As Always

      В дверь не постучали.       Это происходило всегда, и все, что могла сделать Ривер Сонг – просто ждать следующего раза.       Прошло полгода с тех пор, как Доктор спас ее. Это было… сложно. Слишком многое не поддавалось эмоциональной оценке и потому было сложно. Были моменты, когда Ривер злилась, когда укоряла Доктора за содеянное, но чаще всего она ничего не говорила. А что говорить человеку, нарушившему ради тебя все законы перемещения во времени?       Доктор пришел за ней ровно за секунду до ее смерти. Это было как яркая вспышка света в полной темноте, последняя надежда, и Ривер ухватилась за нее так крепко, как только могла. Может, в этом и была ее ошибка – принимать все от Доктора – и гибель, и помощь?       Ошибок было много, и главная из них – думать, что Доктор хоть сколько-нибудь жалеет о том, что сделал. Цена за жизнь Ривер Сонг была очевидной – собственные регенерации и изгнание с только вернувшегося Галлифрея навсегда. Ни один повелитель времени до этого не совершал подобного, и за все нужно платить.        Дверь тихонько скрипнула, и в спину стоящего на пороге мужчины светили звезды. Теперь любое перемещение во времени и пространстве было для Доктора незаконным, и все же он находил способы раз за разом избегать нового наказания.        - Не зажигай свет, - прошептал он, и Ривер отдернула руку от выключателя. Было почти утро, хотя осенью светать будет еще долго. День был полон бытовых забот и бесконечных мелких дел, и Ривер порядком устала, но какое это имело значение?        Доктор приблизился к ней, и теперь темнота поглотила их, позволяя лишь гадать о местонахождении друг друга. Впрочем, так было всегда – они носились как угорелые по всей Вселенной, и встречи их были больше случайными. Теперь путешествует только Доктор, и то становясь преступником каждый раз, когда открывает двери своей ТАРДИС.        - Томас скучал по тебе, - улыбнулась женщина и жалела, что в этот раз не увидит такую долгожданную ответную улыбку. – Он вчера смотрел на звезды через телескоп и, похоже, пытается составить карту твоих прошлых приключений.        - Скажи ему, что в следующий раз я буду на Сиринне в созвездии Волопаса, - хмыкнул Доктор. Он обнимал Ривер, зарывшись лицом в ее волосы, пахнущие шампунем с розовой водой. – Скажи, что его отец спасет еще несколько невинных жизней, чтобы он хоть немного гордился мной.        Последняя фраза была произнесена с горечью и сожалением, и женщина взяла лицо галлифрейца в свои ладони и сказала:        - Он гордится тобой. Конечно, гордится, хотя в школе ему никто не верит, когда он рассказывает про великие сражения, в которых победил его отец. И ему все равно, что все над ним смеются, потому что он точно знает, что все это правда.        Они помолчали некоторое время, греясь в объятиях друг друга, потому что на первом этаже их деревянного домика почти всегда холодно, если не зажигать камин, от которого по всему дому пахнет костром. Доктор не любил этот запах, и потому во время его недолгого пребывания дома они грелись только друг другом.        - Скоро нужно будет уходить, - заметил Доктор, глядя в окно. Ривер задремала у него на плече, утомленная дневными хлопотами, и мужчина легко поднял ее на руки и уложил на диван. – С вами все будет хорошо, потому что я никогда не позволю им добраться до вас.        Доктор поправил растрепанные золотистые кудри и с улыбкой смотрел на расслабленное лицо Ривер Сонг, тихо посапывающей во сне. Затем он поднялся и направился на второй этаж.        Там, в комнате, увешанной многочисленными рисунками и схемами созвездий, листками с записями и плакатами, в окружении плюшевых мишек спал Томас. Кажется, отучить его от мягких игрушек просто невозможно, и Ривер прощает ему всех мишек, даже не упоминая про одиннадцать лет и отставленных в угол комнаты солдатиков и роботов. Доктора такая привязанность к мягким игрушкам только умиляла, и, возвращаясь с очередной битвы, он непременно привозил нового плюшевого зверька неизвестной породы, для простоты именуемого мишкой.        Доктор усмехнулся, заметив на полке среди книг старую феску, и присел на кровати сына. Тот крепко спал, обняв плюшевого воина с вычурно вышитой надписью «Во славу сонтаранской империи», доставшегося от Стракса.        - Привет, Томас, - прошептал Доктор тихо, чтобы не разбудить мальчика. – Привет. Прости, что я так ненадолго. Так уж выходит, что отец из меня никудышный, но в следующий раз я, может быть, прилечу прямо к родительскому собранию. Я очень скучаю по вам, - горько сказал бывший повелитель времени, и голос его дрожал. – По тебе и маме. Но помни: я всегда возвращаюсь к вам, что бы ни случилось, и я вернусь во что бы то ни стало, потому что вы – все, что у меня есть.        Он наклонился и поцеловал Томаса в лоб. Тот повернулся на бок и засопел. Он вряд ли вспомнит, что Доктор был здесь, но мать утром скажет, что он приходил. Оставил письмо и робота – вот уж точно неожиданность. А что не разбудил – так это не беда, через неделю обязательно заглянет днем.        Утро уже почти наступило, когда Доктор спустился вниз и снова оказался в объятиях Ривер.        - Уходишь? – спросила она, хотя и так все знала.        Он уходил раньше, чем успевал освоиться, и вся жизнь галлифрейца состояла из бесконечной тоски по маленькому домику где-то далеко на Земле, где его ждет семья.        - Я еще приду, - сказал Доктор, как говорил всегда, и поцеловал свою жену так, как целовал ее всегда – как будто больше не вернется.        Улица погрузилась в предрассветный полумрак, и теперь даже звезд не было видно. Дверь скрипнула, закрываясь за Доктором, и Ривер села на диван, держа в руках конверт с письмом для Томаса – ей галлифреец никогда ничего не оставлял, потому что это было бы слишком больно.        Светало, и был новый день, полный тихой и спокойной земной жизни, когда нужно готовить сыну завтрак, собираться на работу, думать, что бы приготовить на воскресный обед для Уайтов – семьи по соседству.        Ждать.        То, что Ривер Сонг всегда делала, когда Доктор уходил.