Ночью

на улице всё метет, но снег так немногословен иногда что-то цепляет, но не обозреваемо и в голове звучит соната. та, лунная, что написал бетховен но слёзы твои всё также не скрываемы возможно, скоро я встречу тебя в том самом ижевске и ты задумчиво будешь стоять на своей мостовой жаль, что тот город ни разу не рисовала Кристина Пенеску ведь ты в нём словно старо-забытый кем-то постовой последним грешником, я тихо и мирно нарушу нависшую в воздухе осеннюю тишину вручу неспешно, как и планировал, те белые тюльпаны а может, подарю белую розу. но извини, что одну у моих драных джинс никогда не были набиты деньгами карманы а потом, наверное, ты поднимешь меня утром, как и хотела и ни с того ни с сего вдруг решишь научить танцевать и как только я представляю себе два кружащихся в танце тела то машинально, как по инерции, начинаю мысленно ритм вальса отбивать и кто сказал, что руки твои всегда отдают той прохладой? тем самым холодом, которого люди так боятся коснуться? верь мне, держать их в своих же ладонях было б отрадой стоит лишь сквозь холод попробовать до их тепла дотянуться не плачь. ты знаешь, ведь всё у нас с тобой ещё будет и пачка с зажигалкой на двоих, и вальс, и та самая осень таких, как у нас, миллионы и сплошные миллиарды по миру судеб словно в огромном поющем лесу высоких, под небо, сосен.