демонстративные монстры

Лизе абсолютно не нравилось то, что происходит вокруг, но Лиза упорно делала вид, что всё хорошо, весело скалилась с фото и видео, привычно шутила про члены и прочую поеботу. Диме абсолютно не нравилось то, что происходит вокруг, но Дима упорно делал вид, что всё хорошо, смеялся у Совергона в скетчах, мотался на фоне стримов, отпуская очередные гейские шуточки. Всё вроде бы было хорошо. Вроде бы. — Здравствуй, повелительница рулетки. — сразу задавая тон вечеру, оскаливается Малина, только завидев Лизку на пороге квартиры. — Здравствуй, пидор. — равнодушно бросает девушка, стягивая куртку. Миша на фоне уже привычно-страдальчески закатывает глаза. Они уже притерпелись к колким встречам, приелись царапающиеся озлобленные шуточки, видеть друг друга было уже не так больно. Они встречались на нейтральной территории — в барах, на мероприятиях, иногда в квартирах друзей, почти не разговаривая друг с другом, но спиной ощущая холодную злость. Она демонстративно удалила его из друзей, демонстративно не отвечала на вопросы о нем, так часто задаваемые на стримах, демонстративно кричала в твиттере о недостойных людях. Он демонстративно отписался от всех её соц.сетей, демонстративно говорил, что ничего не хочет рассказывать о его отношениях с этим человеком на стримах, демонстративно игнорировал всё, что с ней связано. Демонстративно. Монстр. Они ни за что не признались бы, что нужны друг другу, но не признавать это для самих себя было бы слишком очевидной глупостью. Лиза не плакала ночами о нем в подушку, Дима не резал вены, услышав очередное оскорбление. Странно-равнодушная форма застарелой боли. Полгода друг без друга, после того, как пять лет не мыслишь жизни без этого человека. Полгода, пропитанные хлесткой обидой где-то в подкорке. Полгода, оставившие горькое послевкусие. В очередной раз они встречаются на территории Мишиной квартиры. Старт одинаков, как и всегда — едкие, оставляющие после себя внутри неприятную пустоту приветствия. Пара демонстративно-презрительных взглядов. Только вот потом всё сорвалось с накатанной дороги и пошло совсем не по плану. Совсем не по негласному, нейтральному, демонстративному плану. Кто из них первый сорвался на крик? Кто из них первый вылил на «оппонента» ушат своих переживаний, копившихся так долго? Кто из них первый горько и зло прошипел что-то невнятное о своей любви? Кто из них опоздал с хлесткими признаниями в любви? Оба. Поздно, поздно, поздно. Они оба слишком свыклись с привычным ощущением горечи глубоко внутри. Они хронически недолюбили, недоделали, не успели. Уже слишком поздно что-то менять. Дима почувствовал раздражение и прилив новой, колкой порции боли в подкорку. Понимание того, что тот, кого ты любишь, точно так же любит и одновременно едко тебя ненавидит, только сильнее скребётся в легких. Лиза почувствовала слезы, подступающие к горлу. В конце концов, она девочка, ей можно расплакаться, хотя девочки так не плачут — не слезами, а обидой в чистом виде. Залить её во флакон и яд. Медленно и оттого безумно больно убивающий. Всё безнадежно, выхода нет, свет в конце тоннеля давно погас, будто испугавшись громких криков и царапающих фраз. Они вновь демонстративно не смотрят друг на друга, вновь демонстративно играют в обиженных. Демонстративно проходят мимо, случайно встречаясь на мероприятиях, демонстративно садятся по разные стороны стола в гостях у друзей. Внутренние монстры демонстративно сжирают их изнутри, злобно выплевывая сгустки злости при виде друг друга.