Продолжение конца...

      Эта новость повергла меня в шок. Какое-то время мы стояли, обнявшись, не думая ни о чём, надеясь скрыться от всего мира и всех проблем, окружающих нас. Даниэль ещё крепче прижал меня к себе, и мне казалось, что я для него — спасительная соломинка, за которую он пытается ухватиться в надежде избавиться от тяжёлого бремени судьбы. Он поднял голову и произнёс: — Во время обеденного перерыва отец решил прогуляться и, переходя дорогу, на него налетел какой-то мужик на «Мерседесе». Он попросил не писать заявления в полицию при условии, что оплатит весь курс лечения и вдобавок моральную компенсацию, и отец согласился. Я уже навестил его в больнице, поэтому пришёл так поздно. — Тебе не за что извиняться. Как твой отец? — спросила я, немного отцстранившись от парня, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — У него лёгкое сотрясение мозга и сломано два ребра. Может сходишь со мной завтра к нему в больницу? — Конечно.       В этот вечер мы почти не разговаривали. Даниэль попросил у меня разрешения остаться в моём номере до утра, поскольку было уже поздно, и я без раздумий согласилась. Я понимаю, что парню тяжело находиться дома, хотя бы потому, что в нём всё сделано руками отца. Я не пыталась утешить Даниэля, потому что знаю, он не потерпит жалости к себе, я просто достала запасной комплект постельного белья из шкафа в спальне, постелила ему на дивае в гостиной, и оставила наедине со своими мыслями. А сама полночи не могла уснуть, утопая в размышлениях о наших с Даниэлем отношениях. Мне так хотелось прижаться к нему всем телом, чтобы впитать в себя всю боль, которую он чувствовал в тот момент. Но я знаю, вместе мы сможем преодолеть любые испытания, чего бы нам это ни стоило.       Проснувшись утром, я тихонько приоткрыла дверь спальни и заметила, что Даниэль ещё спит. Натянув на себя джинсы и свободную рубашку, я направилась в столовую, надеясь тайком стащить что-нибудь съестное для Даниэля. На моё удивление, в столовой совсем не оказалось людей. Воспользовавшись этим, я взяла самый большой поднос для еды и состряпала шикарный завтрак на двоих, состоящий из яичницы с беконом, апельсина, малинового чизкейка и кофе, всё это в двойных порциях. Когда я вошла в номер с огромным подносом в руках, Даниэль сидел на диване, потирая глаза ото сна. Обернувшись на звук открывающейся двери, он одарил меня своей фирменной             лучезарной улыбкой и помог закрыть за мной дверь. — Доброе утро, — произнесла я и поставила поднос с едой на маленький журнальны столик в гостиной. — Доброе утро. Где ты взяла столько еды? — спросил Даниэль, подняв от удивления правую бровь. — В столовой, завтрак включён в стоимость номера. — Что бы я без тебя делал, я ужасно голодный, — пробубнил Даниэль с напиханным яичницей ртом. — Жуй давай, — рассмеялась я.       После завтрака, быстро собравшись мы поехали в Центральную нью-йоркскую больницу к отцу Даниэля. Быстренько заскочив в ближайший супермаркет, мы купили несколько свежеиспечённых булочек с корицей, апельсиновый сок, яблоки и виноград в качестве гостинца для пациента. Нам оставалось пройти несколько шагов до главного входа в больницу, как я заметила подрагивающие руки Даниэля, хоть он и пытался всем своим видом скрыть своё волнение. Я крепко сжала его левую руку и шепнула на ухо: — Не волнуйся. Я с тобой. Он лишь слабо кивнул.       Медсестра подсказала нам номер палаты, и наконец найдя нужный, Даниэль тихонько постучал в дверь, а спустя пару секунд нерешительно открыл её. Войдя в палату, я сразу ощутила навязчивый запах лекарств, отчего мне стало немного дурно. Стены палаты были покрашены в нежно-зелёный цвет, а пол и потолок — в белый. Окно во всю стену выпускало в комнату яркий солнечный свет, а две кровати с белыми простынями лишали просторную комнату опустошённости. Кровать у стены справа оказалась пустой и была аккуратно заправлена, на кровати слева дремал отец Даниэля. Его голова была перебинтована, а тело скрыто тонкой больничной простынёй, поэтому я не смогла в полной мере оценить его состояние. — Пап, не спишь? — полушёпотом спросил Даниэль, приблизившись к больничной койке отца. Мистер Бэ, открыв глаза, поднялся к изголовью кровати и тихим голосом сказал: — А, это ты, я уж подумал мама пришла. Она обещала проведать меня сегодня. — Здравствуйте, мистер Бэ. Мы вам тут перекусить принесли, — я поставила пакет на небольшую прикроватную тумбу и начала вытаскивать оттуда все купленные продукты. — Здравствуй, Наташенька, — всё внимание больного переключилось на меня, — я сразу должен извиниться перед тобой за своё поведение при нашей первой встрече. Все эти два месяца мне не давала покоя мысль о том, что я тебя обидел, толком не узнав. Ведь я вижу насколько ты дорога Даниэлю. Узнав о твоём приезде в Нью-Йорк, он буквально расцвёл. Благодаря тебе, мой сын понял, чем действительно хочет заниматься в жизни, он ставит перед собой цели и достигает их. Наташа, ты изменила моего сына в лучшую сторону. Спасибо тебе, — я никак не ожидала услышать таких слов от папы Даниэля, особенно в свой адрес. Хотя не стану спорить, мистер Бэ при нашем знакомстве и вправду повёл себе немного по-свински по отношению ко мне. Мои щёки залились лёгким румянцем, и я кинула взгляд на Даниэля. Видимо, он находился в таком же шоке, что и я, продолжая неподвижно стоять возле кровати отца. Я не знала, что ответить, поэтому в знак благодарности за такие слова просто кивнула, посмотрев в светло-карие глаза мистера Бэ. Раньше я не обращала внимания на сходства между Даниэлем и его отцом, хотя отрицать их было невозможно. У них обоих светло-карие глубоко посаженные глаза, в меру узкий нос, густые чёрные волосы и высокий рост. Все внешние черты Даниэль перенял у отца, а характер, наверное, от матери, с которой я не знакома. Спустя полчаса после нашего прихода, мистера Бэ отправили на перевязку, поэтому нам пришлось уйти. Перед уходом я в последний раз посмотрела в глаза отцу Даниэля, он подарил мне заботливый родительский взгляд и на прощание лишь слабо кивнул. Покинув больницу, мы с Даниэлем пошли в сторону метрополитена. Парень первым решил нарушить повисшее между нами молчание: — Я рад, что отец принял мой выбор. — Что ты имеешь в виду? — не поняла я. — Я выбрал тебя. Отец сначала осуждал меня за то, что я влюбился в афроамериканку, всячески пытался меня отговорить, убеждал найти другую девушку, но я настоял на своём. Вот почему он сказал, что я добиваюсь своих целей. От этих слов моё сердце наполнилось теплом. Только теперь я поняла, насколько много мы значим друг для друга. У меня не было слов, чтобы описать, что я чувствовала, поэтому решила обойтись без длинных речей. Сократив расстояние между нами, я нежно поцеловала Даниэля, вложив в этот поцелуй все чувства, накопившиеся к нему за это время.       Надеюсь, он понял меня без слов…