Она моя душа

Эйфория, счастье, благодать, блаженство и спокойствие должно было сопровождать мое утреннее пробуждение. Но… Проснувшись рано утром, я посмотрел на Дефне, которая спала на спине с рассыпанными волосами по всей подушке. Я повернулся на бок и тихонько застонал от странного, глупого и неуместного чувства, которое накрыло меня с головой. Мне так плохо, что приходиться закрыть глаза и сглотнуть. Дышу ртом, потому, что не уверен, что носовое дыхание поможет наполнить мои легкие кислородом. Я не могу, не могу, не могу испытывать его! Я отпустил ситуацию с прокатом. Хоть не оправдываю, но понимаю тех людей, кто был причастен к нему. Вчерашнюю ночь я провел с Дефне, потому, что отчаянно желал ее. Произошедшее никак не изменило прошлое, но было искрой, чтобы двигаться вперед. И дало! А теперь, как снег на голову это безобразное чувство. Не стыда, и даже не удивления, что я смог двигаться дальше. А чувство предательства. И испытываю я его к себе. Меня сейчас стошнит. Ненавижу себя в эту минуту. Вот серьезно! Я лежу в постели с любимой женщиной, которая осчастливила меня тем, что ждет от меня ребенка. Несколько часов назад мы занимались любовью. А сейчас думаю – а не быстро ли я сдался? Я мудак? Несомненно! Полностью и абсолютно. Но это еще самое хорошее. Дефне всегда говорила, что я принципиальный человек и это ей нравилось во мне. А вот я скажу, что я мудацко принципиальный человек. Вместо того чтобы обнять свою жену, я лежу в кровати, почти на ее краю, и анализирую случившиеся. Одно радует – я не сожалею. Никакие оскорбления в мою сторону не избавят меня от осознания, что я испытываю. Поэтому я поднимаюсь с кровати и, как последний придурок, оставляю свою жену одну досыпать. А сам направляюсь в спортивный зал. Может если из меня выбьют дурь, то станет легче? Вижу, как красная кожаная перчатка летит в мое лицо. Секунда и я лежу на лопатках. Руки раскинуты в стороны, а надо мною нависает лицо спарринг партнера. - Дружище, ты в порядке, - с неким волнением в голосе произносит Оздемир. - Да, - погодя отвечаю я. Вот бы было так в реальности. И не только физически, но и душевно. Оздемир снимает свои перчатки для бокса и помогает мне подняться. А затем мы направляемся в раздевалку. - Ты сегодня был совсем не сосредоточенным. Пропускал удары, которые мог с легкостью блокировать, - посмеивается надо мною Оздемир, сидя на лавке и разбинтовывая руки. – Что-то случилось? - Нет, - вру я. – Все нормально. Если вообще в моей жизни что-то можно назвать нормально. - Просто не пропускай в следующий раз удары. Тогда не будет болеть еще и лицо, - тепло, улыбаясь, советует мне Оздемир. Я редко когда вижу его без улыбки. Он очень дружелюбный, несмотря на то, что на ринге его удары подобны тому, что тебя сшибает машина. Даже сейчас моя щека горит пламенем. И жду не дождусь, когда проложу к ней что-то холодное. Пожав друг другу руки, мы прощаемся. Он уходит с клуба, а я направляюсь в душ. По дороге домой я обдумываю, как вести себя с Дефне. Я более чем уверен, что она расценит прошлую ночь как шаг вперед. Впрочем, так оно и есть, по сути. Но в душе, для меня - это шаг назад. Я вспоминаю разговор с Синаном, о том, в каком случае лучше сказать правду, а когда промолчать. Почвою послужила размолвка с Дефне. Она спросила, был бы я с Фикрет, если бы не она. Тогда я ответил честно, что да. На, что она, естественно, разозлилась и выносила мне мозг очень долго и мучительно. Поэтому, взвесив все за и против, решаю, что в этот раз я сделаю вид, что ничего не случилось. Раз эта ложь во благо, то я сделаю это. Натягиваю маску “нормального себя” и вхожу в дом. Дефне стоит спиной к входной двери возле стола. На ней длинная футболка, но не моя. Бросаю сумку возле двери, направляясь в кухню. - Дефне, я вернулся, - произношу спокойным голосом, чтобы не напугать ее, так как она меня не видит. - Доброе утро, – она поворачивается ко мне лицом и что-то жует. В руках у нее кусочек зеленого, кажется, сельдерея. Хочу заметить, что сельдерей она всю жизнь ненавидела. По крайней мере, я не видел, чтобы она его ела. Мы встречаемся взглядами. – Я приготовила тебе твой энергетический напиток. – При слове “энергетический” она вскидывает на американский манер два пальца вверх, и сжимает их в воздухе, немного кривляясь. - Отлично. Я выпью. Дефне смотрит на меня в течение каких-то секунд. Ее глаза бегают по моему лицу, как будто это книга, а она читает ее страницы, быстро пролистывая и анализируя прочитанное. А потом с ее лица медленно исчезает улыбка, с которой она меня встретила. Глаза широко распахиваются. Ее тело пронзается болью. Но это настолько не заметно, что я едва ли улавливаю. Она складывает ладони вместе и, сложенными подносит к своему лицу, прикрывая рот. - Что? – спрашиваю я. - О, нет. Ты сожалеешь о вчерашней ночи, - она констатирует факт. Господи, Всемогущий. Дефне похожа на маленькую испуганную хрупкую девочку. И причиной тому я. Внутренности как будто скручиваются, от чего становится трудно дышать. Что? Откуда она это взяла. На моем лице не написано об этом. Уж это я точно знаю. Она стоит и внимательно всматривается в мои глаза, ища поддержку и опровержения ее предчувствий. Меня переклинивает, и все мои попытки настроится на ложь сводятся на нет. Я быстро подхожу к ней, хватаю ее и сжимаю в своих объятиях. Она натянута как тетива. - Нет, Дефне, не сожалею, - ровным, твердым и уверенным тоном произношу я, ведь это правда. Она немного расслабляется. И заодно я, радуясь, что смог ее успокоить. Но, к сожалению, я не смог приспать свои принципы. Еще не произнося, я уже сожалею о следующих словах, которые срываются с моих губ. – Просто я немного запутался. Последней фразой спусковой механизм был запущен. - Что? – но это не вопрос ко мне. Этим “что” она заполняет минуту, в течение которой обрабатывает информацию, которую я ей сообщил. Не делая резких движений, она освобождается из моих объятий, а я позволяю ей ускользнуть. Мы вновь встречаемся с ней взглядами. – Ты запутался? – Дефне вскидывает правую бровь вверх, губы сжаты, а ноздри немного расширены. - Дефне… просто, - я дальше не продолжаю. Не потому, что не могу. Я просто не знаю, что ей сказать. Я действительно запутался. - Я поняла. Можешь разбираться. Я не против. Завтрак на столе. Я собираюсь на работу, - мой взгляд скользит по ее удаляющейся фигуре. Черт, черт, черт. Я все испоганил. Не спорю. Но почему она не понимает, что я имею право разобраться в себе. Мы поженились. Потом, оказалось, что все это было подстроено. Один шаг, чтобы оставить прежнюю жизнь позади. Ребенок. Понимание того, что я люблю Дефне и она моя. Согласитесь, что с этого лабиринта не выйти без карты. В любом случае ее злость вызывает у меня не только понимание, но и замешательство. Я злюсь на то, что она злиться на меня. А я бы хотел, чтобы она меня понимала. Я быстро выпиваю стакан овощного сока. Затем надеваю белую рубашку, темно синий приталенный костюм-тройку и черные туфли. Выхожу из гардеробной и у лестницы встречаюсь с Дефне. Она выглядит безупречно в черном платье с кружевной отделкой на подоле юбки. Классические туфли на шпильке делают образ законченным и до боли сексуальным. Волосы собраны в пучок, открывая точеную шею. - Ты готов? Можем ехать, – в ее голосе нет и доли обиды или злости. Я расслабляюсь, что между нами нет трений. Она со мной разговаривает – и это супер. Я усаживаюсь на заднее сиденье, и просматриваю утренние новости с планшета. Дефне сидит на переднем месте. Она иногда переговаривается с Шюкрю, но большую часть дороги смотрит в телефон и делает записи в своем блокноте. - Я в своем кабинете буду, - произносит Дефне. Ее попка аппетитно перекачивается, когда ноги преодолевают несколько ступеней к офисной двери. Мое желание владеть ею не исчезло с появлением неловкости после прошлой ночи. Извращенец? Конечно. Но об этом я уже говорил. Старая песня. Посмеиваюсь над собою, когда дверь моего офиса захлопывается за мною. Усаживаюсь в свое кресло и начинаю работать над документами, эскизами от Зейнеп, отвечаю на звонки. В общем, рутинные дела. Ближе к обеду я расправляюсь с большей частью дел и поднимаю глаза вверх, чтобы передохнуть. Взгляд скользит к окну Дефне. Слышать я ее не могу, но вижу, как она активно жестикулирует и показывает что-то в своем блокноте Синану, который сидит рядом с ней. Затем они весело смеются. Он кивает ей головой. Не знаю, может, соглашается с чем-то или же подбадривает ее. Похоже, их разговор подходит к концу. Так как он подымается и выходит из ее кабинета. Я отвожу глаза к своим папкам, как открывается дверь моего кабинета. - Омер, пообедаем вместе? – он все еще продолжает посмеиваться. - Можно, - я голодный как черт и порция горячего острого супа, была бы моим спасением. Возле стойки администратора я сообщаю секретарю, что после обеда не вернусь. Поворачиваюсь к Синану, открываю рот, чтобы сообщить, что я готов, как выходит Дефне. - Я готова. Удивлен? Бессомнения. Значит мы обедаем втроем. Отлично. Оказалось, что все голодны на столько, что готовы съесть быка. Поэтому коллегиально решаем отправиться в ресторан, что неподалеку от офиса. Я заказываю, то о чем мечтал. Синан – ризотто (не удивил, однако). А Дефне – почти все меню. Про себя решаю, что остатки мы упакуем и поужинаем дома. - Когда это произойдет, - спрашивает Дефне у Синана, когда приносят закуски. - Не знаю. Но нужно быть готовыми в любое время. Я предупрежу Корая, чтобы был на чеку, - отвечает ей Синан, будучи несколько обеспокоеным. Я не удивляюсь. Если в деле есть Корай, значит нужно быть не только обеспокоинным, но и держать руку на пульсе. Я не спрашиваю их в чем дело. Если бы оно касалось меня, то я бы знал. Приносят мой обед, и я полностью сосредотачиваюсь на нем. Иногда поглядываю, как Дефне весело хохочет рядом из Синаном. Рад, что ей весело. С самого утра Дефне меня игнорирует. То есть… Я не могу сказать, что она меня игнорирует. Ведь она со мной разговаривает, если нужно, то поддерживает беседу. Но в тоже время между нами веет холодком. Я заметил это еще в машине с Шюкрю. Но тогда не придал этому значения, списывая все на мое дурацкое признание. Но в течение дня, я нахожу все больше и больше подтверждение тому, что между нами не все хорошо. Когда Дефне заканчивает свой обед. Точнее, когда ею были зверски уничтожены все заказанные блюда, мы расплачиваемся и уходим из ресторана. На парковке я сообщаю Дефне, что не буду возвращаться в офис и прошу Синана подвезти ее. - Дефне, встретимся дома. Спасибо, Синан, - благодарю его, что он подвезет мою жену и проследит, чтобы все было в порядке с ней. - Хорошо, - отвечает она и скрывается в машине Синана. Когда они отъезжают с парковки, я тоже сажусь в свою машину и направляюсь к мастеру Садри. - Шюкрю, подожди меня здесь, - когда водитель кивает головой в знак согласия, я выхожу из машины. Мы встречаемся возле мастерской. Он только идет ее открывать. Мы стоим и смотрим друг другу в глаза. При виде меня, улыбка медленно поселяется у него лице, а морщинки становятся глубокими и отчетливо видны в уголках глаз. На душе становится тепло и уютно. Впервые за сегодня. Впервые за последнее время. Мышцы расслабляются. Но потом укол боли пронзает всю мою душу и я готов расплакаться. Да-да. Так, стоя на улице, я, взрослый мужчина, готов расплакаться. Настолько сильна моя душевная боль. Боль от того, что рано потерял родителей, боль за Дефне, боль за прокат, боль за потерянных друзей, боль за предательство дяди. Я ничего не могу с собой поделать. И стоя здесь задаюсь вопросом, почему мои чувства всегда готовы выйти наружу рядом с эти человеком. Почему, по сути, чужой человек, мне роднее родного отца? Приручаю чувства, которые готовы выйти наружу и выдать меня с потрохами. Я подхожу к Мастеру и, не произнося не единого слова, просто обнимаю. Как сын может обнимать своего отца. Как мальчик может обнимать учителя, который научил его жить. Как человек, который благодарен другому человеку настолько, что сделает что угодно, чтобы последний был счастлив. - Омер, мальчик мой, все хорошо? – после крепких объятий спрашивает мастер Садри. - Нет, мастер, - я говорю правду, потому, что с ним мне не нужно притворяться сильным и уверенным Омером Ипликчи. - Все тот же ветер? – произносит он, отпирая дверь ключом, а затем приглашает пройти внутрь. Мастер ставит на плиту чайник. На стол - два блюдца, а на них прозрачные стаканы. Я улыбаюсь, следя за последовательностью его действий. Но потом как будто просыпаюсь и, чуть ли не в агонии, произношу. - Мастер, что Вы. Как можно. Я все сделаю сам, - забираю у него из рук чайник с кипятком. В ответ он кивает головой и уступает мне. Я разливаю заварку и кипяток. Мы усаживаемся за рабочий стол, где недавно, я сам мастерил обувь для школьников. - Мастер. Очень вкусный чай. Спасибо, - я делаю глоток чая. - Я приехал узнать, как отреагировали дети, когда получили обувь. Мастер ставит стакан на блюдце и поднимается со стула. Подходит к своему столу, открывает тумбочку и достает стопку бумаг. Когда он протягивает ее мне, я вижу, что это рисунки. Детские рисунки. Рассматривая их, детская непосредственность и теплота передается мне. Я расплываюсь в улыбке, когда вижу, что они нарисовали. Кто-то изобразил меня, а в руках я держу башмак, который больше меня в три, а то и в четыре раза. На другом рисунке, в правом верхнем углу написано имя – Озге. Видимо это имя автора рисунка. Она нарисовала себя в окружении обуви. - Что это? - Это благодарности от детей, – его лицо искрится теплой улыбкой. – Омер, они очень благодарны. Спасибо тебе, что ты такой. Твой ветер будет дуть в правильном направлении, не создавая вихря. Вот увидишь. Будь терпеливым. - Спасибо, Мастер, - рядом с ним время бежит слишком быстро. За окном уже темнеет. – Мастер Садри, Дефне одна дома. Спасибо Вам за все. - Это тебе сынок спасибо. Передавай жене мои приветствия. - Конечно, - мы пожимаем друг другу руки. Уходя, я останавливаюсь на пороге и секунду обдумываю, а знает ли он, что я скоро стану отцом. Не помню, чтобы говорил. Поэтому, оборачиваюсь и произношу. - Мастер, я скоро стану отцом, - мудрое лицо Мастера становится оживленным. Радость – вот, что я вижу, когда гляжу на него. Он на секунду закрывает глаза, смакуя услышанное им. - Сынок, поздравляю тебя. Возвращаюсь домой в 5.40 вечера. Проведя весь день в костюме, я желаю избавиться от него больше чем выпить кофе. Мчусь в гардеробную и переодеваюсь в джинсы, белую футболку с V-образным вырезом, а наверх надеваю клетчатую красную рубашку. Дома Дефне еще нет, как я думал. Но я не беспокоюсь. Ведь еще около 6 вечера и она с Синаном. Наполняю чашку кофе и отправляюсь в свой кабинет, чтобы начать работать над коллекцией туфель. Достаю с ящика блокнот и карандаш с тонким грифельным стержнем. Как только я хотел закрыть ящик, как моему взору бросается папка кремового цвета с надписью “Corona”, которая теперь занимает все мое внимание. Я вспоминаю, каким я был воодушевленным, когда договаривался об этом проекте. Насколько хороши были эскизы Эвелины, и как быстро я смог нарисовать для нее модели обуви. А потом бред с переделкой коллекции. Откуда взялось. Хоть я и не подаю вида, но меня беспокоит то, что они до сих пор не ответили на мой вызов, когда я отказался от переделки своих моделей. Странно это все. Очень странно. Вроде и взрослые люди. И бизнес серьезный, но ведут они себя как дети. Дверь громко хлопает, и я вздрагиваю от неожиданности. Выхожу из своего кабинета, чтобы проверить, кто пришел. - Ты дома? – она смотрит на меня удивленно. - Прости. Я не ожидала, что выйдет так громко. - Все хорошо. - Омер, ты будешь ужинать? Чего ты хочешь? – спрашивает Дефне, снимая с себя обувь. Пальто я помогаю ей снять. Я бы ответил, что хочу обнять ее, поцеловать, держать ее в объятиях сидя на диване, услышать, как прошел ее день. И на конец, хочу на ужин рагу. Но это все остается при мне. Потому, что я не уверен, что она искренне хочет готовить для меня. И лишь отвечаю. – Можно. Она удаляется в кухню, а я – на диван в зону отдыха, чтобы быть ближе к ней, и в тоже время на безопасном расстоянии. Разворачиваю глянцевый журнал и слышу, как открывается дверка холодильника, а затем стук стеклянных контейнеров об алюминиевую поверхность. Из далека, слышу ее голос. - Я бы съела слона. Сегодня на ужин быстрые бутерброды. Мы, правда, с Синаном заказывали в офис кефте. Но это было так давно. Кажется… в 5. А сейчас семь. Ооооох. Как вкусно пахнет хлеб. Ее повышенный аппетит умиляет меня. - Все готово, - громко кричит она. Я только подымаюсь с дивана, как вижу, что она идет в мою сторону с тарелкой. – Ой, - смущенно смотрит на меня. – Я думала ты в библиотеке. Бутерброды на столе. - Спасибо, Дефне. Я быстро все съедаю и возвращаюсь назад в кабинет. Дефне лишь на минуту смогла меня отвлечь от мыслей о той кремовой папки. Я перебираю ее эскизы белья. У нее очень хороший вкус. Грифель хорошо просматривается на бумаге. То есть, линии с первого раза хорошо получаются. Из нажима грифеля видно, что она не присматривается к модели. Ее руки сразу рисуют задуманное головой. А это свидетельствует, что Эвелина знает, чего хочет. Вспоминаю нашу с ней встречу – как она уверенно вела себя, как прямолинейно высказывала свои мысли и пожелания для будущих моделей. Я провел очень много деловых встреч. И большинство моих партнеров почти всегда имели скрытый смысл договоров. Кто-то пытался увеличить свой капитал за наш счет, кто-то хотел больше пиара. Но Эвелина говорила настолько открыто, что это поначалу даже сбивало с толку. Я не мог поверить, что она говорила, то, что имела в виду. И это меня подкупало. Помню, что уже через час я расслабился и получал наслаждение от обсуждения нашей коллекции. Может, это было связано с тем, что наши фирмы в одинаковых финансовых положениях. Не знаю. Но было очень занимательно. По ее рисункам я все пытаюсь увидеть изъян. Я все еще ищу логику в том, почему она захотела меня в роли дизайнера, почему сначала согласилась с моими эскизами, а потом забраковала, и на конец, почему вновь молчит. Но рисунки не отвечают на мои вопросы. Я слаживаю их в папку и отправляю в тумбочку, где они и были. Коль она молчит, то пусть так и будет. Я переодеваюсь в любимые пижамные брюки и футболку, и направляюсь в кровать к Дефне. Наконец-то этот день окончен. Я миновал порог спальни. Дефне лежит на своей половине, спиной ко мне. Видимо, она уже спит. Но сделав один шаг в сторону кровати, слышу ее голос. - Тебе лучше разбираться в себе на диване, - промолвила Дефне, не оборачиваясь ко мне. Ее спокойный тон, начал доводить меня до белого колена. Теперь я знаю, что страшно не тогда когда она кричит, злится или бьет посуду об стену. Страшно, это когда вот так, спокойно со мной общается, ставя меня на место. Поджав хвост в прямом и переносном смысле, я спустился в библиотеку и занял свой “любимый” диван. На следующий день, и в среду, и в четверг все повторялось снова. “Милая” Дефне готовила завтрак и так же “мило” мы ехали на работу, потом возвращались домой, и засыпали каждый на своей территории. Как же я сожалел, что открылся ей и сказал, что запутался. Омер, актер из тебя никакой. К концу рабочей недели я был разбит до изнеможения. Ее безразличие и мое беспокойство по этому поводу отвлекло меня от того чувства, что появилось в начале недели. Оно исчезло так быстро, как и появилось. Всю неделю работа была лекарством, чтобы хоть на время забыться. Поэтому, приходя в офис, я загружал себя работой на полную катушку. Даже сейчас в пятницу после обеда, я сижу, склонившись над незаконченным рисунком летней модели обуви. Не понимаю, что не так – цвет, ракурс, каблук, носик, вид материала. Подымаю глаза, чтобы проморгать и привести свои глаза в порядок. Когда я их открываю, то вижу сквозь окно, группу людей в кабинете Дефне. Она сидит за своим столом. Синан возвышается над ней, стоя рядом за ее столом. Корая развалился в кресле и сидит полубоком ко мне. Его самодовольное лицо предвкушает успех. Рядом с Кораем в соседним кресле сидит мужчина. Он спиной ко мне и я не могу понять кто он. Видно, что он в дорогом дизайнерском костюме сшитым на заказ (просто покупной пиджак не будет так правильно очерчивать изгибы спины). Его волосы гладко уложены гелем и зачесаны назад. Но важнее всего – Дефне. Она увлеченно его слушает с милой улыбкой на лице. Гость покачивается в кресле, а потом поворачивается и я в полном ступоре. Это, мать его, Гохан Четин. Тот самый, который был организатором выставки и пускал слюни на мою жену. Злость, гнев, негодование, раздражение (про ревность и речи не может быть, правда?) разжигается во мне, когда я сквозь стекло вижу, как Дефне мило хлопает глазами и широко улыбается этому придурку. Я срываюсь с места и мчусь в ее кабинет. Сделав несколько шагов, я останавливаюсь возле двери. Глубоко вдыхаю, приводя свой пульс в нормальное состояние. Не хочу показать, что меня задело за живое то, что они оставили в стороне их дел. Поправляю галстук и застегиваю верхнюю пуговицу пиджака. Затем открываю дверь ее кабинета и вхожу. - Омюш, проходи. Долго же ты сидел в своем убежище, – ляпает Корай, разводя свои руки в разные стороны. – Проходи, дорогой. Я тебя познакомлю со светлым человеком. – Аллах-Аллах, Корай да заткнись ты уже. - Омер, - вступает в разговор Синан. – Это господин Гохан Четин, он редактор журнала “Look” и мы будет у них на обложке в следующем месяце. Гохан подымается, и мы жмем руки. Только теперь, его рукопожатие сильнее, чем в нашу прошлую встречу. Хочу отметить, что мое тоже. - Госпожа Дефне, - он делает паузу, и я тут же брякаю. - Ипликчи, она моя жена, – тишина воцаряется в комнате. Даже Корай сидит с широко распахнутыми глазами. Синан посматривает то на меня, то на Гохана и видно, что он ничего не понимает. И только Дефне, тихо посмеивается над моим выпадом. Она легонько почесывает носик, тем самым прикрывая улыбку на своем лице. Я не ревную, я не ревную. Я просто не хочу, чтобы этот придурок пускал слюни на мою жену. Ладно, может я и ревную. Но я просто его обезопашиваю, чтобы мне потом не пришлось разукрасить его лицо. Это всего лишь маленькая предосторожность. Я просто напомнил ему, кому эта женщина принадлежит. Вот и все. Ладно, может я немножко и ревную. Ну, самую малость. Аллах, он хоть видел, что она беременна? - Да, я помню, что она Ваша жена, - мило отвечает он, когда все присутствующие люди выдохнули. – Я хотел сказать, что госпожа Дефне предложила очень хорошую концепцию, и я не смог отказаться. Поэтому, будет не только обложка, но и 10 разворотов с Вашим интервью. Я смотрю на Синана. Может это была идей Дефне, но она не смогла бы сделать это, не заручившись поддержкой одного из партера. Так как, я был не в курсе, то это был Синан. А он знал, что в свое время этот журнал отверг наше предложение. И он знал, что я не хотел больше с ним работать. Значит, они скрыли это от меня. Синан видит, что я злюсь, но в ответ он подымает плечи, объясняя, что это бизнес. И я сдаюсь, когда вижу глаза Дефне, которые смотрят на меня с такой надеждой. Я понимаю, что это все ее работа. И она хочет это дело довести до конца. - Очень хорошо, - произношу я. Нервное напряжение падает с плеч Синана. А Дефне выглядит такой воодушевленной. Что я и сам радуюсь этой возможности. Нет – не работать с Гоханом, а радости за свою жену. – Рад буду поработать с Вами. А теперь мне нужно продолжать свою работу. – Я мило улыбнулся и вышел. Но в офис не вернулся. Я спустился вниз на стоянку, отпустил Шюкрю, а сам отправился на набережную Босфора. Зачем? Сам не знаю. Может, чтобы просто выдохнуть. И не думать ни о чем. Домой я приехал уже вечером. Дефне приготовила ужин и мы ужинали в полном молчании. Дефне стоит за кухонным островком. На столешнице перед ней небольшая куча тарелок. Вода льется из-под крана и сильным потоком смывает пену с тарелки. Закончив прибираться, она вытирает руки об полотенце и движется в мою сторону, почти минуя меня. С меня хватит. Больше не могу выносить ее отрешенность. Я так резко встаю из-за стола, что стул опрокидывается и с грохотом падает на пол. Я бережно хватаю ее за запястья, останавлия ее. Она поворачивается ко мне. Ладонями укрываю лицо, а лбом прижимаюсь к ее. Мое дыхание немного не ровное. - Дефне, не игнорируй меня. Не отталкивай меня. Мне тяжело. Я запутался. И ты мне не помогаешь, совсем, - с волнением произношу я, потому, что такого рода откровенности совсем не по мне. Но или я откроюсь, или эта ситуация будет безнадежно запущена. Она обвивает меня за талию и прижимается ближе к моему корпусу. - Прости меня. Просто, - она делает паузу, глубоко вдыхает воздух и тихо произносит. – И мне не просто. Омер, мне тоже тяжело. - Дефне, - я нежно целую ее в губы. – Давай вместе разбираться.