Beautiful crime

Нигану ты кажешься едва ли самой красивой девушкой в его утонченном наборе жён. Не особо привлекательная. Не особо эрудированная. Такая не особо выдающаяся ты.       И что только такая неправильная леди забыла в его гареме? Этим вопросом задаёшься и ты, и сам Ниган, и все жители его лагеря. Может быть, сам процесс поиска ответов до сих пор сохраняет тебе жизнь. Может быть, ты просто хорошо трахаешься. Или, возможно, ты просто похожа на неё. И поэтому вторая Люсиль ни разу не была даже направлена в твою сторону. Тебе это нравится безусловно. И Ниган тебе нравится... Кроме тех моментов, когда очередной череп раскалывается о деревянную поверхность его биты. Поэтому ты всё же не рискуешь испытывать его отношение к себе на прочность. Ты всегда была умной девушкой и понимаешь, что если оступишься раз, второго шага может не быть. Уж точно не в этом лагере. А ведь ты бы даже не хотела Его смерти, если честно. А этим могут похвастаться очень и очень немногие. Никто не может, если честно. Твоё отношение к Нигану также остаётся загадкой. И скорее всего, только для тебя. Он говорит иногда, устало заваливаясь в кресло напротив твоей кровати, что ты "славная баба". Что ты "рождена выйти замуж, завести детей и умереть в старости, отпивая от поданного внуками стакана воды". Это странно, учитывая, что детей ты никогда не хотела, а единственного законного мужа убила, едва из груди его послышались отвратительные хрипы. Но Нигана не волнует твоё прошлое. Он лишь хитро улыбается, усаживая тебя к себе на колени, пока ты морщишься в ответ на его предположения. В такие моменты кажется, что у него на тебя большие планы. Такое убогое чувство, посещавшее каждую первую его женщину. Такое убогое, но такое саднящее чувство. Говорить об этом было под негласным запретом. – Тише-тише-тише, милочка! Иначе я решу, что ты возомнила о себе больше, чем ты есть. А это не понравится моей Люсиль, будь уверена! – слышала ты всякий раз, когда спрашивала о своей ценности для него.        Тебе кажется, что у Люсиль крайне специфичные вкусы. Услышать её имя во время вашего первого секса было неожиданно. Это заставило прийти в себя и понять, что на месте любовника, чьё лицо было для тебя затуманено алкоголем, не давно убитая любовь, а самый жестокий человек из всех, кого ты знала.       И, что? Такое может понравиться куску бывшего дерева? Иначе почему Ниган, как и ты, медленно возвращаясь к реальности после оргазма, улыбнулся краешком губ и предложил стать его какой-то по счёту женой. И не согласиться было нельзя. Так тебе показалось. Так ты хочешь думать? В следующую неделю ты поближе познакомилась с остальными и поняла, что единственная среди них не жаждешь "перерезать его глотку" после того, как тяжелое тело свалится с твоего собственного...

* * *

Вы часто ссоритесь. Ниган привык к полному подчинению и не терпит споров с ним. Ты не любишь спорить, а его приказы никогда не выводили тебя из себя. Но еженедельные обсуждения очередной прочитанной книги всегда превращались в часовые оскорбления мировоззрений друг друга.       "Ты идиотка, которую убьют в первую же неделю вне стен этого лагеря".       "Меня убьют только такие, как ты".

* * *

Ниган не любил распыляться нежными словечками, но одно короткое: "Как же я люблю этот взгляд, черт возьми!" – во время вашего недавнего секса заставило тебя вновь задуматься о своём положении. О своём никчемном значительном месте в его жизни. По крайней мере, если бы такое существовало - оно было бы твоим.

* * *

Воскресенье. Он заходит в твою комнату – от него пахнет духами Шерри. Воскресенье только твой и его день. Ниган сам так говорил. Отчего-то стало противно и душно; ты отворачиваешься от поцелуя, и даже разозлённое: "Эй!" – не пугает тебя. Ты тоже зла. Ты все злее с каждой секундой хотя бы от того, что не имеешь никакого права злиться. – Да что с тобой не так? И понимание, что ответ на этот вопрос тебе не нравится. – От тебя пахнет... Другой. То, как жалко это звучит, определённо заставляет по-идиотски нахмуриться и отвернуться. Чтобы сдержать нечто более важное и непрошенное. – Ох-хо-хо! Дорогуша, уж не ревнуешь ли ты!? Уж не забыла ли о том, кто ты такая? Его странное, изогнутое положение спины одновременно и пугает и притягивает тебя. Ты его будто затылком чувствуешь. Каждый его выдох и вдох. Ты оборачиваешься, потому что сдерживаться уже не получается. – Твоя жена, – вырывается, как обвинение. Как во время обыденной ссоры за столом году этак в две тысячи четвёртом. Ниган замолкает, проводя языком по нижней губе, явно задумавшись о чем-то. Теперь тебе страшно. Потому что это не обыденная ссора. Потому что человек перед тобой еще совсем недавно на глазах сотни людей утюгом прижег лицо очередному "предателю". Потому что этот человек может расколоть твой череп за пару секунд. Но ты вновь не боишься. Потому что это Ниган. И он ещё ни разу не навредил тебе. – Верно. Он выпускает биту из рук, отчего та осторожно падает на пол, глухо ударяясь. Подходит всё ближе к тебе и ладонью убирает прядь волос за ухо. – Но главное здесь не то, что ты моя жена. У меня очень, очень много жён, согласна? Главное в твоём скудном порыве то, что ты моя. Это заводит куда больше, не правда ли? Нет. Вовсе нет. Ты – его. Как и всё в этом лагере. Как и всё на этом континенте уже к концу этого года, предположительно. А ведь он впервые так небрежно бросил свою Люсиль. Так спокойной отпустил прошлое, на самом деле. Ты сильная. И можешь сказать правду. Или нет. Или ты просто промолчишь и кивнёшь. И у вас будет хороший секс после этого. И у вас будут спокойные разговоры ни о чем после этого. И у тебя снова будет скверное чувство узаконенного предательства после этого. Ты сильная. И однажды ты спросишь: – А кому принадлежишь ты? И почувствовав усмешку на тёплых губах, целующих твои, ответ покажется очевидным. Даже Нигану. А потом какие-то ублюдки нападут на ваш лагерь. А ты так некстати окажешься снаружи. Громкие крики и выстрелы, и даже слабые взрывы не смогут отвлечь тебя от главного: глазами ты в первую очередь всегда ищешь Его. Потому что цель всех нападений – Ниган. Его мучения и трагичный последний выдох. Каждый житель из захваченных им общин мечтает лично прострелить или воткнуть нож в голову главного Спасителя. Особо помешанные готовы дождаться первого хриплого вдоха. Среди ругающихся мужчин, докладывающих друг другу о состоянии дел, ты подумаешь о том, что не готова потерять ещё одну семью. Даже такую ущербную, как у вас с Ниганом. Ты и хотела бы побежать на его поиски, но крепкие руки остановят тебя, хватая за предплечья и разворачивая к себе. Ты услышишь резкое: – Спрячься внутри! А в следующую секунду острая боль пронзит спину и живот. Торчащая чуть ниже груди стрела испугает тебя и, кажется, Нигана тоже. Но лишь на одно мгновение. Жаль, что последним чувством в твоей жизни будет страх. А последним чувством Нигана к тебе окажется ненависть. За то, что вышла на улицу именно сегодня? Или за то, что никогда не была правильной женой? Или за то, что посмела умереть у него на руках. Уже через пару секунд мужчина не подаст и виду расстройства. Только осторожно положит тело на асфальт и схватит биту покрепче, чтобы избавиться от незваных гостей. Лишь саднящее чувство ностальгии охватит его на пару часов. Месяцев... Лет? Ровно до тех пор, пока в его жизни не появится ещё одна женщина, так похожая на ту, чьего имени страшится весь лагерь.