Записки Гермионы Джин Грейнджер

Ночь на двадцать первое октября я провела у Драко. Это стало настолько обыденным — проводить ночи с блондином, что участившиеся вопросы Рона о том, где я так часто пропадаю, стали жутко надоедать. Самого Рона, даже ночуя дома, я видела от силы раза два в неделю. Его дела шли в гору, они с Джорджем восстановили магазин приколов, и теперь ночами пропадали в лаборатории. Чем горячее становились наши отношения с Драко, тем холоднее становилось общение с Роном. А мой родной рыжий не заметил этого. Мне всё ещё было тошно от самой себя, я ненавидела себя за то, как поступала с ним. Но отказаться от Драко было выше моих сил. Многие ночи я не спала, утопая в ненависти к своей слабости. Каждый раз после ночи с Малфоем мне было трудно смотреть в глаза Рону, но каждый раз я неумолимо возвращалась в Малфой-мэнор. Некоторые дни и даже некоторые ночи мы с Драко просто разговаривали, лёжа на траве в саду. Иногда я помогала ему ухаживать за Нарциссой, которой становилось всё хуже. За все эти месяцы я проникла так глубоко в душу некогда ненавистного блондина, как не смогла проникнуть за семь лет. Впрочем, меня он всё равно знал лучше. Понимал меня с полуслова, как бы банально это не звучало. В итоге мой школьный враг стал мне самым родным человеком. Это пугало меня, я пыталась сопротивляться, но все мои друзья старательно толкали меня в эту пропасть. Джинни посвятила себя Гарри и работе, Гарри посвятил себя работе и Джинни, Рон посвятил себя магазину. Они все ушли, оставив меня на растерзание судьбе. Но вернёмся в ночь двадцать первого октября. Мы обнажённые лежали в постели Драко, когда он неожиданно спросил: — Когда ты собираешься вернуть родителям память? — Не знаю, — честно ответила я. — Здесь всё ещё небезопасно. Некоторые пожиратели до сих пор на свободе и ищут отмщения. На прошлой недели они убили родителей Невилла в больнице Святого Мунго. Конечно, их поймали на месте, но его родителей уже не вернуть. Их убили, потому что их сын был достаточно храбр для того, чтобы дать отпор Волан-де-морту, понимаешь? — спросила я, чуть задрав голову. Серые глаза были наполнены болью и чувством вины. Но я ничего не могла сказать, чтобы утешить его, ведь он не желал слушать, предпочитая ненавидеть себя за слабость перед Тёмным Лордом и отцом. В этом мы были похожи — оба винили себя за то, что прогнулись под напором чувств. Он под страхом, я под страстью. — Лонгботтомы были чистокровными, мои родители — маглы, к тому же я героиня Второй Магической войны, газеты постарались, чтобы все об этом узнали. Я не могу допустить, чтобы мои родители вернулись в такую Англию, где за ними будут охотиться ради мести. — Ты собираешься прятать их всю жизнь? — Драко нахмурился. — Ведь даже Поттер не настолько силён, чтобы изловить всех Пожирателей, они умеют прятаться. — Я буду защищать мою семью любой ценой, — твёрдо сказала я. — Ты ведь сейчас не только о родителях, да? Я кивнула, наблюдая, как Драко хмурит брови, размышляя. — А в какую категорию вхожу я? — поинтересовался блондин, заставляя все мои тревожные мысли вернуться. Я застонала. — Зачем ты опять это начинаешь? Ты очень дорог мне, разве этого недостаточно? — Мне всегда будет мало тебя, Гермиона, — серьёзно сказал Драко, заменяя привычное «Грейнджер» моим именем. И я знала, что это было его очередным завуалированным «я тебя люблю», на которое мне до сих пор нечего было ответить. — Сколько ты ещё будешь от меня убегать? — спросил блондин, резко переворачиваясь и нависая надо мной. — Как долго мы будем морочить голову Уизелу и остальным? — вопрос — поцелуй в шею. — Когда ты, наконец, останешься? — поцелуй в подбородок. — Когда станешь моей? — наконец, добрался до губ, проникая горячим языком в мой рот. На те вопросы я ему так и не ответила, но высказала своё любимое бессловесное «я тебя люблю».