Любовь, ненависть, или что-то ещё?

      Это было не её решением. Она совсем не этого хотела, но кто будет спрашивать об этом семнадцатилетнюю девушку? Так распорядилась судьба. Распорядилась за неё, заставляя ту непосредственно повиноваться ей, не желая знать, что об этом думает девушка. Но школа Франции Д’Франсуа ждёт её.       Раннее утро быстро заслонило своей рукой весь город, заставляя его встречать рассвет и готовиться к новому дню, новым делам и новым проблемам…       Ворочаясь в постели, девушка сладко спала, обнимая мягкую подушку своей ладонью. В комнате тихо и спокойно, а от воздуха веет теплом. Удобное одеяло приятно греет собой, хотя правый край оголил ногу темноволосой и свалился на пол. Головой девушка была погружена в сон, и что-то даже заставляло её улыбаться сквозь него. Вздохнув, она уткнулась носом в подушку, не поднимая вверх веки. — Маринетт, вставай! — резкий громкий голос раздаётся так неожиданно, что девушка неосознанно для себя вздрагивает, открывая глаза, и смотрит по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится звук. — Маринетт, мне что, самой подняться к тебе? — вновь раздается голос мамы, и та, с неохотой​ ворча, поднимается с кровати, выгибая спину. На плечи её падают растрёпанные, спутанные, тёмные пряди волос, а несколько волосков падают прямо на нос, и она резко сдувает их, но они снова оказываются на прежнем месте. — Да, я встала, — ответила девушка, не уверенная в том, что мать её вообще слушала.       Добравшись до ванной, приведя себя в порядок и одевшись, девушка спустилась к завтраку. Войдя на кухню, она лениво села за стул и уткнулась в тарелку, ощущая приятный аромат блинов со сгущенкой. — Опять легла поздно? — спросила её Сабин Чен, хотя её вопрос был больше похож на возмущение. — Я готовила реферат, потом читала новую тему по истории в учебнике и, кажется, засиделась до двух или трёх часов ночи, — негромко ответила темноволосая, кусая небольшой кусочек блина. — Ну сколько можно говорить тебе, чтобы ты не засиживалась с Алей за разговорами по телефону? Поэтому ты и не успеваешь ничего вовремя сделать! — Мам, Аля здесь совсем не причём! — А кто тогда причём? — нависая прямо над девушкой, требовательно задала вопрос Сабин. Женщина, как любая любящая мать, постоянно переживала за свою дочь, которая порой до глубоких мучений делала уроки или же учила каждую новую тему, например, химии. Видеть невыспавшуюся, усталую дочь ей было не в радость, но и разговоры на эту тему не приносили результатов, поэтому, не в силах предпринять что-либо, женщина начинала срываться на крик. « А что я могу сказать? К примеру то, что меня и Алю вечно достает Лейла Холсен и её вредные и капризные подруги? Или же рассказать о задирах самовлюблённого Агреста, который меня не только бесит, но и выводит из себя каждый раз, когда я смотрю на него? Нет. Пусть уж достаётся Але. Маме лучше не знать, что твориться у нас в школе.» — подумала про себя девушка и, посмотрев на маму, ничего не ответила ей. — Так и знала. Не скажешь! — отойдя от дочери, воскликнула Сабин Чен. Возможно сейчас бы на Мари обрушилась огромная волна негодований и недовольств, но её спас очередной звонок в дверь. — Я открою, — бодро сказала Маринетт и бросилась к двери.       На пороге её дома, как она и ожидала, стояла никто иная, как сама Аля Сезер. Девушка с золотисто-каштановыми волосами держала в руках свою сумку, улыбаясь открывшей дверь Дюпен-Чен. — Аля! — радостно воскликнула девушка, — Ты не представляешь, насколько ты вовремя пришла! — А что случилось? — Опять мама достаёт меня своими расспросами, почему я не высыпаюсь и всё такое, — закатывая глаза, протараторила Мари. — Но ты ей сказала почему? — ожидая утвердительный ответ спросила Сезер, но увидела лишь отрицательное качание головой. — Почему? Почему ты не сказала? — Маринетт, кто там? — из кухни послышался голос мамы Маринетт. — А, да курьер пришёл. Ничего страшного, всё в порядке. Я ухожу в школу! — ответила темноволосая и, взяв в коридоре свою сумку, вышла на улицу, толкая подругу в сторону. — Какой к черту курьер? Маринетт, что ты несёшь? — возмущённо окликнула её Аля, когда Маринетт стала быстро идти по дороге к школе. — Ты не понимаешь! Если мама увидит тебя, то начнёт ругать за то, что ты долго разговариваешь со мной по телефону, и из-за этого я не могу вовремя закончить уроки. — Что?! Да такого никогда не было! — завопила, размахивая руками, подруга. — Знаю, знаю, но что я могу ей сказать? Что меня достают в школе одни «петухи», и из-за них я потом не могу найти то вещи, то учебник какой-то, то телефон? И, между прочим, тебя они тоже донимают! — А почему обязательно нужно молчать и сваливать всё на меня? — недоумевающе посмотрев на подругу, спросила Аля. — Потому что ты - мой единственный выход из данной ситуации, - попыталась правильно объяснить Мари. – Пойми, Аль, я не хочу, чтобы мама переживала за меня ещё сильней! Тем более, она может пойти в школу и обратиться к директору. — Вздохнула голубоглазая. — Ну, и пусть! — Да нет! Потом меня будут шестеркой, слабачкой, «маменькиной доченькой» и нюней обзывать! Сама знаешь кто именно. Да и потом, что им будет? Ты забыла, кто их родители? У одной отец - мэр, у другого — известный дизайнер Франции, плюс, их сопровождает «крутая шайка», которая ложиться им под ноги! Нет, Аля, сами разберёмся с ними, и точка! — Да эту «крутую шайку» скорее твоя мама на место поставит, чем ты! — заметила Сезер, отчего получила несильный удар локтем по рёбрам. — Эй, ты вообще за кого? — За тебя, конечно!       Спустя полчаса девушки дошли до огромного двухэтажного здания, которое все называют школа. Большое снаружи и просто огромное внутри здание вмещало в себя большое количество учеников. Сколько Маринетт учится тут, всё никак не может точно сказать, какое именно число человек посещает школу Д' Франсуа. Более того, девушка плохо знает всю школу целиком, посещая только учебные классы, столовую, раздевалку, библиотеку и ещё некоторые места. Да и самой ей как-то стрёмно ходить по большущим коридорам, потому что «элита» — уж какая она есть - бродит по всему учебному заведению и не знает себе преград, а Мари на дух не переносит такие «компашки».       Обе девушки вошли в класс, когда до начала первого урока оставалось всего двадцать минут. Но это были ужасно скучные двадцать минут! До тех пор, пока в класс не заявилась Лейла Холсен, а за ней её стервозные подружки Стейси и Мэган Лингрен. — О, смотрите, чемодан шмоток и кошелек денег пришел! — сощурилась, улыбаясь во все тридцать два, Аля. — И тебе доброе утро, СЭзер, — выделив гласную, фыркнула Лейла и прошла к своей парте, бросив на неё свою сумку, в которой, казалось, лежала куча кирпичей. — Оно бы и было добрым, если бы тебя тут не было! — Аля не собиралась закрывать рот, отпевая Холсен так, как только может.       Длинноволосая шатенка ничего не ответила, а лишь только уставила свои желто-карие глаза в маленькое зеркальце, крышка которого была полностью покрыта кучей стеклянных страз. — Аля, тебе обязательно начинать наше «доброе» утро с «милого» разговора с мисс Холсен? — шёпотом спросила Мари, чуть пригнувшись вперед, показывая всем своим видом чудовищное возмущение. — Мари, прости, но я просто обожаю доставать её, так же как и она нас. Мы должны быть на равных с ней! — Ты с ума сошла? Ты забыла, кто такая Лейла Холсен? — ещё больше возмутилась Дюпен-Чен.       Но ответа она не услышала, так как в классе показалась ещё одна персона, которою ненавидела Маринетт. Высокий стройный блондин, выряженный в свои любимые чёрные джинсы, белую футболку и чёрную куртку, вошёл вместе со своими друзьями, ловя улыбки и удивление в свою сторону. — Оу, смотрите, кто пожаловал! — перестать улыбаться Сезер, кажется, не намеривалась, а уж подергивать Маринетт точно.       Нацелено направив взор своих голубых глаз в сторону парня, девушка стала пронзать его сотнями копий и расстреливать взглядом, который был полон злости, ненависти и недовольства. — Ненавижу его! — негромко сказала тёмноволосая, видя, как ярко-зеленые глаза Агреста оглядывают каждого и останавливаются на ней. Не сводя глаз, блондин продолжает озаряться улыбкой, проходя к своей парте, которая стояла параллельно парты Мари и Али. — Адриан! Где тебя носит? — до ушей донеслись вопли Холсен. — Ты меня динамишь, что ли? Почему телефон выключен?       Парень не успел ничего ответить, как Лейла, довольная собой, плюхнулась ему прямо на колени и обхватила руками за шею, целуя в щеку. Ну, всё! Что-то подсказывает мне, что день будет просто отличным…