Через стекло

      Канеки иногда кажется, что Это посадила себя в Кокурию, а он нужен только для забавы, чтобы скрасить её пребывание тут. Она чересчур послушная — очень странно. Говорит только с ним и ведёт себя, как и большинство остальных заключённых: жалуется на еду и скуку. Ничего необычного, кроме въедливых разговоров на неприятные темы.       Поставив локти на стол, Это кладёт голову на ладони и широко улыбается.       — Юноша, ты слишком много думаешь.       Канеки вздрагивает и, поправив сползшие на кончик носа очки обратно, отрывает взгляд от бумаг и поднимает на неё: слегка склонив голову вбок, Это продолжает ласково улыбаться и игриво щурить глаза. Она совершенно права — он в последнее время очень много думает, хочет он того или нет.       — Такацуки-сан… — строго говорит Канеки, но тут же осекается, когда Это начинает смеяться, и добавляет: — Нет. Это Йошимура, мы начинаем допрос.       Это прекращает смеяться и натягивает на лицо обиженное выражение. А Канеки только сегодня замечает, что через тонкое стекло и под ярким искусственным светом её лицо чересчур бледное, волосы — светлые, а глаза — почти чёрные.       — Прям так сразу к делу? Не поговорим о жизни?       — Моей? — вырывается у Канеки, хотя он обещал себе не разговаривать с ней на посторонние темы. Но каждый раз вновь срывается.       — Если хочешь — и моей тоже, — добро говорит Это и, вытянув руки вперёд, кладёт голову на стол. — Развеем скуку, которой пропитаны стены этого места. Тебе ли не знать, как тут бывает скучно?       Мрачно улыбнувшись в ответ, показывая, что оценил шутку, Канеки тянется к диктофону, но, услышав её слова, замирает.       — О чём ты думаешь? Об Одноглазом короле или о чём-то куда проще… — Хихикнув, Это меняет улыбку на лукавую. — Например, о Фуруте Нимуре? Или Ариме Кишо?       Канеки игнорирует, но она опять права. Он думает о них, только в другой последовательности: Арима на первом месте, все остальные — следом. Но ей он этого не скажет. Об этом ей лучше не знать. Хотя Это, несомненно, всё знает, но почему-то молчит.       Вытянув руку, она дотрагивается до стекла кончиками пальцев напротив его лица и слегка царапает его ногтями. Царапин не остаётся, она гладит нежно, словно пробуя его на ощупь.       — Стёкла тут такие тонкие.       — Они из RC-материала. В данном состоянии у вас не получится их пробить. — Канеки быстро выпаливает выученную наизусть фразу и, увидев усмешку на её губах, быстро добавляет: — Многие уже пробовали.       — Такие тонкие… — задумчиво тянет Это, игнорируя его и продолжая гладить стекло. — Не ты ли пробовал?       — Нет, не я.       На секунду Канеки кажется, что он чувствует её холодные прикосновения на своей коже. Тряхнув головой, он проводит рукой по щеке, словно убирая с себя чужую ладонь. Всё же показалось.       — Начинаем? — теперь спрашивает.       Это поправляет короткие волосы, оглядывает помещение, будто бы выбирая, за что зацепиться, и внезапно игриво восклицает:       — Но перед тем, как начать допрос, ты выполнишь мою прихоть?       — Но…       Видимо, не сдержав эмоций от предвкушения, она делает энергичный взмах руками, а Канеки корит себя за то, что начал предложение с «но». Надо было с «нет», чтобы не дать зацепиться. С Это нужно быть максимально осторожным в словах.       — Нет-нет, это всего лишь мелкая прихоть старой женщины, которая не повлияет на происходящее вокруг!       Канеки пристально вглядывается в её лицо, не зная, что сказать. Он хочет услышать, что она скажет, но не уверен, что это нужно слышать.       — Пусть это будет последняя прихоть многоуважаемой тобой Такацуки Сен, а не Это Йошимуры, — убеждённо говорит она.       Вновь оглядев её, Канеки кивает, сдаваясь, — ему всё же интересно, что задумала великая Это.       — Что вам нужно?       Встав со стула, Это опирается ладонями на стол и нагибается вперёд к самому стеклу. Она манит рукой, подзывая, но Канеки не двигается с места — осторожный, как и полагается быть с заключёнными в Кокурии гулями.       — Иди сюда.       — Я не буду открывать…       — К стеклу, — перебивает Это, а Канеки удивлённо вскидывает бровь. — Не бойся, юноша. Они же очень прочные — сам сказал.       Поднявшись, Канеки делает шаг вперёд, продолжая смотреть только в глаза.       — Прижмись лбом к стеклу. — Канеки нервно оглядывается. — Ну не бойся, Канеки-кун. Ты уже смог одолеть меня один раз, зачем меня бояться?       Сняв очки, Канеки медленно приближается к ней и, прислонившись к холодному стеклу, замирает, ожидая указаний. Её лицо напротив его, и вблизи он различает настоящий цвет её глаз — ярко-зелёные, не чёрные. Но взгляд всё равно пугает: в нём — застывший восторг, от которого кровь стынет в жилах.       Сладко ухмыльнувшись, Это упирается руками и дотрагивается губами до стекла прямо напротив его рта. Канеки кажется, что он ощущает её горячее дыхание на коже и её мягкие губы на своих. Тело из холода бросает в жар.       Кажется. Просто кажется.       Идеальная тишина, в которой он слышит её дыхание и сердцебиение. Отодвинувшись от стекла, Это вновь улыбается и демонстративно облизывает губы, словно собирая с них чужой вкус. Канеки растерянно смотрит на неё, а она внезапно резко хлопает в ладоши прямо перед его лицом, и он вздрагивает от неожиданности. Она звонко смеётся, так что стекло вибрирует. Канеки в ещё большей растерянности, но ему почему-то тоже становится смешно от происходящего. Это делает всё так легко и невозмутимо, что злиться на неё невозможно.       Она прикладывает палец к губам и шепчет:       — Только Ариме Кишо не говори о нашей маленькой шалости. Хорошо? — подмигивает. — Ему это не понравится, и он тебя накажет. — В её голосе нескрытая радость.       «Нашей» — Канеки морщится, а ещё ему кажется, что если Арима её увидит, это будет первое, что она ему расскажет, но он кивает, соглашаясь. Сев на место, он смотрит на слабый отпечаток её губ на стекле, который он не сможет стереть.       — И зачем вам нужно было это?       — Хотела поднять настроение и себе, и тебе, — легко говорит Это, будто бы это правда, и садится на стул. — У меня получилось? — Больше похоже на утверждение.       Канеки открывает папку со списком вопросов, пробежав по ним взглядом, облизывает губы. Ему кажется, что он чувствует приторно-сладкий вкус крови. Опять же, просто кажется.       — Более чем. Теперь начнём. — Перед тем, как озвучить первый вопрос, он вновь смотрит на Это и слабо улыбается. — А стекло вправду очень тонкое.       Это улыбается в ответ, подтверждая, и вновь подпирает подбородок ладонями, а Канеки слышит её тихий шепот, который, кажется, звучит не из передатчика, а где-то рядом, около самого уха.       — Как пожелаешь, Канеки-кун. ♥