Pawn's story

      Равнина заканчивается слишком внезапно. Равнина обрывается склоном, покатым настолько, что Мастер не успевает отреагировать - скользит вниз, пытаясь балансировать и устоять на ногах.       Он срывается следом за ней, на ходу выхватывая кинжалы, едва заслышав глухое, утробное рычание ящеров, спящих на уже остывающих после жаркого дня камнях.       Он бросается вперед сразу же, как только под ногами оказывается ровная земля, а не покатый склон. Он бросается вперед, отвлекая внимание на себя, отрезая ящеров от Мастера.       И оборачивается, услышав тихий треск за спиной, - не тот звук, с которым в ладонях Мастера рождаются огненные шары, нет, совсем другой, с каким пламя могло бы расползаться по зарослям кустов или высокому дереву с густой кроной.       Он оборачивается и на несколько мгновений замирает, удивленный, пораженный тем, что видит, - почти как от удара копьем в живот.       Ее тело сейчас как пересечение струн, натянутых до тонкого звона - прямое с головы до ног, с раскинутыми в стороны руками.       Ее тело сейчас как центр и основа мира, как веретено, на котором он держится.       В двух локтях над землей, в предзакатных сумерках оно пугает и завораживает одновременно. Оно - и огонь, вращающийся вокруг, тонкими нитями оплетающий ее руки, яркими клубками зарождающийся в воздухе.       К счастью, оцепенение проходит сразу же, как только он замечает краем глаза быстрое движение ящера. Тело реагирует мгновенно, тело отклоняется в сторону, прогибаясь в спине, рука бьет вбок и вверх, вспарывает покрытый мягкой чешуей живот…       Мгновение, и земля сотрясается от ударов пламенных камней, падающих с неба.       Он держится рядом, прикрывая ее спину, откидывая врагов назад прицельными выстрелами, целясь в их уязвимые места, бросаясь вперед только в те моменты, когда ящеры прыгают вперед, пытаются пронзить Мастера копьем или просто сбить с ног, не позволить использовать магию.       Он держится рядом, с каждым новым заклинанием перемещается на шаг ближе к ней. Он знает, как бы он ни старался убивать ящеров быстро, не подпуская их к ней, - все равно бой получился долгим, и Мастер потратила слишком много сил.       Он держится рядом, вслушиваясь в звуки боя - в треск магического огня, в рычание ящеров, в шумное, давно сбившееся дыхание Мастера. Он держится рядом, вслушиваясь в звуки боя, и старается не думать о том, насколько это тяжело - использовать столько магии, читать одно заклинание за другим, поражая врагов то огненными камнями, то ледяными пиками, вырастающими из земли.       Он держится рядом, вслушиваясь в звуки боя, пока они не стихают, и только тогда позволяет себе снова посмотреть на нее - уже не оценивая обстановку, не готовясь бросаться на нового врага, не опасаясь не успеть...       Мастер замирает на месте, упирается ладонями в колени, - переводит дыхание, восстанавливает силы, и он торопится к ней, в два шага оказывается рядом, осторожно касается плеча.       - Сейчас станет лучше, - тихо произносит он, чувствуя, как вспыхивают на ладони ломанные яркие линии, как скрытая в его теле энергия Рифта перетекает к той, кому она сейчас нужна.       - Спасибо, - он скорее читает по губам, чем и правда слышит ответ Мастера, когда она медленно выпрямляется. - Нам нужно найти место для ночевки, чтобы продолжить путь утром.       Он оглядывается, скользит быстрым взглядом по лежащим рядом телам ящеров и только сейчас замечает, что уже стемнело. Еще не настолько, чтобы он совсем ничего не видел, но уже достаточно, чтобы то, что находится на расстоянии тридцати шагов, размывалось и теряло четкие контуры.       Мастер опирается на посох, ведет головой в сторону, осматривая берег, на котором они оказались, и уверенно кивает вдоль течения.       - Туда, там что-то похожее на пещеру.       Он оборачивается в ту сторону, куда указывает Мастер, и щурится, пытаясь разглядеть в темноте вход в пещеру. А через мгновение уже торопится следом за ней по узкой как ручей реке.       Неглубокое русло почти упирается в скалы, когда ему наконец-то удается увидеть вытянутое темное пятно - не то выточенную водой расщелину, не то выдолбленный человеческими руками проем, за которым может скрываться место, где они смогут переночевать.       Почти пять десятков шагов по узкому коридору. Почти пять десятков шагов по колено в воде. Почти пять десятков шагов стараться идти тихо, чтобы не привлечь лишнего внимания тех, кто может поджидать их в самой глубине. Впрочем, он мысленно поправляет себя еще на первом шаге - если бы в пещере кто-то был, он или они уже вышли бы наружу, услышав звуки боя.       Узкий коридор обрывается просторным гротом - неглубоким озером, в котором даже плещется рыба, с узкой каменной площадкой у дальней стены, где, как ему кажется, даже костер развести не получится. И дело вовсе не в том, что на берегу нет веток, а в том, что сухого пространства будет едва ли достаточно даже для того, чтобы нормально стоять там вдвоем.       - Я посторожу у входа, Мастер, - он быстро кивает и поворачивается к ней, ожидая одобрения. Вот только Мастер молчит и лишь переходит озеро, выбирается на небольшой каменистый берег и замирает на несколько мгновений, прежде чем покачать головой.       - Не нужно, здесь можно уместиться вдвоем, - отвечает она и улыбается, а ему на мгновение кажется, что эта улыбка выглядит чуть виноватой. - Костер мы здесь не разведем, но я постараюсь нагреть камень - можно пожарить рыбу на нем.       Он просыпается уже под утро, удивленный тем, какой горячей кажется рука Мастера на его животе, - удивленный тем, что она вообще лежит там, - и тем, как неудобно лежать. И дело даже не в том, что спать на прикрытых плащом камнях почти больно, а в том, что собственное тело ведет себя так, словно и не принадлежит ему вовсе.       Он осторожно поднимает руку, касается своего живота и скользит ниже, накрывая ладонью ту часть тела, которая всегда была мягкой и податливой, а сейчас - едва ли мягче напряженных плеч. Накрывает и тут же шумно выдыхает - задыхается - от болезненного, но странно приятного ощущения, словно…       Мастер чуть двигается во сне, касается кончиком носа его шеи, смещает ладонь с живота на грудь - и накрытая пальцами плоть пульсирует в такт ее движениям, стучит в голове не тише сигнального гонга.       Он не понимает, что происходит. Он думает, что происходящее - странно и неправильно. Он уверен - ему сейчас нужно просто встать, осторожно освободиться из объятий и нырнуть в озеро с головой - возможно, тогда получиться унять жар, который разгорается в паху и в груди.       Он знает - Мастер проснется сразу же, как только он попробует встать, а ей нужно отдохнуть.       Он закрывает глаза.       Там, за опущенными веками, Мастер смеется и смотрит на него, склонив голову набок.       Ты всегда был таким чистюлей? Прости, если бы я знала…       Он не чувствует, как во сне пальцы тянутся к лежащей на груди ладони, накрывают ее, прижимая к телу чуть сильнее.       Он не чувствует, что Мастер в это мгновение не спит.