"Мой личный тренер..."

… Я лежала в его объятиях, глазами поедая просторы ночного городского пейзажа за окном, в то время как чуткий слух с неистовым наслаждением улавливал размеренный перестук его сильного, невообразимо широкого, мягкого и всеобъемлющего сердца и ощущала себя самой неистово счастливой женщиной во всей просторной и все поглощающей Вселенной. Тихий выдох, сорвавшийся с его чувственных, порой твёрдых, словно кремень, а иногда мягких, словно невесомый пух, и красивые, длинные пальцы Сын Ри пробрались в густую волну моих немного спутанных, и ещё влажных после душа, волос. На моих губах отразилась самая очаровательная и счастливейшая из улыбок, что только имела место быть в моём арсенале, и я, полуразвернувшись в кольце его рук, встретилась с самым нужным и воистину любимым мужчиной на всем белом свете, чтобы в тот же миг насладиться сполна сладким вкусом его неистовых и знойных губ на своих устах. — Я думала ты уже спишь. — радостно улыбнувшись, едва удалось вырваться из невообразимо сладкого и нужного, словно кислород, плена его губ, произнесла я, подушечками точеных пальцев раз за разом, словно каждый раз заново, изучая контуры лица Сын Ри. — Разве можно уснуть, когда рядом со мною та, что заменила собою весь мир и заполнила доселе пустующее сердце музыкой сотен лёгких, игривых арф, флейт, в гармонии играющих с любовью в тандеме, самую чудеснейшую и прекраснейшую из всех мелодий, что мне доводилось когда-либо слышать? — смешливо подмигнув мне, ответил сей невероятный мужчина в ответ на заданный мною вопрос. — Полно тебе, Сын Ри! — шутливо и немного, по своему дурашливо, хлопнула его по руке, в очередной раз жутко смущаясь когда дело касалось наших, уже устоявшихся, отношений. — Не смотря на улыбку, обезоруживающую меня, ты выглядишь задумчиво. — констатировал очевидное наблюдение мой мужчина. — Что тебя гложет? — касаясь невесомыми прикосновениями моей все ещё жгуче румяной щеки, вопросил он и я в то же время заметно стушевалась. Не смотря на то, что после моего согласия и отлёта с ним, наши отношения стали лишь стремительней набирать обороты, все же я осталась верна себе и так и не переборола страх открыто говорить ему о своих чувствах. В душе, в моих поступках и в отношении к нему, и без того очевидно насколько моё сердце поглощено ним, но едва дело доходило до подходящего момента озвучить их в слух, и что-то, невыносимо болезненное вынуждало меня глотать эти не произнёсенные слова, давясь и задыхаясь ими словно во время судорожных конвульсий, бьющих крупным ознобом всё измученное болезнью тело. Мне хотелось кричать: неистово, задыхаясь, разрывая от неимоверной натуги лёгкие, теряя голову, а вместе с нею и контроль над собой. Я знала, что обязана перебороть эту страшную фобию во благо нашего с ним счастья, но увы, отнюдь не имела ни малейшего понятия как. Я тонула в омутах его чертовски манящих, глубоких и тёмных омутах глаз, и молила Всевышнего даровать мне хоть толику смелости поведать своему возлюбленному о том, что я чувствую по отношению к нему. В ожидании ответа, кончики пальцев Сын Ри коснулись задумчивой, горькой складочки между моих бровей и принялись разглаживать её. — Сын Ри, я… — выдохнула в отчаянии я и отвела взгляд в полу зеркальную гладь оконного стекла, где буйствовала в своих владениях Кудесница Ночь, в своих тёмных, шёлковых одеяниях, устланных мириадами звёзд-огоньков, словно крошечными бусинами рассыпаными по полотну ткани Мирровозздания. — Ты вновь только мучаешь себя, Т.И… — понимающе отозвался мужчина, будто находясь со мною на одной волне и чутко улавливая моё состояние и ход мыслей. — Совсем не имеет значения, скажешь ли ты мне об этом, или нет, произойдёт это вскоре, или не произойдёт никогда, — жаркий шёпот коснулся чувствительной кожи за моим ушком, — я чувствую тебя сердцем, слышу каждый твой вздох и сердечный порыв. А слова? Что такое слова, когда сердце внемлет большему, чем те звуки, что могут быть обронены, а поступки и отношение, кричат ярче любых гласных и согласных. — я повернулась к нему и с потаенной надеждой смотрела в его лицо, что сейчас было невыносимо близко, отчего хотелось забыть все слова и разговоры, и лишь раствориться в этом мужчине до конца, до последней капли. Я упрямо мотнула головой, отгоняя на время прочь подобного рода мысли: — Я не хочу, чтобы между нами возникали не договорённости. — упрямо поджала губы я и тут же эти самые губы снёс жаркий торнадо его чувственного и глубокого, как владения Посейдона, поцелуй. — Просто и впредь оставайся со мной. Люби и гори душой и сердцем ради меня одного, не отдавая и толики своего пылкого жара кому-либо другому. — его взгляд был выразителен и серьёзен, и я сердцем понимала что я его, и от этого яркого, вожделенного понимания моя душа ликующе пела и плясала джигу. Мне не нужны были другие. Все, о чем я могла мечтать я отыскала в нём, единственном и неповторимом, до невозможности и дикой запретности, любимом, моём, целиком и полностью, только моём, — Сын Ри. — Я для тебя лишь живу и дышу. — выдохнула я. — Ты ведь и сам прекрасно знаешь это. — мягко улыбнулась ему в ответ я. — А значит, если это так, то любишь. — заискивающе, словно невзначай, произнёс он, на что я лишь загорелась негодованием, ведь как он мог хоть толику мысли допустить о сомнении?! — Люблю! — гневно выдохнула я и тут же осеклась, осознав, что впервые сделала это. Впервые переборола себя и призналась, за что тут же была подмята под его мощным, горячим телом и зацелована, словно важнее меня в его мире нет. Неужели Всевышний и правда услышал меня?.. ***