Исчезнувший вернется, любовь не забудется

Аннабет Чейз любила море. Оно весело шумело и рассыпалось белёсой пеной, норовя забрызгать босые стопы. Мокрый песок облеплял кожу, в носу свербило от влажного воздуха, а на языке растекался привкус соли. Вода ласково омывала босые стопы, унося за собой мокрые песчинки, прилипшие к ногам. В небе громко кричали чайки. Ветер играл с прядью волос, выбившейся из прически. Платье намокло уже до колен, но это мало волновало. Нельзя сказать, что вода была тёплой, однако дочь Афины это не останавливало. Было время, когда Аннабет не любила море. Оно наводило какую-то заунывную тоску, словно неприятное воспоминание. Наверное, так и было в каком-то смысле. Ведь море всегда ассоциировалось с семьей. Почему? А чёрт его знает. До появления в Лагере полукровок новичка именно так и было. Однако забавный темноволосый мальчишка принёс в жизнь Аннабет что-то новое, словно недостающий кусочек пазла, которого ей так не хватало всё это время. Всё перевернулось с ног на голову, привычный уклад жизни рухнул, и девочке выпал шанс отправиться в свой первый поиск, о котором она мечтала. Сначала мальчик раздражал её своим идиотским чувством юмора, потом Аннабет научилась мириться с его существованием, а потом... Влюбилась. Тьфу ты. Как глупо. Чейз всегда была солидарна со своей матерью, считая, что никого и никогда не полюбит. Однако странное чувство, до этого момента не существующее для Аннабет, свалилось словно снег на голову, и не оставляло её ни на минуту. И во всем этом был виноват один-единственный мальчишка! Перси Джексон. Сын Посейдона. Действительно, стоило только взглянуть на него, чтобы понять — он действительно привлекателен. Взлохмаченные тёмные волосы, сине-зелёные глаза цвета моря, его манера геройствовать только ради того, чтобы спасти жизнь своих друзей — всё это дико бесило и вместе с тем нравилось Аннабет. Имя Перси Джексона пахло морем.Солёными брызгами выводило оно на прибрежных скалах эти пять букв. «Пер» — одновременно колко и певуче. «си» — и острые звуки отпружинивают от кончика языка, оставляя за собой прогоркло-солёный вкус. Как море. Как кровь, капли которой собирались на обветрившихся губах Аннабет Чейз, когда та терзала их зубами в молчаливой надежде на то, что её герой жив. Тысячу раз он оказывался на волосок от гибели, и тысячу раз ускользал от неё. Сотню раз он спасал её жизнь, а она взамен сердито хмурилась и называла его «Рыбьи Мозги». Благодарная девочка, ничего не скажешь. Дочь Афины не была дурой. Она видела, как на Перси смотрели другие девчонки. Талия, близкая подруга Аннабет находила сына Посейдона очень милым, Рейчел Дэр тайком вздыхала по нему, чопорная Кларисса Ла Ру прятала за маской ненависти своё неравнодушие к Джексону, и даже претор римского лагеря Рейна, с которой Аннабет познакомилась гораздо позднее, не устояла под его обаянием. Однако Аннабет добилась своего, и на целых четыре месяца они стали счастливой парой. А потом Перси Джексон исчез. Пропал. Аннабет сходила с ума от беспокойства. Всё чаще она ощущала ноющую боль в груди, как будто бы её лишили жизненно необходимого лекарства. Всё чаще и чаще Чейз просыпалась от ночных кошмаров. Сердце бешено колотилось о рёбра, словно испуганная в клетке птица, а на щеках остывали неоправданные слезы. Она и сама не могла понять точную причину панических атак, но чувствовала: надвигается беда. И эта мысль барахталась в голове постоянно, сидела ли Аннабет с книгой, спала, ела — да что угодно... Беспокойство стало настолько обыденным, что приходилось сомневаться: а было ли раньше иначе? Было. И ответ этот скорее пугал, чем обнадёживал. Всё вернулось в привычное русло, но даже при воспоминании о прошедшем по спине пробегал холодок. Не хотелось больше его терять. Ведь иногда Аннабет была почти уверена, что Перси Джексон погиб. Она и сама тогда чуть не умерла — таким невыносимым было это чувство... — Эй, Аннабет! — услышала девушка голос, возвративший её из воспоминаний в реальность. Голос любимого человека, ставшего для неё опорой и поддержкой. — Пошли, поплаваем. В нескольких метрах от берега стоял Перси, протянув к ней руки, словно обещая: «Всё будет хорошо. Со мной ты в безопасности». Его ладони манили окунуться в пучину. Прямо туда, где — не страшно сказать — уже не сможешь коснуться дна. Она не боялась. Эти руки не единожды увлекали её на дно. Но всегда возвращали к свету. Всегда. Даже когда казалось, что впереди — непроглядная тьма...