Hi Los Nahlaas

Мираак давно позабыл каково это - встречать рассветы в Тамриэле, как и алые закаты, дарившие в былые времена иллюзию покоя. Они напоминали ему о нескончаемом потоке времени, влияние коего не наблюдалось в Апокрифе. Столетия в Тамриэле меняют многое, в то время как Апокриф всегда остается таким, каким его хочет видеть Повелитель Знаний. Это… непривычно. В Апокрифе нет солнца, нет звезд или лун. Нет никого и ничего, что могло бы хоть как-то скрасить его вечное заточение, обремененное лишь болотно-зеленым миром, хранящим в себе горы чёрных книг, не имевших собственных названий, а смоляные щупальца и множество сверкающих, следящих за ним глаз, лишь усугубляли положение. В принципе, он был не один, окруженный тайными знаниями, под пристальным наблюдением своего Хозяина. Как так получилось, что теперь он видит мир, так легко позабытый им в жутких владениях Хермеуса Моры? Только сейчас он начал понимать, что совсем недостоин видеть эти яркие, казалось, позабытые цвета, ощущать некогда ушедшую жизнь. Мираак знал – Тамриэль прекрасен, в сравнении с его старой тюрьмой и, с одной стороны, он жалеет о том, что позволил себе забыть это. С другой - он рад, что теперь есть возможность вновь увидеть забытый мир. И все же… Мираак уверен, именно появление Довакина стало причиной всему. Тогда, когда слухи о Последнем Драконорожденном дошли до Апокрифа, он начал действовать. Отчего-то в голову прокралась мысль, что Последний способен дать ему ключ к освобождению из плена Отвратительной Бездны. Побег от Даэдра… так наивно было верить, что это возможно, если Принц Непознанного уже считает тебя своей игрушкой, собственностью, которая не должна иметь своей воли или желаний, неугодных ему. Сейчас-то Мираак понимает, что сбежать от Повелителя невозможно. Его душа уже принадлежит ему, а причина, по которой он способен ощущать некогда потерянную жизнь, кроется в мотивах и желаниях его Повелителя. Мора позволяет ему быть здесь, трепетно ожидая момента, когда его противные щупальца сожмутся на шеях дерзких людишек, возвращая их души в его Библиотеку. А может… могли ли они совершить невозможное? Драконий Жрец испытывает сомнения. Тогда в Апокрифе, когда нога Драконорожденной ступила на каменный пол маленькой «арены», на которой он ждал её прибытия, Мираак буквально ощутил вкус наступающей свободы. А ведь это было так просто: поработить небольшую группу людей, привлечь ее внимание, напоминать о себе в течении определенного времени, заставить жителей Солстейма построить храм в свою честь. И все ради того, чтобы убедить в его злых умыслах, за которыми крылось банальное желание свалить из проклятого Апокрифа, где тут и там эхом отдаются голоса порабощенных душ, призраков ушедших времен, что навсегда потеряли разум и форму, касаясь все новых знаний, запретных для людских глаз. Она не могла игнорировать его, и он это знал. Почему? Ведь они оба всего лишь могучие Dova в телах слабых Jorre. Сама весть о Мирааке тянула её на Солстейм, к единственному смертному Сородичу, о котором она могла лишь мечтать. И она прошла очередной долгий путь, ступила в отвратные земли Апокрифа ради НЕГО. И все, что ему оставалось в момент её прихода, это победить или быть побежденным. А то и вовсе быть убитым ею. Но он бы в любом случае победил в своей маленькой игре с Повелителем, ведь свобода – понятие растяжимое. Правда, само собой, куда более значимая победа - та, где он по-прежнему жив. При встрече, Последняя не отличалась многословием, которым грешил Мираак. Столетия в окружении ветхих книг и различных неразумных существ не подарили ему возможности свободно выражать свои мысли. Хермеуса Мору нельзя было назвать хорошим собеседником, а безумные Голоса Апокрифа и подавно. Эхо чужих голосов не прекращали обсуждать что-то, не редко осуждая и насмехаясь над Первым Драконорожденным, медленно сводя его с ума. Все это место потешалось над ним, с позволения Даэдра, ведь игрушка, которая находит силы держаться, все еще интересна. А вот что будет, если она сломается? Мираак знал, чем все могло бы закончится, если бы он откинул гордость и цели, открывая двери безумию, на которое Повелитель с радостью посмотрел бы, не принадлежи эта сфера Даэдра Шеогорату. Впрочем, никто не мешал им обоим потешиться над никчемным Жрецом, кроме того факта, что Бездна не пустила бы Принца Безумия в свое царство. Оно ему и не нужно, ведь самое интересное – это грань двух совершенно разных сторон природы человеческого разума: кажется нормальным, но вынужден держать равновесие на лезвии здравого рассудка, дабы не быть поглощённым бездной безумия, в то время, как мотивы, планы и желания слуги лежали на щупальцах его Повелителя. Мора читал Звезды, и это тоже просчет в «безупречном» плане Мираака на побег. Именно поэтому он говорил с Ней. С той, кто могла слышать его голос и внять смыслу его слов. Пускай лживых, произнесенных скорее для подтверждения уже созданного образа. И, несмотря на то, что ее лицо было сокрыто маской Драконьего жреца Кросиса, он был уверен – она слышала и вникала в каждое слово. Ведь они все еще гордые Dova, встретившиеся на вершине Апокрифа. Их бой был доказательством существования его… жизни. Лишившись физической оболочки, он не растерял навыков. Даже наоборот. Человеческие нужды и слабости более не обременяли его, давая весомое преимущество, хотя еще оставались некоторые… нюансы его существования. В каком-то смысле он все еще смертен. Тогда он думал, что знает о ней все. Её подвиги воспевал весь Скайрим, вести о смерти Алдуина мгновенно распространились за пределами заснеженных гор. И это только малая часть… Кажется, он смог разглядеть суть самого естества девушки в ее движениях, в ее Голосе. Последняя ловко уклонялась от магических атак, периодически совершая быстрые кувырки и перекаты. Мираак видел ее осторожность, видел сгущающиеся тени, стремящиеся закрыть девушку от взора Первого. Эта скрытность… Драконорожденная подобна змее, что незаметно подкрадывается к добыче, дабы насытиться. Она убивает одним точным ударом кинжала, единственной меткой стрелой, выпущенной прямо в брешь доспехов противника. Предпочитая держать дистанцию, Последняя подгадывает удачный момент для выстрела, атакуя быстро и уверенно, но лишь немного царапая прочную магическую защиту Жреца. Но Мираак отчетливо видел, как ее выстрелы вынуждали драконов приземляться на землю, опуская изодранные, кровоточащие крылья, не способные более удерживать Сородичей в небе. А она ведь не целится, зная, что выпущенные ею стрелы обязательно достигнут цели. Зачем тогда меч, спрятанный в ножнах за её спиной? Мираак предполагал, что для защиты. Навыки, движения, это лишь малая часть того, что способно рассказать о ней. Для Dova их естество это Thu`um, отражающий саму душу, и именно он должен был расставить все по своим местам. Её Крик звучал уверенно, но в Thu`um чувствовалось малая доля милосердия, ослабляющего его. Голос Драконорожденной полностью пропитан нежеланием к сражениям. Прячется ли она в тенях для избегания кровопролития? Обремененная «долгом», Довакин не способна пройти предначертанный путь, не запачкав руки. Это невозможно, и они оба это знали. Ступая на Путь Драконорожденного, они оба по локоть увязли в крови, пускай и делали это по-своему. И их главное отличие заключалось в том, что Мираак не позволял грехам прошлого властвовать над собой. Апокриф содрогался. По крайней мере, тогда Мирааку так казалось. Ему виделось, что Хермеус Мора смеется, наблюдая за поединком Драконорожденных. Повелитель знал, чем закончится этот бой. Он читал Звезды, видел, как она пронзает грудь Жреца мечом, а после оставляет на попечение Даэдра. А Повелителю не нужны сломанные игрушки. И все же, тогда в Апокрифе, что-то пошло не так… Но что? Мираак не сдержал довольной ухмылки, понимая, что ВСЕ пошло не по задуманному сценарию. Последняя знала, что физически Мираак сильнее неё, что в ближнем бою ей тяжело будет выстоять против Первого, пусть даже скоротавшего пару столетий за чтением старой макулатуры из скудной и опасной коллекции Хермеуса Моры. Но и убегать она не могла вечно. Настал момент, когда ей пришлось оставить лук, не нащупав в колчане ни одной стрелы, и с неохотой обнажить меч. Казалось, бой должен стать интереснее. Мираак атаковал стремительно, пока девушка парировала его наступление, периодически восстанавливая свои силы исцеляющей магией. А щупальца на мече Мираака постоянно удлинялись, норовя схватить руку девушки. И это не вызывало бы столько беспокойства, если бы эти живые наросты не поглощали ее силы, с каждым заблокированным ударом Мираака доводя ее до изнеможения. И вряд ли это могло продолжаться вечно. Пару раз, благодаря спрятанному кинжалу, она смогла отпугнуть липучую тварь, но ничего не могло гарантировать того, что после одной из стычек с этим мечом, она не падет на колени, не в силах прочесть даже заклинание. А времени для размышлений не оставалось. Магия казалась бессмысленной. Благодаря самоконтролю и сосредоточенности, маги менее восприимчивы к заклинаниям школы Иллюзий – кому как не им знать принцип их работы и способы избежать влияния на разум. Не самый эффективный вариант защиты, но довольно действенный. Ей только и нужно было, что ослабить его ментальную защиту, но если бы это было так легко… Заклинания других школ тоже не приносили пользы: колдовству девушка не обучена, а заклинания школы Разрушения поглощались магическим оберегом, которым, увы, не владела сама Довакин. Попытки уйти в тень были откинуты еще в самом начале поединка. Она не сомневалась, что его богатое знание Драконьего языка также включало в себя крик "Шепот Ауры". Даже если ей удалось бы скрыть себя от его взора, аура выдала бы ее моментально. Оставалось только импровизировать. - Tiid-Klo-UL, - она уверенно произнесла слова Крика, замедляющего время. Девушка сомневалась, что небольшой бонус в скорости даст ей весомое преимущество, но это было лучше, чем ничего. Драконорожденная быстро сократила расстояние между ними, замахиваясь мечем для удара. Ничего удивительного, что он его заблокировал - действие Крика кончилось как раз перед нанесением удара, давая возможность вовремя среагировать. Последняя напряглась, понимая, что щупальца с меча уже тянутся к ее руке, и поспешила нанести удар магией, призывая молнию, которую собиралась пустить в Первого, как только расстояние достаточно сократится. Драконий Жрец оттолкнулся от девушки, уворачиваясь от молнии, и этот момент она выкрикнула так вовремя вспомнившиеся слова «Wuld-Nah-Kest», совершая Стремительный Рывок в сторону противника и сбивая его с ног. Наверное, использование Рывка, как и сама ситуация, в которой Последняя врезается в него и в следующее мгновение всем своим скромным весом прижимает к земле, достаточно потрясли Первого, чтобы девушка смогла успешно применить одно из успокаивающих заклинаний школы Иллюзий. Меч выпал из рук. Да и необходимости в нем уже не было, ведь один из способов повергнуть противника, пусть даже магией, это заставить его потерять желание сражаться. Мираак прекрасно понимал, что попался в ее заклинание, оказавшееся куда более умелым, чем вся остальная ее магия. Никакие жалкие молнии или слабая целительная магия не могли сравниться по мастерству с Иллюзиями, которые в мгновенье сплетали прочную паутину, опутывающую разум, буквально подчиняя себе и полностью сводя на нет желание к сражениям. Что касалось попыток к сопротивлению, то он не мог сопротивляться тому, что УЖЕ владело им. Ей лишь оставалось поддерживать этот эффект до тех пор, пока кинжал, приставленный к его горлу, не определит победителя. Сама Драконорожденная благодарила Небеса и Отца Акатоша за то, чему Партурнакс с Седобородыми обучили её, как и за привычку носить с собой пару заточенных кинжалов на всякий случай. Должна ли она благодарить Небеса за все произошедшее? Ей хотелось верить, что это лишь очередная удача и Благословение Отца, но не более. Драконорожденые чувствовали, как мир содрогался от смеха Хермеуса Моры. Шоу слегка затянулось, но от того приносило не меньшее удовольствие. Повелитель Знаний доволен результатом: - Ты думал, что сможешь сбежать от меня, Мираак? – Даэдра выдержал небольшую паузу. – Я разрешаю тебе убить его, смертная. Драконий Жрец не боялся смерти, он был готов принять ее. Повелителю не нужны непослушные марионетки, но не появись в этом мире ОНА, Мираак и не начал бы действовать. Он чувствовал наступающую свободу. Все так, как должно быть и в тоже время, первая вещь, которая пошла против сценария, это способ её победы. Драконорожденная подняла голову, смотря туда, где в ее мире нависает небо, но не прервала заклинание успокоения. - Мне понятны твои желания, Хермеус Мора. Но позволь хотя бы увидеть лицо моего врага, - она говорила громко, обращаясь к самой Бездне. Даэдра молчал, зная, что она не станет его слушать. Да и Бездна не против немного насытить свое любопытство. Это вторая вещь, наплевавшая на сценарий. Девушка вернула кинжал в ножны, дабы свободной рукой снять маску со Жреца. Не хотелось рисковать, прерывая заклинание, даже если его эффект какое-то время еще будет в силе. Той же рукой она аккуратно сняла поднадоевшую маску с себя. - Так будет честнее, - девушка слегка наклонила голову, пряча серебристые пряди за ухом. На лице Первого застыло немое удивление, когда он увидел полностью белые глаза, с отсутствием хотя бы намека на зрачки. Дрожь прошлась по его спине от осознания, что Последняя была полностью слепа и, скорее всего, с самого рождения. Мираак не уверен, но это могла быть третья вещь, никак не вписывающаяся в общий сценарий. По крайней мере, в ту его часть, где люди представляют своего Героя. Драконий Жрец пришел в себя в тот момент, когда холодные руки коснулись его лица. - Кажется, ты удивлен? Впрочем, оно и неудивительно, - она тихо шептала каждое слово, будто желая, чтобы этот момент остался только между ними. Само собой - это невозможно. Ничто не скроется от взора и слуха Хермеуса Моры. У него было достаточно времени, чтобы изучить лицо Драконорожденной, пока её руки изучали его собственное. Бледная, пепельного цвета кожа была второй вещью, привлекающей внимание. Слишком блеклая, казавшаяся белой в тусклом свете Апокрифа. Она была слишком белой для данмера, настолько, что напоминала нечто куда более неживое, нежели он сам. А белоснежные волосы служили еще большим дополнением к призрачному образу. Даже выражение её лица было столь отстраненным, что становилось немного не по себе. Будучи мастером школы Иллюзий, она заметно преуспела в самоконтроле. - Знаешь, я ведь впервые вижу лицо Сородича, - в её голосе слышались легкие нотки грусти. Первый не уверен, понимал ли он тогда её чувства. Его самого никогда не интересовали ни Драконы, ни другие Драконорожденные. Он убивал всех и каждого, ради собственной выгоды, в то время как она это делает ради некоего «долга», выдуманного отчаявшимися людьми в период нужды. Эльфийка убирает руки, возобновляя прерванное заклинание. Мираак предполагал, что она смогла «рассмотреть» достаточно, чтобы приступить к выполнению приказа Моры. Первый закрыл глаза в ожидании последнего удара, не видя, как Последняя наклонилась к нему. Он почувствовал лишь легкое прикосновение к своим губам, заставившее распахнуть глаза. Вместо того чтобы убить, она крадет у него поцелуй, длившийся жалкое мгновенье, но окончательно погубивший сценарий, так трепетно написанный Звездами. Она отстранилась с еле заметной, грустной улыбкой, смотря на которую, Жрец смог произнести единственный вопрос: «Почему?» и от этого девушка заулыбалась чуть веселее. - Это место отвратительно. Ты ведь… хочешь сбежать отсюда? Жить? – она продолжала говорить тихо, но Мираак улавливал каждое произнесенное ею слово. - Если я скажу, что мы оба можем сбежать отсюда, ты последуешь за мной? Желание жить. Он сомневался, что она способна в это поверить, но все же ответил: - Я хочу увидеть мир, который покинул. Вернуть жизнь, которую отринул, - довольная улыбка нисходила с лица эльфийки. Ей нравился его ответ. - Я вытащу нас отсюда, можешь не сомневаться. - Драконорожденная встала на ноги, медленным шагом направляясь к центру «арены». Мираак также поспешил подняться, смотря на неё с легким изумлением, сомневаясь в ее словах. Драконий Жрец лично знал три способа сбежать, один из которых это смерть. Другой – воля Моры. И третий тот, который он сам хотел осуществить с помощью Последней. Иных способов он не знал, да и не видел. А пойти боем против Отвратительной Бездны было верхом безрассудства, как, впрочем, и попытка сбежать от него. - Как ты собираешься это сделать? – вопрос вырвался сам собой. Но ответа не последовало. Вместо этого девушка развернулась к нему, разводя руки в стороны и поднимая голову к небу. Она смеялась. Буквально давилась собственным смехом, не в силах его сдержать. Он бы подумал, что она безумна, если бы не был уверен в обратном. - Bo Het, Alduin! Dahmaan Un Vaat! – рёв дракона эхом отдавался по всему Апокрифу, оглушая своей пронзительностью даже тогда, когда самого обладателя еще не было видно на горизонте бескрайней библиотеки. И все же ему не требовалось много времени, чтобы пересечь само пространство, дабы оказаться там, где его ожидала Она вместе с озлобленным Повелителем Знаний. - Кто дал вам право сбегать от меня? – Хермеус Мора был в ярости. Сценарий разорван, его остатки сожжены, а пепел развеян по ветру. Столь многообещающий спектакль обернулся в клоунаду, где игрушки считают, что им все дозволено. Они думают, что могут сбежать от Хозяина? Гнев Бездны усиливался с каждой секундой, тут и там из воздуха возникали различные твари, прислужники Повелителя Знаний. Щупальца вылезали из своего океана, намереваясь если не раздавить наглых червей, то хотя бы разобраться с непрошеным чешуйчатым гостем, которого так любезно позвала Последняя Драконорожденная. Мираак принялся отбиваться от окруживших его существ, не разбирая собственных эмоций. По слухам, Алдуин пал от рук небезызвестной эльфийки. Тело дракона тлело на ее глазах, а ветер разнес прах по бескрайним землям Совнгарда. Драконий Жрец ни минуты не сомневался, что слухи, распространившиеся в плане смертных, правдивы. До этого момента. Дракон был реален, извергаемое им пламя, тлевшие угли и сожжённые существа не могли быть иллюзией. Как такое могло быть? Мираак помнит, как мысли заполонили его голову, но даже сейчас он никак не может принять реальность происходившего. И все же. Он прекрасно помнит, как тогда в Апокрифе он мысленно старался найти ответы на столь интересовавшие его вопросы. Могло ли это быть подчинение? Исключено. Иллюзии Jorre не властны над Dova. К тому же, в то время данмер не обладала необходимыми знаниями для применения Thu`um, способного подчинить волю любого живого существа. И это не говоря уже об успешном применении Крика на простом смертном, не то что на Первенце самого Акатоша. Союз? С чего бы? Алдуин никогда не славился хотя бы намеком на подобие любви к глупым Jorre, и наличие драконьей крови в одном из них не поменяло бы его отношения. Увернувшись от очередной атаки, Жрец подхватил свой отвратительный меч, разрубая очередное существо. Он быстро нашел взглядом девушку, и если бы его взгляд имел достаточную силу, видит Акатош, он бы прожег ее насквозь. Почти сразу на эльфийку набросились те самые существа, призванные Повелителем Знаний, и Драконорожденной не составило особого труда отбиваться от них, пока Алдуин сжигал тех, что плелись с краев «арены». Но как бы хороша не была оборона, на тот момент они были в невыгодном положении, находясь на территории Даэдра. - Алдуин, именем Отца Акатоша, снизойди к нам с небес и вытащи нас из этого ада! – девушка кричала, подняв голову туда, где грозный Пожиратель Мира извергал смертоносное пламя на тех, кто покусился на жизнь его сородича. - Zu`u Dahmaan Un Vaat, Dovahkiin! – казалось, что его голос эхом отдавался во всем Апокрифе, исчезая в многочисленных коридорах запретных книг. Дракон немного поманеврировал и, плавно снизившись к «арене», ненадолго затормозил возле самой земли. Сметая ненужные препятствия воздушными потоками, создаваемыми взмахами гигантских крыльев он с грохотом приземлился, - Fin Miiraad Los Bex. Я не стану долго ждать. - Kogaan, Alduin! – счастливая улыбка на мгновенье озарила лицо эльфийки, а после вернулась прежняя серьезность, - Мираак, быстрее! Девушка быстро преодолела расстояние до дракона, всячески уворачиваясь от настойчивых существ. Ловко забравшись на его спину, чему немало помог тот небольшой опыт в седлании оных, она помогла Мирааку, подошедшему сразу после нее, устроиться за ее спиной, в то время, как Алдуин, оттолкнувшись от земли, взмывал в воздух. - Держитесь крепко, хрупкие* Dova! Не мне вас спасать из Черного Моря, жаждущего ВАШИХ жизней, - дракон быстро маневрировал, уворачиваясь от щупалец Отвратительной Бездны, и взмывая высоко ввысь. Драконорожденным ничего не оставалось, только как вцепиться изо всех сил в дракона, надеясь на милость Девятерых. Данмер невольно жмурилась, прижимаясь ближе к дракону. Пускай ее глаза не видят, она чувствовала сильные потоки воздуха, скользившие по ним, ощущала запах старинных книг, смешанный с запахом чего-то еще, так сильно ассоциировавшегося с чарующими болотами Морфала, с той только разницей, что запах Апокрифа априори был для нее отвратителен. В какой-то момент ассоциация с болотом показалась до жути правдивой: темные, грязно-зеленые, болотные оттенки; черные как смоль воды; даже книги напоминали что-то вязкое и противное, стремящееся поглотить непутевого путника, ступившего на запретный путь. Как... символично? Болота знаний, затягивающие свою жертву в самые дебри Апокрифа, где самовлюблённый Принц Непознанного ждет очередного гостя, вверяющего свои тело и душу на служение во имя знаний, чтобы после окончательно поработить и поглотить несчастную душу, лишая ее всего, что делало ее таковой. Даэдра коварны, но Последняя уверена, что мало кто из них отличается такой, по-своему, изящной жестокостью и хитростью. По крайней мере, в своей короткой, но насыщенной жизни, ей повезло практически не иметь дела с Принцами, а о их сути узнавать только из книг, достоверность информации в которых кажется иногда сомнительной. Но какие к черту Даэдра, когда твоя жизнь буквально висела на волоске? Да что там. Фактически на спине дракона, которому, казалось, только и нужно, что самостоятельно скинуть наездников в это самое болото, с которого они так упорно выбирались не без помощи вышеназванного? Данмер до такой степени сжимала пальцы, что чешуя виделась острее любого клинка, способная содрать с ее ладоней кожу, стоило только рептилии сделать очередной резкий маневр. Так странно было верить в него. Верить в дракона, за чьей жизнью она следовала на вершину Глотки Мира, после спускаясь аж до самого Совнгарда. Она знает, Первенец Акатоша не позволит какому-то сомнительному месту держать себя долго. Он пожрет этот мир, если тот будет препятствовать ему. И все же, тогда девушка не могла доверить их жизни кому-либо еще. Когда они покидали этот проклятый план Обливиона, Последняя ничего не почувствовала, ничего не услышала, словно уши заложило, как от неожиданно выкрикнутой Безжалостной Силы, используемой с минимального расстояния. Первому же казалось, что он ослеп от последовавшей вспышки света, ударившей в привыкшие к тьме глаза. Дракон же заметно изменил темп полета, перейдя к плавному скольжению и, слава Девятерым, отсутствию бешенных маневров. Им потребовалось на удивление не так много времени, чтобы глаза привыкли к свету, слух вновь прорезался, а в нос ударил дивный аромат неизвестных растений. Вначале девушка сильно напряглась, до того момента, пока запах не начал казаться узнаваемым, и эльфийка позволила себе вздохнуть с облегчением, немного расслабившись. - Совнгард? – в голосе слышались нотки ностальгии. - Надеюсь, ты достаточно далеко от Пиршества нордских героев. - Земли Совнгарда не ограничиваются одной пирующей постройкой, Dovahkiin. Но, в любой удобный для меня случай, я покину эти земли и их обитателей. - пролетая над склонами неизвестной горы, дракон начинал медленно опускаться, завидев подходящий по размерам уступ. - Ты не можешь вернуться в Тамриэль! Куда ты намерен отправиться, помимо самих темных глубин Обливиона? – почувствовав снижение, девушка вновь напряглась, продолжая прижиматься к шее дракона. Мираак, которому не очень нравилось игнорирование присутствия ЕГО персоны, крепче схватился за чешую Алдуина. - Для мертвого он слишком много говорит. Но что мешает Пожирателю Мира вернуться в план смертных? – неведение раздражало Жреца, однако он старался не поддаваться ему, сохраняя в голосе спокойствие. На какое-то время возникла пауза. Дракон аккуратно приземлился на горный выступ, не намереваясь отвечать на заданный вопрос, что не оставляло данмеру выбора: - Krosis, Miraak, но сейчас я не могу дать тебе полного ответа на этот вопрос... Хотя... - Последняя отвязала от пояса маски, которые в спешке подхватила при обороне и побеге из Апокрифа. Надев маску Кросиса, она повернулась лицом к Первому, - как ты думаешь, что будет, если уничтожив тело дракона, Драконорожденный не сможет поглотить его душу? Ответ дашь позже, я в любом случае отвечу на твои вопросы. Но сейчас у нас другие проблемы. Мираак забрал с ее рук свою маску. Стоило ему ее одеть, как эльфийка вернула свой взгляд к дракону, смотревшему сверху вниз на двух, с виду обычных людей, но скрывающих в себе гордые драконьи души. Драконорожденая склонила голову, как бы имитируя полноценный поклон. - Kogaan, Alduin. - Настоящий Dova не дает пустых Vaat. Но тебе пора покинуть это место, Dovahkiin. Вам обоим или только одному из вас, - и Пожиратель Миров был прав. Им нужно было уходить с земель мертвых, но если Последняя по праву не принадлежит им, то с Мирааком возникали небольшие проблемы, о которых самой данмер ранее не удалось подумать. - В твоих интересах вернуть её, она уже ничем не поможет. - Мираак, не дал эльфийке произнести и слова, встревая в разговор. - У меня была возможность подготовиться к возвращению. Потребуется еще немного времени, но совсем скоро я возрожусь в некогда бывшем мне доме, Солстейме. Эльфийке не нравилась идея оставлять Жреца без присмотра. При этом спорить никто не стал. Последнее, что девушка помнила из разговора в Совнгарде, это крик Алдуина, переместивший ее обратно в план смертных. «Nahl-Daal-Vus». Мираак же помнил не более её. При пробуждении на Солстейме, он не смог вспомнить некоторых определенных событий, включающих побег и само перемещение на остров. Ему казалось, что в момент прибытия, план смертных стер из его памяти множество, казалось, незначительных деталей, захватив при этом важные крупицы информации. Возможно это потехи Повелителя, но из головы Мираака дочиста были стерты все те запретные знания, которыми он владел и использовал для «перерождения». При том, если восстановить фрагменты более далеких событий было легко, то вернуть утерянные знания оказалось практически невозможным. Хермеус Мора вернул свое. А может дело только в его теперешней человечности? Ответ дать так и не удалось. Наверное, с того момента, как данмер вернулась, прошло достаточно много времени. Мираак не знает сколько, зато он уверен, что ее появление в день его прибытия оказалось не случайным. Последняя ждала его, и он это знает. Но что заставило его отправиться вслед за ней в ее путешествии? Только ли дело в вопросах или в некоем ощущении родства? Столетия в Бездне не дарили ему ни хороших собеседников, ни какой-либо компании. Один, в окружении тайных, запретных знаний, проклятых книг и одиночества. Останься он один или с кем-то из послушников в храме, ничего бы не изменилось. Мираак умер еще до того, как смог вкусить ощущение жизни. До своей смерти он и не жил вовсе, а присутствие Драконорожденной словно дарило ему то самое ощущение жизни и, быть может, родства. И эльфийка не была против появления нового попутчика. Они сородичи и только они могут до конца понять друг друга. Не с точки зрения Jorre или даже Dova. Они - драконорожденые, являющиеся своего рода мостом между двумя различными «мирами». А вот привыкать к обычной человеческой жизни и нуждам оказалось куда тяжелее, чем он этого ожидал. В своем долгом заточении Жрец не нуждался ни в еде, ни в воде, не говоря уже о сне. Он мог следовать своим старым нуждам только по привычке, которая довольно быстро сошла на нет. Теперь же Первый вновь познает все «прелести» живого человеческого тела, которое само по себе является самым большим его ограничителем. Магию придется развивать почти с нуля, а физически он все еще довольно слаб, да и держать меч вдруг оказалось как-то непривычно, не комфортно. С другой стороны, Мираак мог вновь насладиться давно позабытыми ощущениями и возможностями. Он вернулся в мир, который когда-то отверг. Тихая, обманчиво мирная ночь. В Апокрифе он позабыл, каково это, просто сидеть и слушать тишину засыпающего леса, тихий шорох листвы близлежащих кустов, треск горящей древесины. Это не первая его ночь в Тамриэле, но такая же непривычная, как сама жизнь. Пускай тело требует отдыха, сон никак не приходит к Жрецу, рассматривающему ночное небо. Сколько веков прошло с того момента, когда он последний раз видел звезды и это завораживающее сияние ночного Скайрима? А ведь они не так давно покинули столь полюбившиеся Последней земли Солстейма (замаскировав перед этим упертого Жреца и первым делом отняв его робу) и прибыли в заснеженные земли, где зверский холод пробирал до самых костей. Эти места суровы к чужакам и неподготовленным путникам. Мираак невольно задавался вопросом, как обычному данмеру может быть комфортно в столь суровом климате? Он не спрашивал, а она и не думала отвечать. Облака сгущались, пытаясь закрыть виднеющуюся луну, но Массер продолжал блистать во всей своей красе, пока Секунда скрывается от взора за плотным слоем облаков. И практически ничего не меняется: листва шелестит, соприкасаясь с бродягой-ветром, хворост трескается, где-то вдалеке мимо пробегают трусливые зайчата, а Драконорожденная со своим хускарлом, ожидавшим ее все это время в особняке Виндхельма, отдыхали по обе стороны от костра. Райя (кажется, так звали эту редгардскую девушку, так же скрывающую лицо за одной из масок) имела возможность насладиться сном, буквально несколько минут назад передав ночное дежурство эльфийке. Та же, в свою очередь, даже не думала сводить внимательного взгляда с Мираака. Она ожидала чего-то? Скорее всего. Они в принципе говорили немного, в основном перекидываясь парой фраз, да и только. На единственный вопрос, который как-то невзначай задала Драконорожденная, он так и не смог дать конкретного ответа. - Как тебе удалось вернуться? – он как сейчас помнил звучание ее голоса. В тот момент она была словно малое дитя, задающее очередной, казалось бы, элементарный вопрос с крайне заинтересованным личиком, и ожидающее столь же элементарного ответа от застопорившегося родителя. Серьезная, сдержанная охотница, мастер Иллюзионист, преуспевшая в контроле эмоций, звучала совсем непривычно и неправильно. И, само собой, второй раз он подобного больше не слышал. Но тогда это казалось чем-то странным. Он не стал уходить от ответа, вспоминая свои долгие размышления и попытки восстановить забытое. Тогда Жрец сказал единственное, что удалось вспомнить о его воскрешении: - Нужно создать что-то из абсолютного «ничего». Он устал. Устал настолько, что воспоминания легко брали вверх над уставшим разумом. И вот, перед глазами вновь простирался Апокриф во всей его красе. Мираак снова слышит голоса, не имеющие источника, бродит в лабиринте книг и постепенно увязает в черном болоте. Его ноги с трудом шевелятся, а сам он медленно погружается все глубже и глубже, но продолжает стремиться идти вперед. А где-то там, за горами запретных знаний, он, Повелитель, смеется над ним и его жалкими попытками. - Ты думал, что сможешь сбежать? – он не думал, он верил. Верил, что сбежал от него. Но голоса продолжали смеяться, шептать. Они повторяли слова Моры, что казались громче любого Крика, звучавшего тогда на «арене». Жрец продолжал двигаться вперед. В Апокрифе нет конца, нет края. Нет ни единой лазейки, с помощью которой можно было бы ускользнуть. Тогда как он сбежал? Мог ли он сбежать от самого Даэдра? В ответ он слышит только смех, заполняющий собой все безграничное пространство. Тишина в лагере продолжалась какое-то время. Мираак, поглощённый собственным воображением, не сразу услышал голос Последней: - Тебе нужно поспать. Человеческое тело нуждается в отдыхе. Потом будет хуже, - спокойный голос, но скучающий вид. Первый вопросительно поднял бровь, а после отрицательно помотал головой. О его бессоннице она знала. - При прибытии в город захватим пару слабых усыпляющих зелий. Для начала сойдет. Девушка тяжело вздохнула и пододвинулась ближе к дереву, прислоняясь к нему спиной. Жрец перевел на нее взгляд, внимательно всматриваясь в лицо, не закрытое надоедливой маской. Она выглядела умиротворённо, с закрытыми глазами, легкой полуулыбкой и с еле улавливаемым движением губ, вроде даже напевая какую-то песню. - Назови свое имя, - жрец и сам не заметил, как вопрос сорвался с его губ, пролетев в его сознании лишь мимолетной тенью. Девушка удивленно округлила глаза, на какое-то мгновенье оставаясь в немом удивлении, а после тихонько засмеялась. У них не было времени нормально познакомиться. Хотя нет. Как раз Мираак хорошо представил себя всеми своими выходками на Солстейме, в то время как имя Драконорожденной никогда не выходило за пределы ее собственного дома – она не разбрасывалась им куда ни попадя, считая своим долгом оставаться безымянной. Девушка просто отвыкла нормально знакомиться, от чего ситуация в ее глазах приобретала еще большую комичность. Но смех приходилось сдерживать. - Мираи, - девушка выдержала небольшую паузу. Мираак чуть было не пропустил сказанное мимо ушей, - Но только между нами. Кроме моей семьи никто не должен его знать. - Даже Даэдра? – съязвил Жрец, ухмыляясь. - Даже Даэдра, - с привычной серьезностью ответила девушка, прекрасно понимая абсурдность данного утверждения. - Значит, теперь я – часть твоей семьи? – Мираак, принявший позу лотоса, облокотился локтем о ногу. - Как видишь. Не сказала бы, что ты сильно против. - Последняя подняла голову к небу. Первый не стал отвечать. Она права, и ему не обязательно это подтверждать. Он словно был пленен ею, слепо следуя по пятам. Казалось, что ее заклинания все еще блуждают где-то в дебрях его разума, незаметно дергая за ниточки, и даже если Мираак попытался уйти, он так и так вернулся бы к ней. На удивление, не потребовалось много времени, чтоб стать хоть немного, но зависимым от нее. Зависимость... Столь отвратительное слово, но так точно описывающее его многовековое существование. Будь то знания или сила, он достаточно долго оставался зависим от Хермеуса Моры и его сферы влияния. Несмотря на то, что он начал постепенно привыкать к жизни, Мираак смутно представлял свое существование вне Апокрифа, время в котором имело относительное понятие. От плана смертных можно ожидать многое, а от самой жизни и подавно. И пускай этот мир прекрасен, но Первый уверен, стоит ему хоть на минуту прикрыть глаза, как он вновь перенесется к Отвратительной Бездне, в ее болотно-зеленые земли, в которых никогда не светило солнце. - Мираак? – сколь часто не возникала бы тишина, но кажется этой ночью ей просто не суждено задерживаться надолго. - Ты думал над тем, что я сказала тебе? Жрец незамедлительно кивнул. - Что будет, если уничтожив тело дракона, Драконорожденный не сможет поглотить его душу? – девушка кивнула. - Твой ответ? - Дракон сам пожрет его душу, - эльфийка весело заулыбалась. Она ничего не говорила, но ответ явно пришелся ей по душе. Сильная душа поглощает слабую, отдавая частичку себя. Душа драконорожденных – скопление порабощённых душ, объединенных в одно целое. Общая сила, общие знания, общий разум. Мираи не смогла поглотить Алдуина, но отчего-то Алдуин не стал пожирать её. Звезды тихо смеялись на небе. Пускай их труды были уничтожены, но они так и так продолжат создавать новый сценарий.