Моя свобода

Игривые лучики утреннего солнца проникали сквозь приоткрытые шторы, исследуя комнату. Киба лениво поморщился, ощутив на своем лице легкие прикосновения тепла. Он, не размыкая век, провел рукой по подушкам рядом с собой. Пусто. Только шорох простыней и приглушенный удар ладони о пуховую припухлость подушек. Инудзука наконец открыл глаза, сладко потянулся и сел. Странно, он ведь думал, что Рико останется с ним до утра после того, что случилось… Интересно, как бы выглядело тогда их утро? Но не успев даже представить себе эту заманчивую картину, Киба внезапно осознал, что в комнате нет Акамару. Неужели еще не вернулся? Где этот гуляка? Одевшись, он вышел на балкон, оглядел сад, принюхался — друга не было. «Вполне возможно, что наш пушистый ловелас нашел себе в лесу какую-нибудь волчицу…» — предположил Киба. Он умиротворенно усмехнулся своим мыслям, на время успокоившись, и занялся ежедневными утренними процедурами. Наскоро искупавшись в ароматной воде, он едва успел накинуть шаровары, как в комнату со стуком вошли служанки, неся подносы с завтраком. Инудзука накинулся на еду, ощущая дикий голод, что не укрылось от пытливых взглядов девушек. Едва парень повернулся к ним спиной, как в комнате раздалось приглушенное хихиканье. Служанки, закрыв ротики ладошками, горящими озорным огоньком глазами наблюдали свежие небольшие царапины на загорелой коже Кибы. Они сразу поняли, в чем дело, и обменялись многозначительными взглядами между собой. А Инудзука, усиленно не понимая причину смеха, посчитал, что это очередное проявление их маниакальных наклонностей. Шагая по коридорам дворца, Киба ощущал странную легкость, которая граничила с… опустошенностью. Ему казалось, что чего-то определенно не хватает. А вот чего?.. Киба решил, что он просто чересчур вымотался прошлой ночью, но, тем не менее, открыл дверь в тронный зал с бодрым и веселым видом. Только вот… огромный золоченный трон, украшенный драгоценными камнями, был пуст. Равно как и весь зал. Не было ни единой живой души. Но Киба быстро уловил запах, который сладкой чарующей негой лился со стороны балкона. Мягко ступая по мраморному полу, он дошел до арки, разделяющей его и принцессу, и изумленно остановился. Кэори была особенно прекрасна сегодня. Облокотившись о резные поручни балкона, она задумчиво наблюдала за скрывающимся в пушистых облаках солнцем. Его рассеянные лучи мягко касались ее нежного личика, отчего Кибе начинало казаться, что оно сияет золотым неземным светом. Изумрудные глаза девушки, отражая небесную синеву, смешивались в бирюзовый цвет морских волн. Легкое голубоватое одеяние шифоновым облаком окутывало стройную фигуру, приоткрывая не тронутую загаром молочного цвета спину. Принцесса была боса, на щиколотках ее серебрились тонкие браслеты с подвесками. Почему-то сегодня она казалась ему особенно хрупкой и уязвимой, несмотря на царственную диадему, венчавшую голову — признак ее власти. Сегодня она не имела свой обычный высокомерный вид неприступности, гордости и царственности. Она выглядела, как… маленькая, потерявшаяся девочка. Кибе остро захотелось прижать ее к груди, никуда никогда не отпускать и всегда быть рядом. Его неумолимо тянуло к ней, как самым сильным в мире магнитом, но это было совершенно иное чувство, чем отголоски смешанной чакры. Странно, но он совсем не осязал того, уже ставшего привычным, ощущения проникновения чего-то чужого в свою душу. Теперь его сердце и разум, все его существо по собственной воле желало вечно быть с этой феей, чьи черные локоны сейчас изящно раздувал ветерок. Наверное, это случилось потому, что его собственные чувства давно уже заглушили Зов Чакры. Он растворился и смешался внутри них… — Сегодня замечательное утро, правда? — спросила Кэори, но тон ее, в противоположность вопросу, был грустен. — Думаю, да, — ответил Киба, медленно подходя к ней и облокачиваясь о перила балкона. — Ты выглядишь совсем не радостно. Ты даже пахнешь по-другому, Рико. Что случилось? — Ты уже настолько хорошо меня изучил, что можешь разгадывать мои эмоции? — с едва ощутимой горькой усмешкой в голосе спросила она, не глядя на него. Киба тоже посмотрел на солнце, которое сегодня было мягким и ласковым и не причиняло боли глазам, словно кто-то немного приглушил всю мощь его ослепительного сияния. Он вдруг осознал, что принцесса сегодня аналогична солнцу, но только отнюдь не в смысле комплимента. Словно и ее ослепляющее сияние, энергию, мощь и красоту тоже кто-то приглушил. Как и небесное светило… — Эмоции тоже имеют свой запах, — прошептал Киба, сжимая поручни балкона. — Он сильный, тягучий и бьющий по моему обонянию. Ты подавлена. Расстроена. Несчастна. Кэори ничего не ответила, только чуть отвернулась, словно желала скрыть выражение своего лица. Но Киба и не смотрел на нее. Его пальцы еще сильнее сжали мраморные перила, до такой степени, что даже побелели костяшки пальцев. И зубы сжал, как будто был чем-то недоволен или огорчен. — Жалеешь? — просто спросил он. Она удивленно вскинула на него глаза. — Жалею? Киба… ты о чем? — О предыдущей ночи, — ровно произнес он, по-прежнему не глядя на нее. На секунду Кэори даже замерла, изумленная теми выводами, что сделал Киба. — Почему… Почему ты так решил? — Ты отводишь от меня глаза, — сказал Киба, наконец повернувшись к ней всем корпусом и вперив в нее пристальный взгляд черных глаз-щелочек. Сейчас эти самые щелочки сузились почти до невозможной толщины, совсем исчезая из его глаз. — Киба… — ее губы сложились так, словно она произносила его имя, но ни одного звука с них не слетело. Прекрасные изумрудные глаза были расширены от изумления, что в них плескалось. Неожиданно она стремительно подошла к нему и обвила руками его шею. — Вот дурачок… Дурачок, глупый, — шептала она без остановки, прижимаясь к его напряженному, словно каменному телу. — Я тебя люблю, Киба. Как я могу жалеть о том, чего хотела с того момента, как ты здесь появился? Не дожидаясь его ответа, она впилась в его губы, настойчиво и с каким-то отчаянием, которое Киба уловил, но понять не сумел. От такого пылкого заверения в собственной значимости и нужности он оттаял и нерешительно, словно еще сомневался, обнял принцессу за талию, позволяя ее губам и языку доказывать, как он ей нужен. — Все-таки ты озабоченная маньячка, — ласково пробормотал он, запуская руку в шелк ее блестящих черных волос. — М-мм? — промурлыкала принцесса. — Неужели ты настолько извращенка, что хочешь меня с того самого момента, как увидела в первый раз? — Ты не поверишь, Киба, но ты даже снился мне во сне, — поддразнила его она, лениво поглаживая его по обнаженным плечам. — Мне остается только надеяться, что меня в нем не изнасиловали… — пробормотал он, снова захватывая ее губы в обжигающий поцелуй. Весь день Киба был счастлив. После эпизода на балконе в тронном зале принцесса не отпускала его от себя ни на шаг, заставляя быть рядом с ней и во время аудиенций с островными жителями, и прогулок по саду, и просто, куда бы она ни пошла. Словно она боялась с ним расставаться. Все было бы прекрасно, если бы не одно большущее НО. Акамару еще не вернулся. И вот вечером, сидя на перилах балкона в комнате Кэори, Киба с тревогой вглядывался в темноту сада, напрягая свое обоняние в попытках уловить знакомый запах друга. Он просидел на балконе несколько часов, всматриваясь в аллеи и ища взглядом знакомую белую шерсть, но Акамару так и не появился. Страх забрел в душу Инудзуки, терзая ее с каждой минутой все сильнее. Никогда еще они с Акамару не расставались так надолго… Почти день. Двадцать четыре часа. Тысяча четыреста сорок минут. И бог знает… сколько секунд. Ласковые руки обвили его сзади и сцепились замком на его груди. — Переживаешь, любовь моя? — тихо спросила принцесса. — Хочешь, пойдем искать его вместе? — Еще чего, — пробормотал Киба нервно. — Не хватало еще, чтобы тебя в потемках тигры растерзали… Он даже вздрогнул, красочно разрисовав в своей голове эту кровавую картину. — Я пойду сам. Если этот засранец не появится через десять минут… Кэори кивнула и отошла от него вглубь комнаты. Ей вдруг вспомнилась одна вещь, которая ощутимо ущипнула ее за совесть. Ведь вчера… На охоте, когда она на глазах у Акамару поцеловала Кибу и послала псу мысленное сообщение, зная, что он обязательно поймет, что она хотела сказать своим взглядом… Черт, что же она наделала?! Неужели Акамару больше не вернется? Из-за нее, идиотки несчастной! Что же она натворила… Киба возненавидит ее, если только узнает, а он обязательно узнает, Акамару ему все расскажет, чертов пес… Дурацкий пес… И вместе с тем — лучший друг Кибы. «Он не просто мой пес, он мой лучший и самый верный друг. Он мой брат, мой товарищ и мой соратник. И если ты нас разлучишь…» «И если ты нас разлучишь…» «Если мне это удалось, Киба меня убьет!» — с отчаянием подумала принцесса. Впрочем, что она теряет? В любом случае, скоро Киба сам поймет, что он более не связан с ней чакрой, и просто оставит ее… И уйдет обратно, в свою драгоценную Коноху. А через несколько месяцев забудет в объятиях какой-нибудь симпатичной коноховки. Кэори сжала кулаки и закусила губу, стараясь сдержать жгучие слезы. «Ах, черт, ну что же это я, в самом деле? С детства не плакала, а тут нюни распускаю, как какая-то… Дура!!!» Киба на секунду обернулся, ощутив, как с комнаты на него повеяло негативом. Причем таким, что не заметить его было невозможно даже за его волнениями об Акамару. Но он проигнорировал это явление. — Рико, я пойду искать Акамару! — предупредил он, не имея больше сил ждать и терзаться. Он спрыгнул на землю, сгруппировавшись перед приземлением, и скрылся в гуще сада. Сосредоточив чакру в районе носа, он в тысячу раз усилил свое обоняние и почти сразу же напал на едва уловимый, почти выветрившийся след Акамару. Испустив победное рычание, Инудзука ринулся по запаху, перемахнул через высокую каменную стену и, стараясь не упустить след, углубился в заросли леса. Через полчаса усердных поисков запах пса привел его к окрестностям порта. Вначале Киба даже не понял, где оказался. Свет луны, ярко сиявшей на небосклоне, вырисовывал очертания мачт кораблей, а морской бриз принес шиноби со стороны пирса множество человеческих запахов и… крови. Металлический привкус горько осел в носу Кибы, и он негромко чихнул, не сдержавшись. Спустя мгновение он услышал позади себя шорох травы и резко обернулся, оскалив зубы. Перед ним стоял Акамару собственной персоной, высунув язык и слегка виляя хвостом от радости встречи с хозяином. Киба, убрав клыки, с облегчением обнял друга, но не забыл о странном запахе, исходящем со стороны порта. Акамару, казалось, просто распирало от услышанной и увиденной информации, поэтому шиноби незаметно удалились вглубь леса, чтобы их никто не услышал, и пес принялся за свой рассказ. Оказалось, этот засранец вчера вечером, как обычно, отправился гулять и помечать территорию («Совсем обжился тут, блин!» — чертыхнулся про себя Киба). Обходя дозором уже восьмое дерево, он внезапно почуял странный запах, заставивший его напрячься, принять стойку боевой готовности и оскалить зубы… Это был запах опасности. Киба не совсем понимал, как Акамару может ее чуять, но уже не раз убеждался в безупречных звериных инстинктах своего любимца. Так вот, уловив запах надвигающееся бури, пес интуитивно направился к порту, будто зная, что его там ожидает. Целый день он провел в окрестностях причала, слоняясь по лесу и ища что-нибудь подозрительное, но главное действие ждало его с наступлением сумерек. Постепенно, один за другим, в порт стали приплывать странные корабли. Знак красной акулы на флаге не вызывал хороших предчувствий… Все прояснилось, когда причалил последний корабль из пяти. С быстротой молнии с суден посыпались вооруженные люди, убивая всех, кто попадался им на пути. Уже через десять минут пирс был усеян трупами ни в чем неповинных беззащитных прохожих и людей принцессы, патрулировавших портовые окрестности. К причалу спешили воины принцессы, сидевшие в построенных неподалеку казармах, в качестве подкрепления, но они значительно уступали в количестве противникам… И в этот момент Акамару почуял родной запах хозяина и поспешил к нему. Выслушав рассказ товарища, Киба понял две вещи: на остров напали, и нужно его защищать. Если захватчики доберутся до Рико… Он им всем лично глотки порвет, искрошит на маленькие кусочки и пустит в открытое плавание по морю на корм акулам. Стоп! Рико? Доберутся до Рико? А ведь он сам сейчас находится на приличном расстоянии от нее. И ему… абсолютно не больно! И тут, медленно, но верно до Кибы начала доходить запоздалая мысль… Он свободен. Режущего ощущения, как в прошлый раз, не было, он не задыхался, не стремился каждой своей клеточкой во дворец. Тело не ломило от невыносимой душевной муки, а грудь не горела адским лихорадочным огнем… Неужели… Принцесса его освободила? И когда она успела? Почему он этого не почувствовал? Зачем это сделала? Черт, какого… Именно сейчас Кибе почему-то расхотелось быть свободным. Зачем ей дорожить, если нет рядом той, с кем ты действительно свободен? С кем ты ощущаешь себя свободным, живущим… «Да, я лишила тебя свободы, но взамен я подарила тебе свою любовь, роскошь, богатство, ты купаешься в лучах моей благосклонности, служанки готовы на тебя молиться, тебе ничего не нужно делать. Ты свободен! На этом острове, со мной, ты свободен!» — вспомнились ему слова принцессы, сказанные когда-то. Застыв в ступоре на несколько секунд, Инудзуку начало пробирать странное чувство… Нежности, благодарности и… любви. Он отчетливо понял в этот момент, что не сможет покинуть Кэори никогда в своей жизни. Она стала его воздухом, его свободой. И если сейчас же не защитить ее, он потеряет покой и смысл жизни. «Будь я проклят, если ты не права, Рико…» — одними губами произнес Киба.