Тошнота

1.

— Исключено, мой дорогой. — Мисс Патриция всегда выглядит так, будто действительно сожалеет. Хэдвиг, может быть, и впрямь маленький безмозглый любитель Канье Уэста и самый бесповоротный вонючка Соединенных Штатов Америки, как думают взрослые, но он достаточно сообразительный, чтобы знать: мисс Патриции никогда не жаль. — Абсолютно, бескомпромиссно, категорически нет. Ты понимаешь? Хэдвигу больно, и голубые глаза Кевина Крамба краснеют и становятся влажными. — Полагаю, девчонка не будет проблемой, — задумчиво говорит Дэннис. Его лицо ничего не выражает. — Даже если она выкинет что-нибудь, я смогу защитить Кевина. Обещаю. Глаза Патриции холодные и умные. Она говорит: — Как знаешь. — Спасибо, мистер Дэннис! Мисс Патриция! — Любовь переполняет Хэдвига в равных пропорциях со слюнями, и Патриция брезгливо морщится, когда ребенок, захлебываясь словами, пачкает её наряд. — Я только поиграю с ней, мистер Дэннис, и всё, — говорит Хэдвиг пылко. — Но если она сильно глупая, будет неинтересно. — Они все глупые. — У Дэнниса развитые лидерские качества, обсессивно-компульсивное расстройство и набор сексуальных перверсий для начинающих. Дэннис словно преуспевающий рекламный агент мертвой кинодивы из опиумных сороковых. — Не привыкай рассчитывать на иное. Хэдвиг притворяется, что слушает. Внутри себя Хэдвиг смеется. Как можно воспринимать всерьез человека, который не может съесть четыре горчичных хот-дога за раз?

2.

Волосы у Кейси тяжелые от воды, как у утопленницы, темные-темные. Тонкий бежевый свитер промок, мерзко приклеился к коже, морозит теперь спину. На Рождество дядя Джон расщедрится на набор косметики из Dollar Tree*, но Кейси предпочла бы карманный путеводитель по ночлежкам Филадельфии или теплое пальто. Она добралась до центрального парка замученной, но чудом целой. Здесь страшно — в густой темноте, в мистическом шуме деревьев. Но всё же не страшнее, чем в постели дяди Джона. Кейси всхлипывает и странно смеется, бешено проносясь на качелях, пытаясь снова почувствовать полузабытое счастье тех времен, когда отец ещё был жив и покупал кока-колу, и стрелял по жестянкам, чтобы выиграть для неё уродливого плюшевого зайца, и читал на ночь сказки, и любил её. Сейчас Кейси чувствует лишь тошноту. — Привет, меня зовут Хэдвиг. У меня красные носки. От неожиданности она разжимает руки, вскрикивает и падает на землю. — Ой, извини, вечно всё из-за меня! — Хэдвиг шипит, как будто бы это он только что плюхнулся в гравий и грязь. — Мисс Патриция предупреждала, предупреждала об этом! — Мальчик рассерженно топает ногами. — Пожалуйста, не жалуйся им, а то они меня накажут и всё такое. — Что? — Кейси не понимает. Её джинсы разодраны на коленях, в порезы на ладонях забились мелкие камни и трава, а Хэдвиг, у которого есть красные носки и строгая мисс Патриция, выглядит как взрослый мужчина. Кейси смотрит на него снизу вверх. — О чем вы говорите? — У тебя чего, котелок не варит? — интересуется Хэдвиг с восхищением. — Говорю же, я Хэдвиг. Увидел, что ты тут играешь, и решил познакомиться. — Его щеки вдруг неровно алеют. — С тобой. — Я не играю. — Кейси с большим трудом поднимается на ноги — ушибленные икры туго сводит. — Уже ухожу, мне пора домой. — Понятно, — отвечает Хэдвиг, с силой закусывая губы. — А знаешь, мне уже почти десять, — решается он на отчаянную ложь. — Не подумай, я не какой-то глупый или маленький совсем. Много чего знаю прикольного. — Хэдвиг пытается говорить как большой, но его глаза неприятно пощипывает, а это здорово отвлекает. Он растирает веки кулаком. И Кейси отчего-то становится так больно, так невыносимо горько за них обоих, что она снова садится на качели и растирает ушибленное плечо. Говорит: — Я Кейси. У меня нет красных носков, и это ужасно. Хэдвиг улыбается широко и добродушно. Он усаживается рядом, задевая её бедром. — А почему у тебя волосы мокрые? — Хэдвиг обеспокоен, хмурится. — Мисс Патриция запрещает выходить из ванной, если не вытерся полотенцем. — Потому что я торопилась уйти. Чтобы меня… не наказали. Хэдвиг понимает её очень хорошо. А ещё он понимает, что кто-то крадет его свет. Мальчику хочется предупредить Кейси, но он совсем не знает, как. — Хэдвиг? — она легонько трогает его за плечо. Дэннис наблюдает за её рукой пронзительным взглядом старой ищейки. На девчонке мокрая одежда, вся в крови, грязи и листьях. Дэнниса передергивает, лицо Кевина Крамба перекашивается от ярости, становится в миг пренебрежительным и неприятным. — Твой свитер, он в грязи, ты не видишь? — Дэннис знает, что теряет контроль. Его демоны нашептывают, скулят и бесятся. (сними его и станцуй для меня, станцуйстанцуйстанцуй) Он слышит Патрицию, Хэдвига, Барри и всех остальных, запертых в этой чертовой комнате. Девушка не двигается, продолжает внимательно вглядываться в его потемневшие зрачки. У Дэнниса начинается мигрень. — Надень это. Немедленно. — Дэннис дышит тяжело и отрывисто, сдирая с себя заляпанную соусами и черт знает чем ещё спортивную куртку Хэдвига, бросает её Кейси на колени. — Спасибо. — Кейси слушается его. Становится теплее. — Это не ради тебя. — Дэннису почти смешно. — Ты знаешь, что раны необходимо промывать сразу же после травмы? От инфекции можно погибнуть. — Это для тех, кому не всё равно. Тревожная складка между бровей Дэнниса становится ещё глубже. Он говорит высокомерно и насмешливо: — Какая ты чувствительная. Что, плохой день? Бойфренд отказался покатать на машине? Мать не заплатила за барахло, которое ты заказала на eBay? — Мило. Работаешь в службе эмоциональной поддержки? — Кейси отстранено рассматривает свои кроссовки. Шрамы на животе горят. Несколько минут они молчат. Дэннису одинаково невыносимо смотреть и на ее запачканную одежду, и на очертания мягкой груди под дурацкой хэдвиговской курткой. — Послушай, — говорит Дэннис наконец. — Если тебе правда некуда идти, если ты не сбежала из-за внутреннего конфликта на почве неудовлетворенности китайской едой на вынос, я оставлю адрес. На первое время. Патриция о тебе позаботится. — Дэннис, не дожидаясь ответа, пишет для неё записку ровным каллиграфическим почерком. — Но ты ведь не Хэдвиг, верно? — спрашивает Кейси осторожно. — Дэннис, — кивает он одобрительно, довольный ею. — И я не собираюсь в знак приветствия жать твою кишащую заразой руку, даже если ты пообещаешь мне щенка. Мне пора. Когда он исчезает, Кейси, от холода и любопытства изучавшая карманы куртки Хэдвига, находит там шоколадную конфету. С сомнением разворачивает и откусывает кусочек. Впервые за долгое время не испытывает тошноты.