнутым равновесием. До гармонии далеко, но почва больше не стремится уползи, исчезнуть из-под его ног. Когда пространство искажается, пропуская кого-то, волшебник не делает ничего. Рефлексы всё также хороши, но самоконтроль Гарри стал ещё лучше. Так что нет, он не атакует странную женщину в восточном одеянии. Он не обращает на неё внимания, пусть и готов, при необходимости, дать отпор. — Камар-Тадж нужны такие люди как вы, мистер Джонс. — Моя война окончена. — Разве вы верите в это? — Даже если нет, — Гарри поворачивается и смотрит на женщину на другом конце скамейки. — Что мешает мне… так жить? — Жизнь не всегда складывается так, как хочется нам. — Мне ли не знать, — усмехается волшебник. — Простите, но… я не готов. — Не сейчас или вообще? — Может и то и другое. — Что ж. Думаю, если всё-таки решитесь, вы сможете самостоятельно найти дорогу к Камар-Тадж. — Благодарю, — сухо кивает молодой человек и с некоторым любопытства наблюдает за тем, как исчезает эта странная волшебница. Даже не так. Маг. Такой же, как он. Такой, какой вскоре станет его… сестра. — Гарри! Волшебник улыбается приближающейся по парковой дорожке девушке. Гермиона сияет, ей чрезвычайно идёт как легкий, кокетливый наряд, так и короткие медно-рыжие волосы. Но больше всего ей идут расправленные плечи, уверенный взгляд и румянец на щеках. Гарри поднимается, обнимает сестру и тревожно-мрачные мысли уходят. Исчезают, стертые улыбкой и голосом Гермионы. Какая бы война ни явилась им на порог, они будут жить.

***

2008 год. Калифорния. Малибу. — Мистер Старк, умеете же вы попадать в опасные ситуации. Гермиона «Гера» Джонс устало смахивает рыжую прядь с лица. Её палочка выписывает странные пируэты над бессознательным мужчиной. — Мисс Джонс? Гера? — неуверенно произносит Пеппер Поттс, во все глаза наблюдая за начальницей отдела инноваций Старк Индастриз. — С ним всё будет в порядке. Мы успели. — Но Обадайя… — С ним разберутся и без нас, — уверенно усмехается женщина и хлопает по лицу Тони. — А вам, Старк, пора прекратить глазеть на мою грудь. — Я не виноват в том, что это совершенство прямо передо мной, — улыбается мужчина и слегка насторожено разглядывает одну из своих доверенных людей. Особенно Тони Старка интересует странный агрегат в её руках, очень похожий на стальную короткую указку. Обычно Гера использовала её во время презентаций, а не… — Что это? — Магия, мистер Старк, — устало улыбается женщина.— Которой, теперь, по всей видимости, обладаете и вы. — Какая к черту магия? Гермиона закатила глаза и совсем не по-грифиндорски решила, что с этой проблемой лучше справится брат. Это он настаивал на её карьере в Старк Индастриз, вот теперь пусть сам разбирается с последствиями. В том числе и тем, что ей пришлось сделать с Тони Старком, чтобы его спасти. Гарри Поттер всё ещё оставался Повелителем Смерти. И Гермиона, как его названная сестра, могла использовать лишь часть его сил. Которых, слава Мерлину, хватило. Вернуть того, кто только что умер было вполне ей по силам. — Обыкновенная магия, Тони. Телепортивавшийся в особняк, Гарольд «Гор» Джонс выглядел весьма… необычно. Черный потрепанный плащ местами становился невидимым. Длинные волосы развивались, а на лице сияла усталая улыбка. Темная приталенная рубашка, серые брюки-карго, почти армейские ботинки никак не вписывались в привычный образ слегка чудаковатого брата-профессора Геры. Не было ни очков, ни дурацких галстуков и аляповатых свитеров, кед и джинс. — Тебе придется мне многое объяснить, — возмущено воскликнул Старк, наконец-то, поднимаясь с пола. — Стейн? — Скажем… он решил устроить незапланированный вояж по соседним мирам. «Хельхейм?» Зеленовато-голубые глаза вспыхнули на мгновение. В них искрилась сама магия, а ещё сила Повелителя. «Временно — да». Гермиона кивнула, принимая ответ. Их война закончилась давным давно, но… кажется, у них вновь появилось то, что они хотят защищать.

***

«В некоторых культурах, мистер Поттер, воскрешающий камень называют камнем душ. Его считают невероятным артефактом, способным на многое. Философский камень на его фоне не более чем работа подмастерья. Никогда не догадывались почему? Отныне вы не просто человек и уж точно не рядовой волшебник. Некто другой, даже на фоне величайших магов всех времен. Сила, несопоставимая с обычной магией и волшебством. Вы никогда не будете в нашем мире своим. Сама судьба не даст вам спокойно жить. Ваша война, мистер Поттер, только начинается. Только… прошу вас, найдите то, ради чего жить. Выжить это просто. Особенно для вас. Но что это значит на фоне… могущества? И одиночества, непонимания, на которые обречены сильнейшие. Не повторяйте чужую судьбу, пусть даже я никогда не считал себя кем-то столь же… одаренным. Я человек, совершивший много страшных вещей. И попытавшийся хоть часть из них искупить. Я человек, коим и желаю оставаться вам. Северус Снейп».