Грейт, пёрфект, джорджёс

Карасума уже третий раз на дню ловит себя на мысли о том, что стоит призадуматься о нагрузке, наваливаемой на детей. Класс E не первый месяц бросает все свои усилия не только на то, чтобы исправно учиться и вылезать из ямы, в которую их вгоняют рамки школы, но и на то, чтобы убить сверхзвукового осьминога, являющегося их временным учителем. Кроме того, большая часть их времени уходит на тренировки, а остальную часть досуга юные убийцы тратят на попытки штудировать учебники старшей школы. Может быть, ещё по часу в день на то, чтобы поджать ноги к груди и посидеть в такой позе, ощущая себя ничтожеством и думая о надвигающихся экзаменах. Невозможно думать о двух вещах одновременно, как и максимально сосредоточиться на одной из них. Именно по этой причине половина учеников сгибается в три погибели над очередным тестом, а другая половина робко и неуверенно сжимает в руках автомат. И именно по этой причине Карасума уже вторую минуту в каком-то молчаливом трансе смотрит на то, как покачивается лакированная туфелька на вальяжно закинутой на стол стройной ножке Ирины. А рука тем временем автоматически выводит на листе кривоватые английские буквы, местами напоминающие кардиограмму. Всё вокруг, кажется, будто специально создано именно для того, чтобы выбить все попытки сосредоточиться на деле. Вместо стандартного, так называемого «школьного» запаха, в классе попеременно царит то свежий весенний воздух, то едкий запах лака, которым Елавич увлеченно красит ногти. Парта кажется слишком низкой, ручка противно скрипит, столешница шатается, а лист бумаги то и дело куда-то уезжает, а то и вовсе улетает, подхваченный сквозняком. Ещё никогда Карасума не чувствовал себя таким идиотом. − Как дела? – издевательски тянет Ирина, легонько подув на накрашенные ноготки, и, вытягивает руку, любуясь на них. − Времена английского языка я прекрасно знаю и без тебя, - тянет в ответ Карасума, подпирая щёку рукой и разглядывая лист, на котором выведены несколько предложений. Некоторые – жёстким, ровным и безукоризненным почерком. Некоторые – расплывчатой линией, напоминающей шуструю змейку. − Дай-ка, проверю, - пожимает плечами Ирина, и протягивает руку вперед, выжидающе глядя на временного ученика. Тот, с грохотом отодвигая парту, вручает ей листок, а затем пристраивается обратно на стул. На часах шесть вечера. Эти два часа не пойми чего он вполне мог потратить на то, чтобы сделать ещё пару попыток убить назойливого Коро-сенсея. Или же попытаться раз в жизни выспаться. Пускай даже и на обшарпанном диванчике в персональной учительской, которую временным гостям любезно предоставил председатель. Листок возвращается самолетиком, настойчиво утыкаясь острым кончиком Карасуме в лоб. Тот хмурится, и разворачивает не раз за сегодня сложенный самолетиком лист. Несколько зачеркиваний в тексте, в одном месте перерисована заглавная буква «Q» - так, что стала напоминать жирного бурдюка со стоящим колом членом, а в конце пририсован смайлик. В этом вся Ирина. − Что это за издевательство над бумагой? − А ты чего хотел? У тебя несколько ошибок в прошедшем времени, - невозмутимо отвечает Ирина, победно ухмыляясь. − Неправда. Это у тебя ошибка. В третьем предложении ты исправила мне мой ответ на мой же ответ, - стискивая зубы, фыркает Карасума, чувствуя, как виски начинает сжимать плотный обруч мигрени. − Ты его неправильно произносишь, - следует ответ. Карасума так запинается, открыв рот. − Но это же письменный опрос! При чем здесь мое произношение, когда речь идёт о грамматике?! − А какая разница, как ты пишешь, если ты обмениваешься информацией с помощью произнесения слов? Если ты хочешь наладить контакт, то ты должен не только говорить не хуже любого местного жителя, но и иметь хорошо подвешенный язык и манеры. Карасума шумно выдыхает. − Ну или ты должен сразу затащить объект в койку. Но и для этого нужно хорошо владеть языком… - Ирина молчит, затем добавляет, - Во всех смыслах слова. − Слушай! – Карасума ударяет кулаком по парте. – Ты предложила мне помощь с английским языком, сказав, что у меня проблема с произношением! Вместо тренировки произношения ты гоняешь меня по письменным тестам для седьмого класса! − Стоило мне сказать, что это бесплатно, так ты чуть ли бегом не побежал. − Когда ещё от тебя такое услышишь, - хмыкает Карасума, вставая из-за парты. – Я пошёл. − Куда это ты направился? – заинтересованно спрашивает Ирина. – Я ещё не заканчивала урок. − А что, теперь мы будем переводить тексты для третьего класса про Лондон? – язвительно протягивает Карасума, но всё же останавливается. − Нет, − Ирина улыбается. Улыбка этой женщины никогда не предвещает ничего хорошего, - Теперь мы будем тренировать произношение. *** − Eighteen, nineteen… Закрытые слоги на конце, Карасума! Никаких гласных! Твёрдые согласные! – весело командует Ирина. Слышится хлопок в ладоши. – Ну, до двадцати или до тридцати? − Двадцати мне вполне хватит, - хрипит Карасума. − Не халтурь! Будь мужиком, давай тридцать! − Пошла ты! Ирина упирается руками в плечи Карасумы, и, чуть взъерошив волосы на его затылке, наклоняется к уху. − А двадцать пять? Как будет по-английски двадцать пять? − Тувенти файву… - сипло говорит Карасума, мотнув головой - патлы Ирины щекочут ухо. И тут же отхватывает подзатыльник. − А ну-ка! Произношение! − T… wenty… Карасума выпрямляет руки и устало выдыхает. Отжаться двадцать раз для него ни разу не проблема. Проблема - Ирина, усевшаяся к нему на спину, и увлечённо руководящая процессом. Первую десятку, отличающуюся тем, что на конце слов чаще всего были открытые слоги, Карасума выдал быстро. Трудности начались со второй: каждый раз Ирина так или иначе его останавливала, заставляя повторять. Дёргала за волосы, за уши, трясла за плечо и иногда хлопала по спине. Спасибо, что спину ноготками не царапала. − Давай-ка, раз уж такое дело, перейдём на английский совсем? – предлагает Ирина, снова игриво дергая его за волосы. Садистка. − О’кей… − So… Can you start move faster? (Можешь начать двигаться быстрее? – п.а) Карасума стискивает зубы. Хлебом не корми, дай всё опошлить. − No, I can’t… Ай! Ирина от души шлёпает его ладонью по плечу. − Британский английский, а не американский. Слово произносится совсем не так! − Ты условий не давала! – рычит в ответ Карасума − Американский английский и так повсеместен, нужно уделить больше внимания британскому. − Но раз он повсеместен, значит… − Никаких но! Продолжай, продолжай, - умиленно говорит нараспев Ирина, усаживаясь поудобнее. Положение она меняет каждые полминуты, словно назло. Тут Карасума чувствует бегающие по шее пальчики Ирины, словно ищущие что-то. «Что-то» они, впрочем, находят очень быстро – и уже через пару секунд комкают его галстук, намереваясь засунуть в рот в качестве кляпа. − Ты что творишь? − Мне кажется, так будет эффективнее, - злорадно тянет Ирина. − Эй! Хватит с меня этого цирка с конями! Убери руки! − Ты хотел разобраться с произношением, или нет? У меня нестандартные методы обучения, привыкай. − Я удивляюсь, что ты с меня до сих пор штаны не стянула, - фыркает Карасума. − Так ты за этим пришёл? Так бы и сказал. − Чтоб тебя! – Давай. Вдруг придётся говорить что-то с набитым ртом? А с твоим произношением… − Вот уж кому из нас нужно говорить с набитым ртом… - ехидно хмыкает Карасума, после чего в рот ему всё-таки заталкивают кусок галстука, хлопая по щеке. − Извращенец. По лбу быстро пробегается жёсткая ткань его же собственного пиджака – Ирина спешным движением вытирает выступивший на лбу Карасумы пот рукавом. Не успев поблагодарить, Карасума поднимает голову и тут же чувствует, как пот выступает раза в три сильнее. Руки на плечах цепко обхватывают их, и начинают двигаться, массируя попеременно шею и сами плечи. Настойчиво, но не жёстко. Карасума замирает в упоре лёжа, напрягаясь всем телом. − Ты фто деваешь? – поинтересовался он, стараясь совладать с галстуком во рту. Ирина тут же отдёрнула руки. − Не знаю. Захотелось вдруг, - пожимает она плечами. – Расслабить захотелось. − Невьзя васслаблять мыфцы во ввемя фивических нагвувок, - мрачно бросает Карасума. − Так неприятно что ли? − Не то чтобы неприятно… - тянет Карасума, выплюнув наконец галстук, и на ходу подбирая нужные слова, - Но такими темпами я просто рухну на пол. − Хм… А щекотки ты боишься?.. *** Карасума подставляет руку под щёку, отдышавшись. Повалить Ирина его всё-таки сумела – Карасума аж крутанулся в воздухе, рухнув на бок. Сама же Ирина ещё и повалилась сверху, но была тут же отпихнута в сторону. − Мда, − лаконично подытоживает Карасума. – Надо запомнить, что тебя ни о чём нельзя просить. − Чего это? – Ирина поворачивается на другой бок, приподнимается на локтях и хитро улыбается. – Зато теперь ты уж точно запомнишь правила произношения. − Да уж, блин, на всю жизнь не забуду, - бурчит в ответ Карасума. − А мне другого и не надо, - делает заключение Ирина, язвительно глядя на своего ученика-страдальца. – Да и ты не просил, я сама предложила. − Я подумал, что когда я ещё такое увижу: чтобы мне предлагала бесплатную услугу сама Ирина Джелавик. − Я и до этого предлагала. Правда, слегка другого рода, - подмигивает ему Ирина. Затем, довольно наблюдая, как скулы Карасумы заливаются краской, добавляет, - Но потом решила, что в постели ты будешь получше, чем в английском. И лучше подтянуть тебя по нему. − Обошелся бы, - хмыкает Карасума, и усмехается. – Но спасибо, что ли. − Так и будем на полу лежать, или всё-таки встанем? Ты бы галстук потом сполоснул. И пиджак, - улыбается Ирина. Карасума качает головой, вставая с пола и протягивая руку Ирине. − Ты учеников так же гоняешь? – интересуется он, отряхивая штаны и поправляя злосчастный галстук. − К ним у меня другой подход, - загадочно протягивает Ирина, поправляя юбку. Карасума снова качает головой, надевая возвращённый ему пиджак. Словно перепихнулись в пустом классе. Карасума и не удивится, если какой-нибудь случайно зашедший так подумает. − Так ты это затеяла для того, чтобы поизмываться надо мной? − Изначально нет. Но ты так быстро согласился, что я не могла это не использовать. Лисица, а! − А если б я сказала что-то вроде «Карасума, я хочу над тобой миленько поизмываться», уверена, ты бы вряд ли пришёл, - продолжает усмехаться Ирина, причёсываясь. Карасума почесывает шею, на которой ещё остались небольшие царапины от её ногтей. Сам он уже ни в чём не уверен. Ирина легкомысленно усаживается на парту, за которой час назад сидел Карасума, и, качая ногой, начинает рыться в сумочке. − Карасума, друг мой, ты на поезде домой едешь? – спрашивает она деланно томным голосом, продолжая что-то искать. − На такси. Ирина вздыхает. − Подбрось, а? Карасума лишь пожимает плечами, скользнув взглядом по её стройной ножке. В этой клятой дьяволом лакированной туфельке. И чувствует себя если не мазохистом, то уж точно идиотом. − Хрен с тобой.