Часть 1
21 января 2013 г. в 07:36
Родила она спустя год прекрасное дитя, а о том человечке и думать позабыла. Как вдруг входит он к ней в комнату и говорит: — А теперь отдай мне то, что пообещала. Братья Гримм «Румпельштильцхен».
Первой и, пожалуй, самой пугающей неожиданностью этого утра оказался разбудивший его голос. — Ник, проснись, — позвал капитан Ренард. Ник подскочил, мгновенно переводя себя в вертикальное положение. Заснуть на рабочем месте и попасть на глаза начальству — что может быть хуже? Капитан, вопреки сверкнувшему на обратной стороне век образу, взирал на него не сверху вниз, строго нависая над столом в управлении. Начальство, облачённое в синюю шёлковую пижаму, сидело по центру огромной разбросанной постели и внимательно разглядывало подчинённого, замершего на её правой половине. Картина была настолько дикой, никак не укладывавшейся в сознании, что на минуту комнату накрыла гробовая тишина. Первым из оцепенения, как ни странно, вышел именно Ник и бесконечно долгим движением подтянул одеяло к подбородку. Пижамы, подходящей к случаю — в незнакомой спальне, в одной постели с капитаном, — на нём не было. Была непомерных размеров футболка, явно с капитанского плеча, и трусы, как Ник надеялся, его собственные. И ни одной связной мысли в голове, не иначе от шока. — Сэр? — пробормотал Ник, чувствуя себя полным идиотом. — А что произошло? — Ты не помнишь? — невозмутимо уточнил капитан и, болезненно поморщившись, прикоснулся к губам. У Ника в животе тревожно ёкнуло. Он уже не был уверен, что хочет что-либо помнить. Капитан удивлённо перевёл взгляд на свои пальцы, затем на запястья, обвитые синими вспухшими полосами, прикоснулся к скуле. В полумраке комнаты Ник только сейчас разглядел на лице шефа свежие синяки и ссадины. Нет, причин их нынешнего положения и состояния Ник точно не помнил! Он растеряно покачал головой: — Я тоже не помню, — сказал капитан, оглядываясь вокруг. — И, похоже, мы забыли нечто очень важное. Это моя спальня, мы в моей квартире. Нужно выяснить, что случилось. — Да, сэр. Ренард поднялся с кровати. Ник в нерешительности поёрзал и остался на месте. Под одеялом ему было как-то… спокойнее. Если что-то случилось, то когда? Да что за происшествие вообще могло привести его в такое крайне неудобное положение? Только временное помешательство или наркотические вещества, — чего с ним в последнее время только ни происходило, и это, кстати бы, объяснило провал в памяти. Но каким образом они вдвоём с капитаном оказались втянуты в одну историю? Ник задумчиво отслеживал перемещения шефа по комнате и опомнился, только когда его исполинская фигура синим пятном нависла сверху. Героическим усилием поборов желание метнуться на другой край постели, Ник поднял глаза и как можно незаметнее выдохнул. Капитан изучал содержимое своего сотового, лежавшего на прикроватном столике. От сотового тянулся шнур зарядки. Что ж, кто-то из них накануне был достаточно вменяем. — Восемь пропущенных вызовов от тебя, Ник, в шестнадцать десять последний. Сейчас шесть пятьдесят три, — капитан положил сотовый. — Тебе это о чём-нибудь говорит? — Нет, сэр, но… — Ник попытался сосредоточиться, что было непросто: мысли странным образом разбегались, и к тому же неловкость ситуации нешуточно угнетала. Пожалуй, стоило как-то незаметно выбраться из постели и поискать штаны — в спальне их явно не было. Ни вороха на полу, ни стопок на тумбочках — повсюду идеальный порядок. Искать нужно в прихожей, нашёптывал внутренний голос. Ник поспешно отогнал эту мысль. Капитан терпеливо ждал, и он продолжил: — Последнее, что я помню, кажется, как ложился спать, ну, у себя дома. А это, ну, было гораздо позже шестнадцати часов. Я не помню, чтобы звонил вам. Капитан схватился за сотовый. — Что за?.. Сегодня двадцать пятое. — Апреля? В повисшей тишине Ник так и не решился поднять глаза. Уши, казалось, сгорят дотла в прямом смысле слова. — Ник, я ценю твой оптимизм, — наконец сказал капитан и присел на край постели у него в ногах. — Да, к счастью, по-прежнему апрель. Но пропавшие из памяти сутки — тоже хороший повод для беспокойства, ты не находишь? Ник пристыжено кивнул. Он понятия не имел, откуда родился этот вопрос — то ли, действительно, оптимизм, то ли его вечный неуклюжий сарказм. — Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь необычное или странное? Если забыть про обстоятельства и сконцентрироваться только на внутренних ощущениях? — Ничего сверхъестественного… — Ник осёкся. — В смысле… н-н-необычного. — Любая мелочь важна, подумай, — настойчиво попросил капитан. — Ну… Есть очень хочется, — пробормотал он. И в самом деле, стоило только заметить подсасывающее ощущение в желудке, как рот наполнился слюной, а живот словно тут же прилип к позвоночнику. — Очень! Капитан обдумал, что делать с полученной информацией, и сдержанно кивнул: — Что-нибудь придумаем. Это всё? Голова не болит? Ник на всякий случай тряхнул ею, проверяя в динамике, и никаких признаков похмелья не обнаружил. — Нет. А у вас? Начальство умело очень красноречиво молчать. Ник тяжко вздохнул, жалостливо глядя в выразительные капитанские глаза, на разбитую бровь, рассаженную скулу и схватившуюся бурой коркой нижнюю губу. Почему шеф просто его не прибьёт? — Похоже, общих симптомов, кроме собственно амнезии, у нас нет, — подвёл итог капитан и поднялся с кровати. — Пойдём… позавтракаем и попробуем что-нибудь вы…яснить. На слове «позавтракаем» Ник сам не заметил, как вылетел из-под одеяла, — и замер под задумчивым взглядом шефа. Футболка повисла на нём мешковатым мини-платьем как раз той длины, чтобы пальцы нашарили и принялись комкать подол. Очень некстати вспомнился первый месяц в убойном отделе. Капитан прошёл к стенному шкафу, вынул аккуратно свёрнутый халат и, вручив его Нику, молча покинул спальню. Ситуация — врагу не пожелаешь. Интересно, сколько человек в отделе в курсе… В курсе чего? Кто и зачем сделал это с ними? И ведь не спросишь каждого напрямую — положение-то как минимум двусмысленное. По-хорошему, стоило удрать домой прямо сейчас, он бы так и поступил, если бы не стремительно усиливающийся голод. Похоже, за эти пропавшие сутки поесть Нику не довелось. Он расправил халат. Ну и как заворачиваться в этот шёлковый чехол для дирижабля — в два слоя и подбирать подол при ходьбе? — Ник, — позвал капитан. Дверь в спальню приоткрылась. Быстро накинув халат, Ник вышел в коридор и замер бок о бок с шефом. В спальне был идеальный порядок, а за её пределами — разгром. Повсюду валялись книги, свечи и подсвечники, рамки с фотографиями, одежда — своих вещей среди дорогих рубашек и галстуков Ник (к счастью и к сожалению) не опознал — куски мебельного наполнителя, даже картины на стенах были перекошены, будто кто-то заглядывал за каждую. Капитан осторожно пошёл вперёд. Сокрушённо вздохнув, Ник поплёлся следом. Если тут кто-нибудь есть, то он сам виноват: такой психической атаки ни один злоумышленник не выдержит. Полицейская вечеринка в пижамах… А может, действительно, вчера собрались всем отделом у капитана, погудели на славу? Вариант ничуть не бредовее мысли, что они с шефом подрались, причём тот проиграл, а потом в знак примирения оказались в одной койке. Ник схватился за голову — болеть она не начала, но кружилась изрядно. Всему должно быть рациональное объяснение! Гостиную буря не обошла, а поскольку вещей и мебели здесь было в принципе больше, казалось, что именно на гостиной она и сосредоточилась. Часть мебели, включая белый угловой диван, впрочем, уцелела. — Кажется, мы нашли место происшествия, — заключил Ник, оглядываясь. — Место преступления, — поправил капитан и указал за стол, отделяющий гостиную от кухни. Среди разбросанных столовых приборов и осколков посуды виднелся белый меловой контур. — Криминалисты здесь уже были. Они подошли к очерченному на полу силуэту. Картину дополнила обширная высохшая лужа крови. — Может, это нападавший, — неуверенно предположил Ник. — Самооборона? — Вряд ли. Рост приблизительно пять с половиной футов — женщина, — капитан на мгновение замолчал и опечаленно нахмурился. — Оу. Вторник до шестнадцати часов. Пэтти. — Кто? — Это не точно, но, похоже, здесь убили мою домработницу. — О… Мне жаль, сэр… — Ник честно пытался изучать обстановку, как положено профессионалу, но взгляд притягивал главный элемент интерьера — холодильник. В нём просто обязана быть еда! Хоть кусочек хлеба, а лучше большая зажаристая пицца с толстым слоем сыра. — Ник, — Капитан болезненно морщился и тёр виски, — ты голодный. Разберёшься здесь сам? Мне нужно умыться. — Конечно. Вам что-нибудь?.. — Только чай. — Окинув мутным взором пол, местами засыпанный чёрными и зелёными чайными листьями, он рассеяно поднял со стола крохотный пакет из плотной коричневой бумаги, принюхался, положил обратно и вышел из кухни. Ник взял пакет и повторил капитанский жест. Пахло вкусно: чёрным чаем с примесью ванили, клубники и чего-то пряного. Всё-таки их шеф был странным для полицейского. Понятно, богатое наследство позволяло не экономить, но обставлять квартиру по последнему слову техники и завешивать стены классическими картинами, носить на службу баснословно дорогие костюмы, — всё это чересчур расточительно. А вот гурманом он при этом не был. Чаще всего поймать начальника для срочного разговора удавалось возле кофейного автомата на первом этаже управления, но даже Ник с его непритязательным вкусом после знакомства с Монро и его кулинарными и кофейными шедеврами избегал пить эту горькую муть из пережаренных зёрен. А чай с ароматическими добавками — признак хорошего или плохого вкуса? — Твоя одежда здесь на стуле, — сообщил капитан из гостиной. — Спасибо, сэр. Дождавшись, когда шеф скроется из вида, Ник метнулся к холодильнику. Так, хлеб, мясная нарезка, сыр. Он с наслаждением вонзил зубы в сэндвич и блаженно вздохнул. Наконец-то. Теперь можно подумать обо всех остальных проблемах и заботах. Для начала одеться. Мятая чёрная рубашка и джинсы свисали с подлокотников стула рядом с белым диваном. Джинсы оказались тоже частично чёрными и немного влажными — по колено. Довелось исследовать лужи? Ник заглянул за диван и обнаружил свой пистолет в кобуре и ботинки с запрятанными в них носками. Ботинки с носками, конечно же, мокрые. Сложив одолженные вещи на сидение, Ник быстро оделся в своё. Тут же обнаружилась ещё одна интригующая деталь — на рубашке не хватало почти всех пуговиц, сохранились три снизу и на рукавах. Даже Ариэль Эберхарт нанесла его рубашке меньший урон… Воображение восстановило в памяти картину нападения Огненной Демоницы, заменив при этом Демоницу капитаном. Сюр. Да мало ли при каких обстоятельствах они отлетели, может быть, он сам патетически рвал рубаху на груди. Наверняка вчерашний день не шёл ни в какое сравнение с обычными буднями Гримма. Но как же капитан оказался втянут во всё это дело? Ник ведь ни разу не прокололся… О нет, один раз всё-таки было. Он внимательно огляделся. Разбросанные книги, вспоротая мебель, выпотрошенные ящики стола, — кто-то искал нечто небольших габаритов. Неужели монеты? Только бы не они. О том, что монеты забрал Ник, знал один лишь Фарли Колт, для всех остальных возможных охотников след обрывался на капитане Ренарде. Если из-за монет, то получается, что Ник случайно его подставил. А ещё это означает, что нужно при первой же возможности проверить тайник в трейлере — кто знает, чем вчера дело закончилось и закончилось ли. В животе снова заныло. Сэндвич рассосался в считанные минуты, и есть захотелось с прежней силой. Ник вернулся на кухню — под ботинками захрустели осколки — как он только умудрился не изрезать ноги, разгуливая здесь босиком, — и поискал уцелевшую посуду. В мойке обнаружился фрэнч-пресс и две фарфоровые чашки явно из дорогого старинного сервиза, — всё вопиюще немытое. На дне чашек в коричневых разводах присохли мелкие листики, а на ажурном краешке одной — бурый потёк крови. Ник осторожно вынул чашку, принюхался — пахло ванильным чаем — и поднёс её ко рту. Да, похоже, из неё пил капитан — у него губа рассечена как раз слева. И значит, пил уже после происшествия, что обнадёживает: не стали бы они чаи распивать, если бы им грозила опасность. Организовав ещё один сэндвич, Ник принялся хозяйничать: вымыл посуду, вскипятил воду и ушёл в холодильник с головой. Когда в гостиную вернулся капитан — посвежевший, гладко выбритый, одетый в привычном деловом стиле, только что без галстука и пиджака, — Ник как раз заканчивал накрывать журнальный столик. После второго сэндвича завтракать рядом с меловым силуэтом ему показалось плохой идеей. Капитан подобрал с пола скомканное покрывало, положил его на диван и присел рядом. Зреет серьёзный разговор, понял Ник. Джульетта не была любительницей «серьёзных разговоров», но если затевала, то перед началом тоже хваталась за случайные предметы. Опыт подсказывал, что избежать не удастся, можно только ускорить процесс. — Эм-м… Ваш чай, капитан, — Ник подвинул к нему чашку. — Спасибо, — капитан отпил немного и задумчиво провёл пальцем по кромке фарфора. — Ник, у нас сложная ситуация. Ты ведь понимаешь, что память не пропадает сама по себе, это либо травма, либо воздействие некоего препарата. И судя по твоим симптомам, и что нас двое, это был именно препарат, вероятно, наркотический. Согласно уставу, мы должны обратиться за медицинской помощью, и сможем вернуться к службе только по результатам обследования. Сутки, двое в лучшем случае. Ник внимал логичным и правильным рассуждениям шефа со всё нарастающей паникой: в городе, вероятнее всего, объявился агрессивно настроенный, крайне опасный везен, уже успевший нанести удар не только по нему — страдают невинные люди, — а его не просто отстранят, бог знает на сколько, так ещё и запрут в палате. — Но, возможно, именно этого злоумышленники и добивались, — продолжил капитан, и у Ника отлегло от сердца. — Может быть, мы узнали нечто важное, и нас таким образом… «устранили». Последовать уставу в таком случае — сыграть на руку преступникам. — Сэр, я считаю, мы должны сами выяснить, что и почему с нами произошло, — горячо заявил Ник. — Даже если это были наркотики, они должны были уже вывестись из организма. А когда мы вернёмся к расследованию, то столкнёмся со вчерашними событиями и, может быть, начнём вспоминать. Капитан помолчал немного, размышляя. Ник затаил дыхание. Устав нарушать нехорошо — тут он был полностью согласен, но в последнее время ему так часто приходилось немного переступать через правила, что в этот раз просто глупо мириться. Очень жаль, что приходилось втягивать капитана в свои гриммовские проблемы. — Хорошо, — решил капитан, — тогда вот как мы поступим. Возвращаемся на службу, выясняем всё, что можем о вчерашнем дне: над чем работали, с кем общались, куда ходили. Восстанавливаем цепочку событий шаг за шагом. Рассказать о провале в памяти мы никому не можем, поэтому задавай вопросы аккуратнее. И самое главное: внимательно следи за своим самочувствием и поведением. Если почувствуешь себя плохо, или твои действия тебе или окружающим покажутся неадекватными, бросай все дела и срочно в больницу. Понятно? — Да, капитан. — Тебе нужно переодеться… Если не найдём твою машину, я тебя отвезу и поеду в управление просматривать вчерашние отчёты. Можешь опоздать, но подтягивайся сразу, как получится. Готов ехать? Ник кивнул. Отличный план, к тому же предусматривает время для самодеятельности. Не хватало только одной важной детали. — Капитан, позвоните, пожалуйста, на мой сотовый. Он наверняка где-то здесь. Ренард вытянул телефон из кармана и в два нажатия отправил вызов. Ник удивлённо поднял брови: с чего бы ему быть на быстром наборе у шефа? Не так часто тот ему звонил… Впрочем, нет, он не на быстром наборе — у него же восемь пропущенных вызовов, просто перезвонил. Едва слышная трель донеслась из коридора. Ник залпом допил чай, прихватил очередной сэндвич и пошёл на поиски. Источник звука оказался в шкафу — в кармане его куртки. — Нашёл! — крикнул Ник, сбрасывая вызов, и принялся тщательно обыскивать карманы. Ключа зажигания не было. Нашлись ключи от дома, бумажник, флэш-карта и жевательная резинка. Пропущенных вызовов на телефоне не оказалось, и это было странно: выходит, он предупредил Джульетту, что его не будет всю ночь? Ник быстро нажал кнопку вызова — пошли бесконечно долгие гудки… Пятый, шестой, седьмой… — Ник, господи, я же волнуюсь! — вдруг донеслось из динамика. — Джульетта, — Ник выдохнул. — Привет! Да, прости, я не мог позвонить раньше. Я… э-э-э… Врать, когда правда неизвестна, оказалось куда сложнее: мало ли, о чём они вчера говорили, вдруг он начнёт сам себе противоречить. — Да знаю я, знаю, — заверила Джульетта, — капитан Ренард предупредил, что у вас чрезвычайное положение, и ты будешь недоступен. Уже всё в порядке? — Э-э-э… Нет, ещё нет. Расследование продолжается, но я скоро приеду домой, ненадолго. Ты ещё будешь? — Буду где? Ник, я же в мотеле. Ник открыл рот, потом недоумённо закрыл. Должен ли он быть в курсе, что его девушка ночевала в мотеле? — Капитан тебе не сказал? — удивилась Джульетта. Капитан как раз вышел в коридор, поправляя галстук и застёгивая пиджак. Ник поймал заинтересованный взгляд и с трудом подавил желание спросить у него, куда и зачем тот вчера отправил его девушку, — а потом включил громкую связь. — Ну, он что-то говорил, но не про мотель. Так ты в мотеле? — Да. Уже часов в восемь вечера мне позвонил ваш капитан, сказал, что у вас чрезвычайное положение, и ты остаёшься в ночную смену. Охрану от нашего дома не убирают, но ради моей безопасности и твоего спокойствия меня просят перебраться в мотель. Ненадолго. И я сижу тут под охраной, а меня, между прочим, пациенты ждут. Можно мне уже на работу? Ник жалостливо воззрился на шефа, и тот молча покачал головой. — Прости, пока тебе лучше остаться с охраной. Я заеду к тебе, как только смогу. Как он называется? — «Банфилд», — вздохнула Джульетта. — Мы постараемся разобраться побыстрее, — пообещал Ник. — Я рад, что с тобой всё в порядке. Не скучай. Он нажал отбой и снова посмотрел на капитана. — Что бы это ни было, оно произошло с четырёх до восьми вечера и напрямую касается тебя, — сказал тот. — И вот ещё что интересно: Джульетте звонил я? Ник растеряно кивнул: — Выходит, по какой-то причине сам я позвонить не мог. — Ладно, нужно как можно быстрее узнать, над чем мы вчера работали. Поехали. Капитан посторонился, пропуская Ника, натягивающего на ходу куртку, замешкался перед пультом сигнализации, но включать не стал и просто тщательно запер дверь.***
На памяти Ника эта поездка оказалась самой долгой. Разумеется, его пикап в окрестностях не обнаружился, а юкон капитана стоял на своём парковочном месте, поэтому теперь начальство подвозило его домой. После ночи проведённой вместе. А у дома дежурит патрульный автомобиль. Ник понимал, что не о том беспокоится, но всё равно чувствовал себя неуютно. Возможно, виной тому были всего лишь мокрые ботинки и неумолимо разъезжающаяся под наглухо застёгнутой курткой рубашка. Разговор никак не клеился, и в салоне повисло тяжёлое молчание. Их воспоминания обрывались поздним вечером двадцать третьего апреля, и ничего примечательного в них не было. Двадцать четвёртого апреля как будто вовсе не существовало, не было даже ощущения забытого — после понедельника сразу наступила среда. У Ника была одна теория насчёт произошедшего, но рассказывать о реальной судьбе монет Закинтоса он не хотел: капитану лучше не вспоминать о них для его же собственного блага. Тем более, это всего лишь теория, и он мог ошибаться. Поэтому когда Ренард сказал, что у него нет даже предположения, с кем или чем они столкнулись, и спросил, что на этот счёт думает Ник, тот только покачал головой, пожал плечами и глубоко задумался. Покалеченный профиль притягивал взгляд. Ник старался смотреть в окно, но незаметно для себя вновь и вновь начинал коситься влево. Когда капитан регулировал обогрев, на глаза попались сбитые костяшки, небольшой порез под перстнем, оставленный кромкой этого самого перстня, и синяя полоса, выглядывающая из-под манжеты рубашки. Значит, была драка. Значит, руки связывали. Либо нападавших было несколько, либо нападавший хорошо подготовился. Хищные везены в принципе сильнее среднестатистического человека, но ведь и капитан далеко не среднестатистический человек. Ник бы с ним в спарринг встать не рискнул. Если дело в монетах, то за ними пришёл одиночка: никто не захочет ими делиться. Сильный, ловкий, умный одиночка. Что если он уже добрался до трейлера? Нет, в таком случае логичнее было бы убить Гримма, чтобы замести все следы, но трейлер всё равно нужно будет проверить. И тайник в лесу — обязательно. На идеальный синий воротничок упала тяжёлая густо-вишнёвая капля. Ник заметил движение краем глаза и удивлённо обернулся. Волосы над правым ухом капитана слиплись от крови, тёмные ручейки катились по шее, срывались с мочки частыми лоснящимися бусинами. — Капитан? — Ник подался вперёд и с замиранием сердца уставился на кровавую змейку, медленно вытекающую из уха. Капитан Ренард повернул голову. — Что-нибудь случилось? — спокойно спросил он. При виде обширного кровоизлияния в склеру правого глаза и неестественно огромного чернильного зрачка у Ника перехватило дыхание. Черепно-мозговая травма. Но откуда, и почему она стала заметна только сейчас? — Сэр… У вас… голова разбита, — пробормотал Ник. — Я знаю. Вот здесь, — Ренард запустил пальцы в слипшиеся волосы, раздвигая кожу и осколки черепа. — Ты мне нужен, Ник. Проснись, Ник. Капитан потормошил его за плечо и похлопал по щеке, возвращая в реальность. Ник с трудом сглотнул — во рту от потустороннего ужаса пересохло, и, похоже, все эмоции отразились на лице. Капитан обеспокоенно заглянул ему в глаза. — Ты как себя чувствуешь? Всё в порядке? — Да-да, всё в норме. Задремал, — Ник тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и посмотрел в окно. Улица, на которой они остановились, была ему знакома — его дом находился всего в двух минутах за поворотом. — Дойдёшь или к порогу довезти? — Дойду! — встрепенулся он и выбрался из машины. — Ник, — окликнул капитан, — не задерживайся. — Переоденусь и сразу в управление, — пообещал Ник, делая самые честные глаза на свете. Яркое весеннее солнце поднималось всё выше, и над мокрым тротуаром плыл белый парок — день обещал быть тёплым. В куртке было даже жарковато, и Ник ускорил шаг. Очень хотелось наконец снять грязную одежду и забраться в душ. И нужно ещё позвонить Монро — единственному другу, с которым можно говорить откровенно, — нужно изучить все вчерашние звонки, съездить в лес и в трейлер… Нет, столько времени капитан ему не простит, придётся выбирать между лесом и трейлером. У обочины, действительно, дежурил полицейский форд. Ник отсалютовал патрульным и вошёл в дом. Здесь всё было по-прежнему: тихо и уютно, ничего не прибавилось, и не пропало, только отсутствие куртки Джульетты сразу бросалось в глаза. Среди фотографий на полке обнаружился ключ зажигания пикапа. Ник стянул куртку практически вместе с рубашкой — третья снизу, она же первая сверху, пуговица повисла на двух нитках, — с наслаждением сбросил мокрые ботинки и прошёл на кухню, на ходу активируя сотовый. Так, что там со списком вчерашних звонков и сообщений? Сообщений вчера не было. Восемь исходящих вызовов на номер капитана с без трёх минут четыре до десяти минут пятого — слишком короткий промежуток времени, тринадцать минут, это был какой-то экстренный вопрос; входящий из управления в тринадцать тридцать — это нормально… Ник поймал себя на том, что смотрит в журнал звонков и ничего не понимает — все мысли вытеснял жуткий сон. И ведь придремал всего минут на пять, а такой пробирающий до глубины души кошмар привиделся. Всё казалось слишком реальным: липкие багровые пальцы, приподнимающие белые осколки черепа под рваными лоскутами кожи… Хорошо, что Гриммы не видят вещих снов. Тряхнув головой, Ник сосредоточился на сотовом. В восемь утра был входящий вызов от Монро — и вот это уже странно: если бы исходящий, то нормально, но Монро сам ему редко звонил, тем более так рано, только если у него что-то случилось. Ах да, они же вчера договорились выпить с утра кофе! Точнее, позавчера договорились, а вчера они либо встретились и пообщались — тогда это был звонок «Ник, ты где?», либо не встретились, и Монро знает, почему. — Привет, Ник, — раздался из динамика жизнерадостный голос Потрошителя. — Как дела? — Привет. Ну-у-у… Да всё отлично. — Ник в замешательстве почесал небритую щёку. Как бы по-хитрому сформулировать вопрос? — Монро… — Да, Ник? — Слушай, мы ведь вчера виделись? — Ну да… Аллё, — Монро для верности постучал по сотовому пальцем. — Да, я здесь, — отозвался Ник, лихорадочно соображая. На ум ничего путного не шло. — А ты не мог бы мне напомнить, во сколько? — Часов в восемь, в половине девятого. — И о чём мы говорили? — Ник, в чём дело? — спросил Монро. — Это что, был не ты, а твой злой брат-близнец? — Почему «злой»? — встрепенулся Ник. В динамике тоскливо вздохнули: — Слушай, Ник, иногда мне кажется, что ты надо мной издеваешься, как вчера. Весь вечер названивал, требовал искать какую-то кошку. Какую кошку? Меня до сих пор от любопытства распирает. Не пойму, почему именно я удостоился чести… — Я тебе звонил вечером? Откуда? У меня на телефоне нет исходящих к тебе. — Понятия не имею, откуда. С какого-то стационарного номера. Вообще, передай мою горячую благодарность человеку, который отобрал у тебя трубку. Ты вчера что-то отмечал? — Монро! — Ник схватился свободной рукой за голову. Точно — наркоманский бред, и, вот ужас-то, он в этом состоянии продолжал функционировать. Оставалось надеяться, что поиски таинственной кошки — самое серьёзное, что он учудил вечером. — Пожалуйста, выслушай меня сейчас очень внимательно. — Я готов, — заверил Монро, — уже сижу. — Я не помню ничего. — Знаешь, почему-то не удивлён. — Монро, я серьёзно. Послушай… — Ник сделал глубокий вдох-выдох, заставляя себя успокоиться, и, кажется, нащупал верную мысль: — Возле моего дома со вчерашнего дня дежурит патруль, Джульетту вывезли в мотель и тоже тщательно охраняют. — Что-то случилось? — посерьёзнел Монро. — Я не помню. Ничего из вчерашнего дня. И не знаю, что произошло. Проснулся сегодня… м-м-м в незнакомом месте, последним помню вечер понедельника, и что мы с тобой договаривались выпить кофе: я хотел посоветоваться насчёт Хэнка. Но дальше — провал. Поэтому, пожалуйста, расскажи всё, что ты знаешь о моём вчерашнем дне. Это очень важно. — Ну-у-у, — задумался Потрошитель. — Ну, мы вчера утром встретились в кафе, и ты спросил меня про Хэнка. Не могу сказать, что ты принял какое-то конкретное решение… — Не хочу показаться плохим другом, но сейчас мне немного не до Хэнка, — пробормотал Ник. — Чувак, я тебя понимаю. Во времена учёбы в колледже, бывало, очнёшься после вечеринки — голова шире штата Техас — с кем пили, чем дело кончилось… — Монро. — Ну да. Так мы поговорили, и больше я тебя вчера не видел. А звонить ты мне начал часов в девять вечера. Раз десять точно позвонил. Голос был трезвый, что меня и подкупило. На полном серьёзе рассказывал что-то про кошку, звал искать её, но упорно не признавался, что за кошка, чем тебе насолила, и куда надо за ней ехать. Обещал всё объяснить при встрече. Я устал машину прогревать. А на последнем звонке, услышал, как хлопнула дверь, кто-то сказал «Ник, положи трубку», потом шуршание — и всё, ты больше не звонил. — Можешь описать мне голос и сказать, с какого номера я звонил? — Мужской голос, ничего особенного. А номер — погоди. Как назло, в пределах видимости ни ручки, ни карандаша не оказалось. Ник заметался по кухне. — Пиши: три пятёрки, двадцать семь, семьдесят шесть. Ник остановился и втянул голову в плечи. Можно не записывать, это один из номеров в управлении. Хорошо, если трубку у него невменяемого отбирал капитан — он всё равно этого не помнит. А если Хэнк? У него же и без того ум за разум заходит. — Ник, ты здесь? — встревоженно позвал Монро. — Да. Я просто пытаюсь понять, что это было. Монро, такой эффект — не знаю, галлюцинации и провалы в памяти — может быть от какого-нибудь зелья? — Чувак, я же не спец по зельям. Давай, у Розали спрошу. А ты вообще как себя чувствуешь? Знаешь, помутнение рассудка и амнезия — это же и от удара по голове могло случиться. Шишки на затылке нет? — Нет, удар по голове — маловероятно. — Почему? Ты бы этот вариант не сбрасывал со счетов. Съезди в больницу. Или, может быть, тебя отвезти? — Монро, если бы меня ударили по голове… Понимаешь… — Ник смущённо поморщился, — я не один такой — с провалом в памяти. — А кто ещё? — Мой начальник. Капитан тоже не помнит вчерашний день. — Вы вместе, что ли, проснулись? А капитан прав: вопросы нужно задавать осторожно. Ник прикрыл лицо рукой и мысленно проклял проницательность Потрошителя. — Недалеко друг от друга. Очнулись. Не могли же нам обоим симметрично настучать по головам, а накачать зельем могли. — А у вас ещё одинаковые симптомы есть? Дай мне хоть какую-то зацепку. Ты же знаешь, сколько всяких разных зелий у Розали в книгах — всё равно, что искать иголку в стогу сена. — Не знаю, Монро… — Ник с удивлением обнаружил, что изучает содержимое холодильника. — У меня с самого утра зверский аппетит, если это, конечно, что-нибудь значит. Но капитан, наоборот, ничего не ел и чай пил без особого желания. Если это было зелье, оно же на Гриммов может влиять не так, как на обычных людей. — Может. Но раз основное действие всё-таки не зависит от биологического вида — это уже признак. Ладно, Гримм, я позвоню Розали, а лучше сам заеду, и мы вместе поищем, чем тебя накормили. А ты, знаешь, внимательно себя осмотри. Может быть, это было не зелье, а вполне обычный человеческий наркотик. Поищи след от укола. — Вот это как раз то же самое, что искать иголку в стогу сена, особенно если шприц использовали инсулиновый. Монро, у меня к тебе ещё одна просьба. — Да чего уж, — вздохнул Потрошитель, — говори. — Загляни на стоянку, проверь трейлер. Если внутри разгром, срочно позвони мне. — Чувак, у тебя там всегда разгром. …На глаза попалась вскрытая, бог знает когда, упаковка пончиков. Ник вытащил один, принюхался и осторожно укусил — ничего так, вполне съедобно. Только надо следить за собой, вдруг в рацион внезапно войдут скрепки и ковёр. — Ну вот ты хорошо знаешь, какой там обычно разгром, — отозвался Ник с набитым ртом. — Если в этот раз отличается, плохо дело. — Мне искать что-то конкретное? — осторожно поинтересовался Монро. Ник поборол искушение согласиться: очень хотелось на все сто удостовериться в сохранности монет, но если Монро их увидит, и монеты уже будут не на месте, и друг окажется в опасности. — Нет, просто зайди, оглядись и выйди. Хорошо? — Договорились. Ник, ты чего там ешь? — Пончик. Спокойно, я контролирую ситуацию. Позвони мне, как что узнаешь. — Jawohl, — сказал Монро и отключился. Вот и отлично. Нет, конечно не отлично, нужно будет при первой же возможности самому наведаться в трейлер, но на данный момент это всё, что Ник мог сделать для успокоения совести. Если монеты пропали, то это очень-очень плохо, а вот если пропал тётин ключ, то это катастрофа, в первую очередь потому, что он так и не узнал его назначение, и куда ведёт тиснённая на нём карта. Мари много важного не успела ему рассказать, но нашла в себе силы объяснить важность ключа. Охранять его ценой собственной жизни. Что может быть важнее собственной жизни? Так что сейчас нужно быстро собраться и ехать в лес. Ник набил щёки пончиком и, перешагивая через ступеньку, влетел на второй этаж. Самые удобные ботинки вышли из строя. Ладно, подойдёт и что-нибудь немаркое. Похватав из ящиков одежду и туфли из шкафа, Ник переместился в ванную. Будь у него выходной, рванул бы, как есть, но потом нужно будет сразу ехать в управление, нельзя же туда являться небритым и лохматым. Он включил душ, сунул грязную одежду в корзину, шагнул под струи воды, выключил душ и быстро вылез. Нет, не показалось. Ник удивлённо уставился на себя в зеркало и принялся считать синяки. Поражало даже не столько их количество, сколько расположение. Если бы целенаправленно не искал, ни за что бы сам не обнаружил. Первыми бросились в глаза обширные гематомы на плечах, что характерно, симметричные, и как продолжение — на том же уровне синяк на хребте. Чертовски крепкие были объятия. И, о боже, это не было предположение, он это помнил. Только хруст костей, и как не мог дышать — никаких зрительных образов, — но ощущение вспыхнуло в памяти предельно чётко. А затем ускользнуло. Три мелких пятнышка на внутренней стороне плеча, почти подмышкой — это следы пальцев. Следующий комплект пятен обнаружился под ягодицами и под коленями — пожалуй, это он мог удариться о нечто такое… типа стола, если сел на него с размаху. Ну он ведь был невменяемый, мог сесть и на бордюр! Но затуманенная память настаивала на столе и на том, что он прекрасно знает, чьи это отпечатки у него на руке. Нет, нет и нет, некоторые события не могли происходить просто потому, что они не могли происходить. В Портленд явился очередной охотник за монетами — это неприятно, но необходимо признать, — по каким-то причинам решивший не убивать его и капитана Ренарда. Может быть, ему религия не позволила, или поленился избавляться от трупов, или не надеялся одолеть Гримма. Он подмешал им или заставил принять зелье, отнимающее память, а на Гримма подействовавшее гораздо сильнее — молчи, логика — чем на обычного человека, как наркотик или галлюциноген. Поэтому не стоит обращать внимания на всплывающие из памяти образы — этого не было. Ну почему он не очнулся в одной постели с Хэнком? Хэнка, конечно, жалко, зато глаза бы сейчас на лоб не лезли. — Просто чья-то злая шутка, — пробормотал Ник, забираясь обратно в душ. — Найду — убью. А чем не способ помешать им с капитаном объединить усилия в расследовании — инсценировать пикантную ситуацию с двумя бесчувственными телами? Они свалились — их перетащили. Сложно, конечно, представить переноску капитана, но если шутник — хищный везен, то ему хватило бы сил. И нужно радоваться внезапному проблеску памяти — похоже, её можно вернуть. Через пятнадцать минут Ник сбежал на первый этаж, выгреб всё из карманов куртки, прицепил к ремню значок, сунул в зубы последний чёрствый пончик и вылетел из дома. У обочины парковалась дневная смена патрульных.
