Лети-лети вдаль над уровнем неба.
Где бы ты ни был, назад не смотри!
Лети, лети, не жалея нисколько
Это в памяти только,
Я прошу, не сбейся с пути.
***
Эдмунд ужасно скучает по Нарнии, как и Люси. Волшебство испаряется из памяти старших, оставаясь лишь детской игрой. Эд никогда не сможет простить им этого, потому что отныне это волшебство хранится в нем вечно. Это ведь не сказка, — постоянно напоминает сам себе Эдмунд. Нарния всегда была и всегда будет живой. Правда, без правителей Золотого века. Гвен привлекает его внимание своей загадочностью. Птицы дохнут около крыльца ведьминого дома, а на дверях словно висит предупреждающая табличка, мол, не влезай, убьёт. Неосознанно Эдмунд начинает чувствовать, что Джадис и нарнийская тьма, о которых он отчаянно не хочет вспоминать, возрождаются в этой девушке. Клеймо предателя всё ещё ярким пятном расползается в душе короля, и самые ледяные ветры повинуются ему по мановению руки. — Ваше Величество? Каждую ночь его зовет смутно знакомый голос, увлекая в танец из воспоминаний о стране чудес. Эдмунд внимательно слушает, но ничего не может вспомнить. От дома Гвендолин Штетт разит магией за несколько миль. Здесь даже обычный человек почувствовал бы нечто неладное, а уж он то и подавно… Тьмой от дома девчонки несёт за километры. Жаль, что в этом мире ведьм не сжигают на кострах. Люси проводит всё свободное время со своей новой подругой, надеясь заменить Нарнию этим жалким подобием. Эдмунд старается обходить стороной мрачный дом. Он видит здесь только тень черноты, которая окутывает своей пеленой всю округу. Король не доверяет Гвен, и это оказывается оправданным как никогда раньше. Он всегда питал особые чувства к сумасшедшим ведьмам. В ночь на Хэллоуин Гвендолин безумно сверкает глазами во дворе своего дома, создавая в ладонях сверкающую магию над трупами собственных родителей, а ее длинные волосы развеваются на ветру, которого здесь нет. Её чёрная магия рисует какие-то непонятные символы на окровавленной земле. Эд предупреждает сестру, чтобы она больше не приближалась к проклятому дому ведьмы. Слава Аслану, что в Нарнии таких отродий, как эта Гвен, сжигали на огромных кострах. Он лично судил этих тварей. — Пощадите. Покажите свою избранную справедливость. Ведьма ловит северный ветер в банку и смеётся, но смех этот больше походит на лай. — От меня не избавиться просто так, король Эдмунд. Эд узнаёт в ней ведьму из легенд о Золотом Веке, которая пару тысяч лет назад пыталась продолжить дело Белой Колдуньи, но не справилась с этой задачей. Они же, правители Золотого века, ей и помешали совершить задуманное. Эдмунд до сих пор помнит их неудавшееся свидание в лесу и то, как девушка (чуть) не убила его в тот злополучный вечер. Он помнит и то, как ведьма яростно кричала, сгорая в огне, и обещала отомстить, проклиная правителей. Его любовь к этой психопатке угасала одновременно с её неистовыми криками. Эдмунду, честно говоря, в тот момент хотелось броситься в огонь, чтобы защитить её, но Питер крепко держал его, перешептываясь с сёстрами. Они говорили, мол, околдовала, задурила голову. Это был единственный приговор, который он сам не смог вынести. Никто так не воспринял слова ведьмы о мести всерьез, но напрасно. Кто же знал, что у нарнийских ведьм впереди вечность и неизвестное количество жизней? — Кому вы пытаетесь что-то доказать, глупый король? Мне? Или же всё-таки себе в первую очередь? О, ты так ничтожен, милый Эдмунд. Гвен зрением ведьминским заглядывает прямо в душу, никуда от неё, чертовки, не деться. Она знает все его сокровенные желания и тайны. Ледяная магия нарнийского короля не может противостоять её черноте. — Оставь нас в покое, — приказывает Эдмунд. Гвендолин Кровавая зажигает в его памяти новые вспышки почти забытых воспоминаний о Нарнии. Люси продолжает нежиться в лучах тьмы, вспоминая свою волшебную страну, а ведьма лишь кривит губы в змеиной улыбке, продолжая убеждать себя, что разлюбила. Королю до ужаса хочется сжечь её в пламени заново. И ещё, ещё, ещё, пока та не сдохнет окончательно (а у Гвен в запасе ведь целая вечность). Она жалеет, что не смогла убить его в те времена, когда была возможность, а заодно и похоронить вместе с правителем своё бесполезное сердце. — Я люблю, — хрипит ведьма, забираясь ночью к нему в окно и замазывая белые простыни красными пятнами своей кожи, — тебя. Эдмунд правда хочет защитить девушку, потерявшую свой мир (как и он сам), но королевская привычка мыслить здраво перевешивает на «срочно уничтожить». Гвендолин, которую нарнийцы называют Кровавой, проникает в лёгкие смрадом и заставляет вспоминать. Пэвенси целует её на рассвете (всё так, как и должно быть в драматических романах) и выталкивает за дверь. Получается, как в дешевых книжках, пылящихся на полках Сьюзен. Только ведьма всё равно преданно ждёт своего часа. — Уйдём вместе, мой король. Я уничтожу всех, кто посмеет встать у нас на пути. Эдмунд корит себя за то, что не может вернуться в прошлое и сделать всё по своему. Он уверен, что у любой сказки должен быть счастливый конец, но Нарния упорно обходит это сказочное клише раз за разом. Сначала коварная страна с Асланом во главе разделяет Сью с Каспианом, а потом наносит удар по нему самому. Их путешествия в Нарнию в конечном итоге приносят только опустошающую боль. Поезд, попавший в ужасную аварию, решает остановить этот круговорот между мирами и вернуть правителей туда, где им самое место. В чёртову Нарнию.***
Гвен плачет над могилой Эдмунда Справедливого, осыпая лепестками черных роз могилы Питера Великолепного и Люси Отважной. Она, ведьма, осмелившаяся полюбить того, кого не должна была, умирает в одночасье вместе с королями и королевами. Злодеи тоже умеют любить. — Я верну тебя, мой король. Верну даже ценой собственной жизни. Обещаю.