Гори, чтобы светить....

      «А из меня рвётся молчание»» — срывая голос, ТЫ кричишь из динамиков наушников. Твой голос заполняет собой каждую клеточку моего мозга, забирается в самые отдалённые уголки души, заставляет меня думать, рассуждать.       Я знаю, на своём опыте знаю, что ты имеешь в виду. Знаю, что молчание может рваться, как водные потоки Ниагары, что оно может кричать громче, чем все голоса мира, что молчание может говорить проникновеннее всех самых глубоких фраз. Знаю, что молчание может убивать так медленно и мучительно, как не убивает ни один яд.       Очень часто, самые близкие нам люди, говорят нам те вещи, от которых хочется закричать. Но мы молчим. Мы молчим, выдерживая мощный напор упрёков, увещеваний, глупых советов. Вместо крика из нас рвётся молчание. Странно, что другие его не слышат. Ведь оно наполняет собой всё вокруг. Оно убивает нас изнутри. Если бы это молчание могло приобрести материальность, то, наверное, оно могло бы разбивать стёкла. Это молчание рвёт струны гитар. Это молчание, через твои песни рушит все условия. «А из меня рвётся молчание», — в сотый раз повторяешь ты.       И мне остаётся лишь добавить: «Рвётся отчаяние. Достался в наследство мне твой крик. Есть объяснение, но нет оправдания — убиться об стену пустоты я привык». Каждый раз по кругу вставать, разгоняться до предельной скорости, и врезаться в стальную стену пустоты людей, не в силах преодолеть её. Разбиваться на мириады частиц, затем вновь подниматься, собирать свои осколки, склеивать их и снова, снова, снова…       Я думаю, что ты бы понял, о чём я говорю. Вернее, я знаю, что ты чувствуешь то же самое, когда исполняешь эту песню. Мы слишком далеко друг от друга, и был бы совершенно невероятным факт, что мы встретимся, но твои песни соединяют меня с тобой. Ты заставляешь меня жить. Ну, а из меня рвётся молчание, Достался в наследство кому-то мой крик. Есть объяснения, но нет оправдания — Убейся об стену пустоты — я привык.