Впотьмах

Конец. Путешествие в Ад окончено, путь круто развернуло в другую сторону, но свет счастья, покоя или хотя бы надежды почему-то не озарил горизонт. Наверное, так случается всегда: большое, надрывно-сложное и невыносимо-праведное Дело оправдывает все средства и позволяет думать только о нём. Ни о чём больше. Ни о ком. Но стоит Делу завершиться, появляется свободное время, из которого, словно черти из тёмных щелей, начинают лезть мысли, самая грандиозная, надоедливая и поганая из которых: действительно ли это был конец, а не начало нового, ещё более невозможного? Вероятно, страдание, есть нечто постоянное, но переходящее из одного состояния в другое, меняя личины, прорастая ядовитыми корнями то в одной сфере жизни, то в другой. Измученный усталостью Терон обнаружил себя в кантине, в числе празднующих победу Альянса над безумством бессмертного Императора. Он без труда игнорировал радость коллег и тоскливо смотрел на угрюмую, методично напивающуюся Коммандора, вспоминая, сколько раз он хотя бы обнимал её с того момента, как прибыл на Одессен. Среди всей боли и потерь тех дней они могли бы найти утешение и поддержку друг в друге, но вместо этого предавались бездумному сексу, как очередному способу хоть ненадолго забыть о грузе ответственности, лежащем на их плечах. Инициатором всегда была она. Она навещала его по вечерам после возвращения из кампаний, иногда ненадолго приглашала к себе. Это она в тот памятный день вызвала его на уединенную беседу и она сказала те прекрасные слова: "Я согласна на всё, если это означает быть здесь, рядом с тобой". Что изменилось или чему не суждено было произойти для воплощения этого намерения? Или может быть еще слишком рано ожидать чего-то большего, потому что неочевидная угроза всё ещё имеет власть? После того случая, когда Коммандор пропала в дебрях Одессена, Терон отправил ей письмо наполненное тревогой и надеждой. Не стал дожидаться приглашения и сам осмелился озвучить свое желание быть с ней рядом, хотя бы тем вечером ощущать ее присутствие, но получил лишь смазанный, как удар, поцелуй в скулу и сухой отказ, за которым глубокой ночью последовало жутковатое сообщение. «Ты чувствуешь неладное, а я вижу Вишейта чаще и отчётливее. Он искушает и с каждым днём наша связь укрепляется. Он в моей голове, но я не намерена позволять ему проникнуть в мою душу. Мы должны умерить наши чувства, иначе он непременно воспользуется ими и нащупает самые болезненные точки, а это погубит всё, за что мы решили бороться. Наши судьбы перестали принадлежать только нам и теперь я чуть больше понимаю, о чём твердит проклятый Джедайский кодекс. Мне не нравится это понимание, но я обязана максимально снизить риски, зависящие от моих действий. Попытайся понять.» Он понял, что похожие мотивы вынудили его собственную мать отказаться от него. Только кому от этого стало легче? И в то же лживое болото самопожертвования он собственноручно помог втянуть женщину, которая, как казалось, наименее к этому склонна? Он безуспешно пробовал убедить себя в том, что его заслуга минимальна, ведь изначально её завербовала Лана. Дальнейшее погружение в проблемы Альянса - целиком и полностью собственная инициатива Гнева Империи. Тем не менее, обида и злость не желали отпускать. К удивлению, их интимные встречи не прекратились совсем, хотя и стали крайне редки. Однако жгучая, беспечная ситхская страсть и только начавшие всходить хрупкие ростки нежности вновь уступили место какому-то ледяному механическому удовлетворению первобытных потребностей. Любую, лишнюю по её личной шкале допустимого, ласку со стороны Терона Коммандор игнорировала. "Я не хочу, чтобы читающий мои мысли посторонний мужик еще и наблюдал за нашими утехами. Неужели ты хочешь?" - ухмыляясь объясняла она. Видимо, без примеси эмоций мысли удавалось скрывать. Опоясывающий холод безразличия обдавал кипятком слишком долго, чтобы любой другой успел впасть в отчаяние, но Терон терпел. Он никогда не испытывал беззаботного счастья, не видел его в других и вообще не очень-то верил в его существование. Но надеялся: придёт конец войне, бессмертный безумец отпустит разум той, которая захватила мысли Терона и станет наконец немного легче. Что же теперь? Утром Терон наблюдал, как вернувшиеся с этой войны влюбленные падали друг другу в объятия, их счастье обретения было почти осязаемо, в то время как тяжелый взгляд Коммандора запрещал к ней даже приближаться. Что-то произошло и это никого не касалось. Никого, кроме... Гнев Империи, Коммандор Альянса, Отрёкшаяся Императрица, она неспешно ступала по базе в сопровождении Арканна и его матери. Они молчали, даже когда обитатели базы подходили с поздравлениями или просто в порыве всеобщей радости, Сенья лишь старалась одарить каждого тёплой, лучезарной улыбкой. Когда трое вошли под своды зданий, они развернулись среди праздной толпы, чтобы многозначительно вглядеться друг другу в лица, всё так же без слов. Затем Сенья тронула обоих своих спутников за плечи, как священник новобрачных - им только за руки не хватало взяться - кратко улыбнулась и скрылась в тени помещений. Коммандор и Арканн еще несколько мгновений продолжали свой, казавшийся крайне напряженным, безмолвный диалог, затем синхронно кивнули и разошлись прочь. Терон с горечью успел внезапно заметить и осознать, что привычный обожжённый шрам, покрывающий всю правую сторону лица Коммандора зеркалит увечье её теперь уже бывшего врага... Девять. Терон обнимал её девять раз. Наедине, в тишине и недолго. Коммандор опрокинула в себя ещё одну рюмку и закрыла глаза. Потом опустила голову и с явной силой надавила на переносицу прежде, чем заменить отсутствующее выражение лица на одухотворенное и медленно, устало встать. Считанные секунды понадобились, чтобы взгляды присутствующих обратились к невысокой фигуре их предводителя с речью наготове. — Мы победили! — громко и вкрадчиво произносит она своим низким голосом и подаёт бокалом вперёд. Терон замечает, что именно из этого бокала она сегодня не пила — не то тяжёлое пойло, которым она уже загрузилась достаточно. На виду нужно подавать пример почти здорового образа жизни. Ситх, подающий пример - какой абсурд! Со всех сторон доносились радостные возгласы "ура!", "за победу!". — Сегодня мы переписали историю! Наше объединение, наш Альянс стал главенствующей силой в изведанном пространстве. Отныне мы - сама мощь карающей справедливости. И мы достигли этого все вместе, но каждый из нас по отдельности. Нам предстоит еще очень много работы, масса новых, сложных решений и испытаний, но сегодня и еще несколько дней спустя вы должны отдохнуть и порадоваться за себя. Я настаиваю. А сейчас, поднимем бокалы за друзей, близких и родных. За тех, кто больше не с нами и тех, кто когда-нибудь к нам присоединится. За нас! За галактику! Обрушились аплодисменты и крики "за нас!", "ура!". Потом в зал вернулся оживлённый гул и звон бокалов. Коммандор опустилась на своё место, украдкой посмотрела по сторонам и залпом опрокинула бокал. Внешняя отчуждённость вернулась к ней. Посидев еще немного, она вновь потянулась было к бутылке крепкого спиртного, но вместо этого решила вовсе покинуть кантину. Терон шёл следом, но Коммандор старательно игнорировала его присутствие. — Что происходит? - спросил Терон, когда они оказались в её комнате. Коммандор окинула его пустым взглядом через плечо и упала на кровать, как была, в доспехах. — Я не смогу помочь, если ты ничего мне не скажешь. Император всё ещё в твоей голове? — Не совсем. Всё, что движет ситхом осязаемо. Сила - это каждое, ничем не ограниченное движение тела. Мощь - это власть. А власть - это деньги и чьё-то зажатое в руках горло. Гнев - это брызги тёплой крови. Страсть - это горячее тело любовника. У меня ничего из этого не осталось. Я не могу потрогать благодарность, долг и чужое счастье. Терон прикусил язык. А как же он сам?..