Порт-Артур. 27 января 1904 года

      Холодно, холодно, холодно…. Пусто, пусто, пусто…       Оставив за спиной осажденный Порт-Артур, я все дальше и дальше удаляюсь от Вас. Бегу прочь так, будто бы, на самом, деле спешу навстречу, с той же решимостью и бесстрашием. Мне бы увидеть Вас, коснуться Вашей руки, хотя бы на секунду поверить в то, что это действительно правда…       Но только ночная даль, искрещенная всполоха взрывов, за окном. Только пустота и темнота наполняют мое сердце. Должно быть, Бог посмеялся, столкнув нас в городе на задворках Российской Империи... Должно быть, Бог знал больше, чем мы сами могли представить. Могла ли я вообразить себе, тогда в блистательном Петербурге, встретившись глазами с Вами, сидевшим в императорской ложе, с Вами, впервые коснувшимся губами моей руки, что спустя восемь лет, я увижу Вас изможденным, измученным на больничной койке военного госпиталя, когда каждая капля Вашей пролитой крови будет означать для меня невыносимые страдания… И я забуду всю свою славу и блеск, сяду подле Вас сестрой милосердия, согревая молитвами огонек Вашей души. Словно между нами не было всей этой нестерпимой бесконечности прожитых лет, словно не было яда пустоты и разлуки.       И как же мучительно сладко потом будет читать для Вас, не замечая всех людей в зрительном зале, читать когда воздуха не хватало, когда сердце готово было выскочить из груди, будто бы я впервые вышла на сцену… Остановись мгновение! Если бы мне было разрешено прожить мою жизнь заново я, ни минуты не сомневаясь, снова была бы рядом с Вами, пусть и столь же недолго.       Молюсь за Вас. Молюсь за Россию. Надеюсь, на то, что сын наш будет подобен отцу.