Цена

В краю туманов леса и сырость, а солнце скрыто под ватой туч, луна на небе кусочком сыра почти что не освещает путь. А люди шепчут у нас в посёлке: давным-давно, много лет назад под полнолунье так выли волки, что страшно даже сомкнуть глаза, и запирались замками двери, и затихал весь в испуге мир - тому виною охотник Беван, с луною вздумавший пошутить. Однажды лес его заморочил, заставил несколько дней плутать, а на исходе последней ночи волчица вышла из-за куста, уткнулась носом в ладонь без силы, свернулась комом у самых ног и у луны попросила имя и человеческое лицо, взамен отдать обещая после самое ценное лесу в дар. Луна смеялась на небосводе, весь мир смыкая в объятья сна. На утро Беван увидел Ниссу и с нею из лесу путь нашёл. Народ, конечно, на них косился, но говорить не смел ничего, а через год или два (кто помнит?) родился в их семье первый сын. Его прозвали в селе Уилан - подарок щедрых ночных светил. Но год за годом пошли несчастья и волки стали всё громче выть. Никто сначала их не боялся, но долго ли наклика̀ть беды? Уилан рвался в леса, болота - как голос будто бы звал его. Отец всё более хмурил брови, а мать стирала слезу рукой и не пускала из дома дальше, чем на три шага его с крыльца. Луна крутилась и улыбалась, и также нежно к себе звала, ломала кости под бледной кожей и зубы плавила на клыки, и вой отчаяньем бил из горла, переливаясь в скулёж тоски. На зов в лесу откликались братья, пасть вскинув в самые небеса, а позже стали в село соваться – до полусмерти людей пугать, таскать скотину, топтать посевы и выть под каждой второй избой. Так страх людей сделал только злее и стал подталкивать на разбой. Никто не видел, как поздней ночью, толпа, взъершившись десятком вил, пришла к избушке, где жил охотник. Её осадою окружив, народ потребовал дать ответ им, чем лес прогневан, на что сердит, зачем скрывать стал охотник Беван от всех ребёнка своей жены. Пускай вернёт он, что взял чужого, ответит честно за все дела… И Нисса вышла на суд народа, красива, стро̀йна и холодна. Звенел металлом спокойный голос, озноб ссыпая за воротник: “никто из нас никогда чужого не трогал и не просил взаймы, однако каждый час стал нам пыткой, с тех пор, как клятву скрепила я: луна дала мне лицо и имя, взамен потребовав себе в дар самое ценное, что имею, и вот расчёта пора пришла - мой сын, подарок светил, Уилан, почти совсем потерял себя”. Тоскливый вой стал последней нотой, заполнив гулкую тишину, туман покинул свои болота, опутал каждого по хребту, лишив всех зрения и дыханья, оставив людям лишь звук и страх. По пальцам Ниссы скользнула лаской чья-то пушистая голова, заставив вскрикнуть от горя, сжаться… Стих в чаще волчий бесшумный бег, и дружных хор голосов раздался, будто запел весь огромный лес. Никто не знает: где ложь, где правда, но в каждой выдумке свой урок. Уилан каждую ночь являлся к любимой матери на порог, а иногда засыпал у двери, счастливо в лапу ткнув мокрый нос. Позже - сестрёнка, малютка Мэви, всегда ходила встречать его, как подросла, а её потомки (какая глупость, ты мне не верь) рождались оборотни и волки каждый девятый в большой семье, и неспроста на меня косятся, ведь эту сказку здесь знают все. Луна рвёт вой из открытой пасти, и кожу мягкий скрывает мех…