Как пожелаете

      Ася сидела на подоконнике, закутавшись в плед и согревая ледяные руки о большую кружку с горячим кофе. С кружки на неё смотрел пузатый рыжий кот, призывая сохранять позитив. Но Ася оставалась к его призыву совершенно глуха — она хандрила. Выходило у неё это блестяще: улица за окном казалась унылой, дождь — бесконечным, жизнь — бессмысленной. И абсолютно нечего было смотреть. Вот уже и слёзы, как и положено при хандре, готовы были пролиться. И тут Ася совершенно отчётливо поняла, чего ей не хватало: пары тирамису и… сказки. Пирожные были в холодильнике, а сказка ожидала своего часа на флэшке, давно записанная, но до сих пор почему-то не просмотренная. Подоконник тут же был забыт. Ася прихватила с собой сладости, поудобнее устроилась на диване и включила первую серию магического шоу в надежде, что тоска отступит. Ася посмотрела первую серию, потом вторую, третью, четвёртую, пятую… Она посмотрела бы и шестую, но организм запротестовал, требуя немедленной встречи с подушкой.       На следующий день Ася ни свет ни заря кинулась к компьютеру, и серии последовали друг за другом. За четыре дня девушка проглотила первый сезон сериала. За ним последовал второй, который немедленно сменился третьим, а потом и четвёртым. Хандре в жизни Аси не осталось больше места, ведь в её жизни появился Он. Вроде бы ничего не изменилось: она всё так же ходила по утрам на работу, по выходным встречалась с друзьями, ходила по магазинам, обсуждала с коллегами последние служебные новости, выслушивала пересуды родственников о том, что творится в мире или за соседской дверью. Но на самом деле все это её мало волновало. Рядом с ней всегда был человек, который делал жизнь Аси наполненной и яркой.       Кто бы мог подумать, что её так захлестнёт юношеский фанатизм. Если бы совсем недавно кто-нибудь сказал ей, что она увлечётся артистом, она бы лишь недоуменно пожала плечами: «В моём-то возрасте? Да не смешите!» А теперь Ася смотрела фильм за фильмом (дублированные, с субтитрами и даже вовсе не переведенные), и ей совершенно не надоедало наблюдать, как его карие глаза то печалятся, то смеются; она млела от его улыбки, неотрывно следила за выразительными руками. Её восхищало, как мастерски он может сыграть и психа, и семьянина, и героя. Она рыдала вместе с его негодяями и сочувствовала его неудачникам. Когда он плакал на экране, она заливалась слезами. Как заворожённая Ася слушала его английский с забавным акцентом, даже если не могла разобрать ни слова. Ей нравилось, как он ерошил волосы, щурился, держал в руках сигарету, как он пел, говорил, молчал, грустил и радовался, злился и приходил в бешенство, впадал в тоску и смотрел с экрана прямо в душу долгим скорбным взглядом.       Спустя полгода после того, как Ася впервые включила фильм с его участием, она просмотрела все интервью, которые смогла найти, в соцсетях разыскала все группы, так или иначе связанные с её кумиром, с жаром вступала в дискуссии, умилялась при виде его фотографий и бросалась на его виртуальную защиту, если кто-то начинал сомневаться в его таланте или харизме.       Как-то раз на одной из веб-страниц Ася наткнулась на две трогательные фотографии: на одной был чудный кроха-котёнок, а на другой, конечно же, он. Её обожаемый был не только талантливым актером, прекрасным семьянином и просто хорошим человеком, но ещё и заядлым кошатником. Это было подобно контрольному выстрелу в бедное фанатское сердце. Девушка чуть не расплакалась от такой нечеловеческой милоты. Под заметкой другая такая же преданная фанатка уже отметилась комментарием, что тоже хотела бы быть на месте кошек их любимца. Ася тут же поставила лайк к комментарию и вздохнула: она и сама не отказалась бы от такой судьбы: быть рядом с ним, пусть даже и в кошачьей шкуре, — это же просто мечта!

***

      Была середина декабря — предновогоднее время, которое Ася не выносила. Её раздражали переизбыток яркого света и бодрых звуков, натыканные по всему городу ёлки, которые должны были создавать у горожан праздничное настроение, но на девушку только нагоняли тоску. Её угнетала навязчивая реклама, которая настаивала на том, что если Ася купит вот эту коробку конфет или тот набор кастрюль, то её Новый год автоматически станет волшебным и незабываемым. Ася обходила стороной все людные места, чтобы всеобщее предпраздничное безумие её не задело. Она давно не верила в чудеса, а напрасно…       Девушка прошла мимо одного из супермаркетов, глядя на то, как в неуместных декабрьских лужах отражаются радужные витрины, и остановилась на перекрёстке. Она ждала, когда же будет зелёный свет, чтобы спокойно перейти дорогу, но он всё не загорался, а из динамиков магазина доносились звуки весёлых новогодних песенок, слушать которые Асе было невыносимо. «Господи, когда это уже закончится!» — в сердцах пробормотала она. И тут же всё закончилось, но совсем не так, как она ожидала. Наконец красный уступил место зелёному на светофоре, и Ася, убедившись на всякий случай, что поблизости нет машин, ступила на дорогу. Но тут из-за поворота с визгом вылетела замызганная, серая легковушка. Девушка засуетилась, отпрянула назад, каблук её сапога чиркнул по ледяной корке, притаившейся под тонким слоем воды. Ася потеряла равновесие и угодила прямо под колёса невесть откуда взявшегося монстра. Её накрыла полнейшая тишина, о которой она так мечтала.

***

      Потом был свет, и белые мягкие облака ласково обнимали Асю со всех сторон. «Это смерть. Я умерла, — осенило девушку. — Как же так? Я ведь пятый сезон не досмотрела», — огорчилась она, но тут же опомнилась, осознав, что теперь всё это уже не важно. Она хотела было загрустить, но у неё ничего не вышло. Вокруг царил такой покой, что печаль казалась абсолютно неуместной. Тогда Ася огляделась по сторонам и увидела, что совсем рядом с ней сидит благообразный седовласый старец в светлых одеждах.       — Вы Бог? — с трепетом в голосе спросила Ася.       Белый старик прищурился, посмотрел на девушку долгим взглядом и вздохнул:       — Как же вы любите давать всему имена.       — Кто «вы»? — не поняла Ася.       — Люди, кто же ещё! Птицы и звери не дают ничему названий, но это не мешает кошке нежиться на солнышке, собаке — любить хозяина, птице — залетать к самым облакам. Люди же навешали на всё ярлыки и думают, что их жизнь станет совершенней. Вместо того чтобы систематизировать мир снаружи, лучше бы навели порядок у себя внутри. Что-то скучновато, ты не находишь? — спросил Асю удивительный старик безо всякого перехода. — И что у тебя за представление о послесмертии? Какая банальщина!        — В каком смысле?       — Ну, облака, старцы, унылый покой. Это ведь твой взгляд на вещи. Здесь каждый видит только то, что хочет или может видеть. Так что всё это лишь плод твоего воображения. Где ты всего этого набралась? Избавляться надо от стереотипов.       — Как же от них избавляться? Если меня уже забрали, — она замялась. — Я же умерла.       — И правда, — согласился её собеседник. — Раньше надо было меняться. Теперь чего уж… Поздновато… Но ты же сама хотела, чтобы всё закончилось.       — Но я не этого хотела, — запротестовала несчастная душа.       — А чего же? — изумился старец и тут же словно что-то вспомнил. — Ну да, ну да, у тебя было какое-то странное желание. Ты хотела быть кем-то другим, кажется, чьей-то кошкой.       Ася оторопела и хотела возразить, что это был лишь порыв увлечённого сердца, но не успела ничего сказать, как услышала решительный голос:       — Хорошо, будь по-твоему! Ведь мечты должны сбываться.       Тут её собеседник приблизил к Асе своё лицо, его черты изменились, и душа Аси обмерла под взглядом знакомых карих глаз. А недавно бывший старцем незнакомец усмехнулся, щёлкнул пальцами и растворился в белом плотном мареве, которое заволокло всё вокруг.

***

      Ася вздрогнула и очнулась. Она почувствовала, что её куда-то несут на руках. «Неужели меня действительно вернули на землю?» — изумилась она, попыталась осмотреться, но вокруг было темно, хотя уютно и тепло. Приятно пахло кожей, а совсем рядом ровно билось чьё-то сердце. Она завозилась, пытаясь выяснить, где же находится, однако её бережно, но настойчиво удержали. И единственное, что ей удалось разглядеть, — это пара обыкновенных джинсов и остроносые ботинки, принадлежавшие человеку, который её нес. Ася оставила попытки выбраться и прислушалась к своим ощущениям. Они были очень странными: её тело стало гибким, непривычно горячим и… пушистым. От удивления она было вскрикнула, но из её груди вырвался только невнятный писк. Она похолодела, осенённая страшной догадкой, и притихла.       Наконец её путешествие окончилось — Асю выпустили на свет. Перед ней было зеркало, из которого на неё смотрел крошечный трёхцветный котенок. Её опасения подтвердились. Она отпрянула от своего нового отражения, вызвав смех собравшихся вокруг неё людей. Ошеломлённая, она оглянулась: на неё глядели трое разновозрастных детей, женщина с обаятельной улыбкой и Он. Она всё-таки стала его кошкой.

***

      Прошла пара лет. Она выросла в вальяжную пушистую красавицу и давно уже забыла, что была когда-то девушкой Асей — большой поклонницей артиста с печальными глазами. Она была кошкой. Кормила её его жена, с которой кошка прекрасно ладила, частенько забиралась к ней на колени, позволяя себя гладить и одаривая её снисходительным мурлыканьем. Дети её частенько развлекали, придумывая всякие забавные штуки, но иногда позволяли себе непозволительные вольности, чего кошка никогда не спускала: кто-то из троих непременно ходил с её метками на руках. Он же редко бывал дома, особого проку от него не было, так что кошка принимала его присутствие как неизбежное. Она позволяла ему брать себя на руки, но очень редко, только когда была в благодушном настроении, настойчиво прогоняла его гостей, да и его самого, со своего любимого кресла, а если ей что-то не нравилось, то легко пускала в ход свои великолепные когти и зубы. И ей было гораздо интереснее смотреть в окно, сидя на просторном подоконнике и наблюдая за соседскими котами, безмозглыми голубями и дорогой перед домом, где всегда происходило что-нибудь занимательное, чем смотреть на мельтешащие картинки на экране телевизора, даже если дети кричали, что там показывают их папу. Кошке это было совершенно безразлично.