Если я упаду, собирай меня..

Бьянка—Вылечусь

Когда мы любим безотчетно Черты нам милого лица, Все недостатки мимолетны, Его красотам нет конца.©

***

От лица автора. Холодный ветер со свистом прогуливался по темным улочкам, заставляя всех обитателей города прятаться в тёплых домах. Касаткиной было смертельно холодно. Ледяной воздух больно кусал нежную кожу девушки, отчего она недовольно хмурилась, бросая убийственный взгляды на своего друга. Ему, казалось, было совершено все-равно на холодную погоду и на косые взгляды девушки. Его волновало совершенно другое. Дрозд, как и обещал, купил своей спутнице ее любимый напиток, чтобы та скорее согрела свои руки. Отдав горячий чай девушке, он ловко перехватил ее за руку, крепко сжимая ее холодную ладошку. Марина недоумевает. Она злится. Совершенно не понимает зачем ее нужно было вытаскивать из дома в такое время? Даже если это что-то важное, почему это не могло подождать до завтра? — Итак, —Касаткина сделала глоток тёплого напитка и осмотрелась. Они прогуливались по светлому парку прямо напротив ее дома.— Зная тебя, ты пригласил меня погулять не просто так. Игорь, что-то случилось? Ты весь дрожишь. Она сильнее сжала его ладонь, которая, к слову, дрожала, как осиновый лист. Парень делает судорожный вдох и смотрит на девушку, восхищаясь ее профилем. Он и не помнит, когда начал чувствовать к ней намного большее, чем простая дружба. Не помнит, когда начал ждать встречи с ней, ломаясь от недостатка прикосновений. Игорь не может понять, чем эта низкорослая шатенка могла привлечь его внимание. До встречи с ней, он точно помнил, что ему нравились высокие блондинки с голубыми глазами и красивыми формами. Марина была другой. Пускай ее волосы и не отливались золотом, но ее цвет можно запросто сравнить с горячим шоколадом или терпким чаем. Пускай она ниже Игоря где-то на голову, но это придает ей хрупкости. В его глазах девушка выглядит маленькой куклой, которую нужно немедленно прижать к себе и защитить от внешних воздействий и жестоких людей. Он хочет защитить ее от всех. В первый же день девушка поразила его своим блистательным умом и острым языком, который, словно лезвие, вскрывал вены на запястьях. В этот же день он назвал ее стервой, совершенно не думая, что будет жалеть от этом после. Она не стерва. Она сломанный человек, который потерпел падение с высоты седьмого неба. — На улице осень, золотце.— он нервно усмехается, стараясь унять предательскую дрожь в руках.— Я чертовски замёрз. — Но ведь ты позвал меня по такому морозу не просто погулять, верно? — Касаткина закатывает свои зелёные глазки и недовольно хмурит брови. — Неужели я не могу позвать погулять тебя просто так? —он наигранно обижается и по-детски улыбается, заметив на лице девушки несколько эмоций сразу.— Ладно, да ты права. Я действительно позвал тебя гулять не просто так. Я хотел поговорить. — Поговорить? И о чем же? — Касаткина заинтересованно приподнимает брови и вновь делает глоток напитка. Как ей правильно все сказать? Как ей сказать, что он любит ее до щемящей боли в сердце? — О тебе, — он на секунду осекается, подумав, что сказал слишком резко. Он прокручивал все в голове не так.— Точнее не о тебе. О моем отношении к тебе. Я уже давно хотел тебе сказать, что я чувствую. Я боялся быть непонятым.— Игорь говорит это так быстро, что Касаткина еле успевает понять суть сказанного. — Постой, — она останавливаться, осматривая его испуганным и до чёртиков осуждающим взглядом.— Послушай, я. — Я решался об этом поговорить гребанный год.— Дрозд встаёт напротив девушки, боясь сделать какое-то неловкое движение. — Пожалуйста, попробуй выслушать меня, хорошо? Я знаю, что выгляжу жалко, но мне это необходимо, понимаешь? Просто.давай присядем? Он указывает ладонью на стоящую рядом лавочку и смотрит на девушку, которая, кажется, и забыла как дышать. Марина рефлекторно сжалась в какой-то комочек, стараясь дышать ровно, что выходило ужасно. Помедлив буквально с минуту, Касаткина все же присела на холодную лавочку и опустила взгляд на влажный асфальт. Вся та лёгкость в отношениях с огромным грохотом рухнула, оставив напряжение и негодование. Марина не знает, что ей делать. — Знаешь, я впервые увидел тебя во дворе института в самый первый наш день. Ты тогда шла под руку с Машей и о что-то бурно обсуждала с ней. Ты.— он на минуту замолкает, и присаживается рядом с ней, смотря так же на асфальт. Если он начал, то он закончит. Назад пути нет.— Ты тогда показалась мне ужасной стервой и эгоисткой и я.я не собирался влюбляться в тебя. Правда не хотел. — Но все же сделал это, — она переводит на него взгляд полный ужаса и непонимания. Она не понимает, зачем он рушит их отношения с которыми они жили около полутора лет? — Да, сделал.—Игорь задерживает свои глаза на асфальте, стараясь не подавать виду, что волнуется. А волнуется он знатно.— В один момент ты улыбнулась и, чёрт подери, я облажался. — Я не понимаю, — Марина поджимает собственные губы, чувствуя, как горячая слеза течёт по нежной коже щеки. Стало определенно теплее. Вся та боль, которая разом вспыхнула в ее сердце, неприятно греет. И это тепло невыносимо.— Зачем ты мне все это говоришь? Неужели, ты и правда готов все разрушить? Игорь, я не хочу переходить ту черту, которая стоит между нами, только потому, что ты что-то чувствуешь. — Я не хотел делать тебе больно, — не выдержав то напряжение, что огромной глыбой наросло между ними, Дрозд присаживается на корточки около ее ног.— Я просто подумал, что будет правильней, если ты будешь знать. Я не хочу тебя к чему-то принуждать и делать в этом виноватой. В этой ситуации виноватых нет. — Но ты надеялся на что-то, когда ехал ко мне.— Касаткина терпеливо кусает губу, и мысленно даёт себе пощечину за то, что ее голос дрожит. Ее не должно волновать это признание, ей не должно быть так больно.— На что ты надеялся? Что я прыгну к тебе на шею после таких слов? — Я подумал, —парень аккуратно дотронулся ладошкой до ее худой коленки и почувствовал приятный жар на подушечках пальцев.— Боже, я подумал, что ты имеешь право знать. Если бы я скрывал, как бы ты себя потом почувствовала, когда узнала? — Игорь, что ты от меня хочешь? — Марина сжала края бумажного стакана сильнее, и подняла на парня глаза. В них читалось полное непонимание, неловкость и боль. Она ведь не собиралась делать ему больно. Она не хотела, чтобы этот вечер закончился так. — Ты ведь влюблена в кого-то? — он поджимает свои губу в тонкую линию, игнорируя ее вопрос. Он не знает ответа на ее вопрос. Девушка щурится, совершенно не понимая куда он клонит.— И этот кто-то не я. Он хоть хорош? Он стоит тебя? — Что за чушь ты несёшь? — она скидывает его ладони со своей коленки, создав самое злое выражение лица из всех, которое она только строила. — Я все-еще твой друг.— лёгкая улыбка мимолётно проходится по его губам, которые дрожат от сильного холода.— Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Не отталкивай меня. Просто, пожалуйста, знай, что ты небезразлична мне. — Ты же понимаешь, что это не взаимно.— Дрозд грустно улыбается, смотря в лицо девушки. Он обводит контуром ее лицо, стараясь из последних сил держать себя в руках.— Игорь, ты отличный друг, но я не чувствую к тебе что-то.такое. — Хей, ты не виновата в этом.— он вновь кладет ладони на ее коленки, чувствуя как они подрагивают. Огромный ком застревает в горле, когда шатен собирается сказать что-то ещё. Ему невероятно неприятно и паршиво слышать что-то подобное от человека, которого любит. Все ее слова словно пули, которые она безжалостно стреляет в него, чтобы убить.— Я готов ждать столько, сколько потребуется. — Тебе не нужно ждать.— ее голос наиграно тверд, когда она вновь старается скинуть со своих ног его тёплые ладони. Но не может. Собственные руки, словно вата придерживают стаканчик, чтобы он не выпал. Ранила. Игорь поджимает губы и стискивает зубы до такой степени, что собственное лицо приобретает розовый оттенок. Он приподнимает глаза, наблюдая, как стеклянные глаза девушки смотрят на его большие ладони. Она чувствует щемящую боль где-то около лёгких, заставляя ее тяжело дышать и с периодичностью закатывать глаза. — Тебе не нужно ждать, потому что в этом нет необходимости. Игорь, ты для меня всего лишь друг, понимаешь? — Касаткина несколько раз проклинает Алину и ее чёртовы догадки. А ведь она была права. И нет смысла ругаться сейчас. Ранила. Слова, словно жестокая пощёчина отрезвляют бедного парня, когда он замечает ее осуждающий взгляд. Но разве он виноват в том, что влюбился в эту чертовку, совершенно не думая, что его чувства могут быть не взаимны? — Попробуй отвлечься от меня, ладно? — она ловит его ладонь своими руками и обнадеживающе сжимает, пытаясь улыбнуться.— Я уверена, что ты найдешь ту единственную, а потом будешь вспоминать эту ситуацию и смеяться. Я обещаю тебе, что это пройдет. Убила. Игорь выдавливает из себя подобие улыбки, отчего сердечко Касаткиной больно сжимается. Он неуверенно кладет свою голову на ее колени, стараясь запомнить каждое мгновение. Он боится того, что она будет его избегать. Дрозд правда боится, что их отношения, которые до этого вечера были на стабильном уровне, резко пошатнуться, заставив их пути разойтись. — Только не оставляй меня, — это выходит так жалко, что парню становится противно от самого себя и от этой ситуации в целом. Чтож, его ещё ни разу не отвергала девушка. И ему ещё никогда не было так больно.— Помоги мне справиться с этим, помоги пережить этот период. Марина аккуратно дотрагивается кончиками пальцев до его светлых волос и слегка тормошит его прическу. Сильно прикусывает нижнюю губу, выдыхая из себя белый клубочек пара. В голове невольно проносится недавняя лекция, которую Морозова очень серьезно диктовала ей перед завтраком. Касаткина тогда недовольно высказала свою точку зрения, сейчас же понимая, что все сказанное ею было правдой. Не бывает дружбы между парнем и девушкой. Как не крути. И у каждой такой дружбы только два исхода событий. Либо влюблен только один, который боится признаться в этом. Либо влюблены оба, но по какой-то причине держат все в тайне, возможно боясь быть отвергнутым. Марина же подумала, что им попал исход первый, самый ужасный из всех предложенных. Ведь любить, осознавая, что это не взаимно, невыносимо больно.

***

Нам даётся счастья и несчастье, Каждому неравно, но всегда Только радость делится на части. Неделимы только горе и беда.

***

От лица Марины. Когда утром меня разбудила Морозова с криками о том, что если я немедленно не встану, то потеряю несколько минут жизни, я впервые в жизни захотела слиться со своей кроватью, чтобы меня никто не нашел. Я не помню сколько именно я проспала, да и когда я умудрилась заснуть, но поднять невероятно тяжёлую голову с подушки было действительно сложно. А заснуть долгое время не получалось из-за кошмаров, которые, наверное, специально сидели где-то недалеко и ждали пока я засну, хитро потерая ладошками. Мне снилось множество ужасных вещей, которые я стараюсь выкинуть из своей головы до сих пор. Проснувшись утром, я не чувствовала ничего кроме некой опустошенности и усталости. Вчерашняя прогулка с Игорем, его ненужное признание совершенно выбили меня из колеи, заставив буквально выть от боли и отчаянья. Мне правда было жаль своего друга. В институте я старалась вести себя как можно незаметнее, то и дело скрываясь от колкого взгляда Игоря в мою сторону. В его глазах так и читалась обида на меня, хотя я точно помню, что он несколько раз упоминал, что не держит на меня зла. В этой ситуации никто не виноват, если быть честным. Дрозд всего пару раз пытался заговорить со мной на весьма отдаленные темы, но получалось настолько плохо, что он вовремя бросал эту затею. Все было намного хуже, чем я вообще могла себе представить. И чувство неизбежности буквально сжирало меня изнутри. — Что произошло между тобой и Игорем вчера? — под конец учебного дня, когда мы сидели на последней паре, Морозова все же решила нарушить мое личное пространство и вывела меня из собственных мыслей. — С чего ты взяла что что-то произошло? — аккуратно заправляю локон шоколадных волос за ухо, стараясь не привлекать лишнего внимания учителя истории. Алина недовольно фыркнула, буквально крича всем своим видом. Ты считаешь меня за дуру? — Касаткина, он ходит с таким лицом, что мне пару раз показалось, что у него кто-то умер.— она недовольно цокает языком, бросив взгляд на белобрысого парня сидящего где-то на первых партах.— Вы поссорились? — Я абсолютно не виновата, что у него такое лицо. Он с ним родился.— пожимаю плечами и медленно облизывают собственные губы, переведя взгляд на тетрадь.— Могла бы привыкнуть уже. — Это уже не смешно, —страдальчески выдыхаю и прикусываю губу. Что эта наглая девушка от меня хочет? — Марин, вы оба очень странно выглядете этим утром. Если что-то случилось, ты можешь рассказать мне. Я абсолютно не заинтересована в изливании души кому-то кроме себя. Я давно научилась справляться со всем дерьмом, которое происходит в моей жизни, сама. Морозова не особо помогла, когда мои родители погибли. Она не сможет помочь и сейчас. Выслушав все то, что произошло вчера, максимум, что она сможет сделать, так это состроить жалостливое выражение лица и сказать: « Мне жаль, что так вышло.» И мне не нужна ее жалость. — Алин, мне всю ночь не давали уснуть кошмары.— устало выдыхаю, сонно потерая виски. Сосредоточится на чем-то в таком состоянии действительно трудно.— И мне абсолютно все-равно на состояние Игоря сейчас. Может быть, у него действительно что-то случилось, ведь он почти не говорил со мной. — Хорошо, —чувствую его несколько секунд ее прожигающий взгляд на моем лице, смотря упорно в тетрадь и стараясь записывать новый конспект в тетрадь. Строчки иногда расплываются перед глазами, но я упорно отказываюсь это замечать. Это от недосыпания. — Я сделаю вид, что поверила тебе. В этот момент звенит спасительный звонок, отчего я невольно жмурюсь. Этот резкий звук уже успел порядком поднадоесть за этот чертов день. Окидываю девушку злобным взглядом и начинаю собирать все свои принадлежности в сумку, понимая что могу взболтнуть лишнего. — Ты и правда выглядишь неважно, — она аккуратно дотрагивается ладонью до моего плеча, а я внутри ликую. Мне стоит стоя аплодировать этой девушке или воздержаться? — Мне нужно заскочить в банк и снять немного денег, которые перевел отец. Стоит помочь тебе добраться до дома? — Все в порядке.— пытаюсь улыбнуться, но получается настолько плохо, что Морозова усмехается моим попыткам, сильнее сжимая плече.— Я не настолько беспомощна, какой ты уже успела меня нафантазировать. Увидимся дома? — По дороге куплю твоё любимое мороженое, — она игриво подмигивает и оставив теплый поцелуй на щеке движется к выходу из аудитории. Поправляю джинсовый жакет и взяв сумку в руки, следую вслед за всеми ребятами к выходу. На пол пути к двери и свободе меня останавливает крепкая хватка на запястье. Молодой учитель смотрит на меня так обеспокоенно, как будто я ранена и нуждаюсь в медицинской помощи. Непонимающе хмурюсь, но все же останавливаюсь, одаряя его внимательным взглядом. — Выглядишь подавлено, — распахиваю глаза от такой прямолинейности, продолжая с ним зрительный контакт. Надо же, ещё никто не посмел сказать мне что-то подобное в лицо.— Что-нибудь случилось? Я могу помочь? — Мне кажется, Егор Андреевич, что это немного не ваше дело, — спокойно пожимаю плечами, обидчиво поджав губы в тонкую линию.— У меня все прекрасно, неужели не видно? — Ты вообще спала? — он аккуратно, словно боясь моей реакции, дотрагивается до щеки, а я отмечаю, что его руки холодные. Невольно закатываю глаза и уворачиваюсь от неприятного прикосновения. — Конечно.— медленно киваю и упираюсь ладонями об учительский стол. Ноги предательски дрожат, напоминая о недостатке пищи в организме.— Целых 6 часов. — За ночь? —он заинтересованно вскидывает брови и надевает тёплое пальто на тело, не решаясь прекратить наш зрительный контакт. Почему когда мне плохо, все вокруг становятся такими навязчивыми? — За последние три дня.—сильнее кутаюсь в жакет, чувствуя как кожа покрывается мурашками. В здании все-еще не топят, а я должна страдать.— Егор Андреевич, я очень устала. Я могу идти? — Ты еле стоишь на ногах.—он хмурится и аккуратно берет меня под руку. Его холодная ладонь вновь дотрагивается до моего лица, но теперь останавливается на лбу.— Как я могу отпустить тебя в таком состоянии? Идём, я угощу тебя чем-нибудь горячим в кофейне. Недовольно хмурю брови, пытаясь высвободиться из его крепкой хватки, но его руки, кажется, только сильнее сжимают мои плечи. Он настойчиво выводит меня и аудитории и, закрыв ее на ключ, ведёт в сторону выхода из института. Почему в единственный день, когда я хотела отдохнуть от лишнего внимания и раствориться в толпе, все вокруг становятся такими общительными? До тошноты надоедливыми и, не побоюсь этого слова, заботливыми.

***

Мы встретились, не зная для чего, И так же разойдемся мы случайно, Не открывая сердца своего И оставаясь друг для друга тайной.©