Часть 1
1 апреля 2017 г. в 23:48
Девочка рассаживала игрушки по местам, которые им обычно отводились за старым шатающимся деревянным столом. Абсолютная тишина господствовала в зловещей мастерской, где ещё недавно в печи горели разномастные ублюдки, посмевшие устроить своё логово около убежища маленькой и «беззащитной» крошки. Никто из них не заслуживает жить. Никто. И никто больше не заберёт её.
Берегись забитого зверя, выпущенного из клетки. Ибо он знал боль подчинения и жёсткого наказания за любую провинность. И выйдя на свободу, он будет страшен в гневе своём. Поэтому берегись Крошки Тины, обходи её жилище стороной.
В одиночестве сумасшедшая девчушка скрывалась около железнодорожных путей на Тундра-Экспрессе, создавая взрывчатые устройства, которые потом она испытывала на «гостях» своего чаепития.
Было достаточно холодно. Крошка шмыгала носом и дрожала от озноба. Но что поделать? Климат Пандоры не щадит никого, абсолютно.
Тина закончила расстановку своих плюшевых друзей и сама заняла предназначенное для неё место. Она взяла побитый фарфоровый чайничек, и начала разливать воображаемый чай. В пустых мисках лежало невидимое печенье.
— Это для мистера Твинкалти, — хрипя, прошептала она, держа дрожащими и красными от холода руками чайник. — Это для принцессы Пеннилопы, а это… — голос её задрожал.
Девочка опустила чайник. Крошка легла на стол и, закрыв лицо руками, заплакала. Маленькому монстру было слишком одиноко в его маленькой ледяной пещере. Вокруг не было никого родного. Только призраки прошлого, которые остались на страницах какой-то старой скучной взрослой книжки.
Крошка Тина жила в Стране Чудес. Такой пустой и холодной, где нет веселого Безумного Шляпника, Мартовского Зайца или Белого Кролика. Здесь живут только одиночество и страх. В таком маленьком, но уже разбитом детском сердце.
Голову пронзила резкая боль. Тина взвыла и упала со стула. Горячие слёзы брызнули с новой силой. Девочка стиснула зубы.
— Роланд, чёртов ты ублюдок! — заорала крошка, ударяя кулаком об пол. — Это в твоём стиле! Сначала давать эту блядскую надежду, а потом забирать её! Гори, гори в аду, сукин ты сын! — Тина судорожно хватала ртом воздух.
Как всё дошло до этого? С чего же всё началось? Снова крики. Беспомощные крики подопытных Гипериона пронзают сознание безумной крошки. Девочка закрывает глаза. Сначала темнота, а затем…
***
Боль стала для Тины привычным состоянием. Сначала она кричала. Долго кричала от боли, но к этому привыкаешь, издавая хриплые усталые стоны. В жизни девочки появилось слишком много страданий. Ведь именно они заставляют тебя стать обычной вещью, особенно, если ты слабый ребёнок. Тина старалась не смотреть на изуродованное шлаком лицо страдающей матери, в её скорбные глаза. Тина старалась не слушать её сбивчивый лихорадочный шёпот. Бедная женщина, то молилась, то бредила или вовсе начинала жалеть свою дочь, говоря о ней так, словно её девочки уже не стало. Женщина прижимала обессиленное хрупкое тело ребёнка. Равнодушного погубленного ребёнка. Тина лишь изредка беспокойно дёргалась, теребила в руках под платьем красный камешек, который дала ей мама. Её левый глаз потихоньку переставал видеть. Ожоги и ссадины предательски ныли. Эта боль усиливалась с непогодой, что раньше помогала представлять Тине бескрайние просторы Пандоры, где есть свобода. До тех пор, как маленькая девочка поняла, что нет доброго бородатого дяди, сидящего на небесах, и нет спасения для беззащитных в этом жестоком мире. Тина выучила распорядок своего дня поминутно. Она знала, когда её отведут к улыбающемуся доктору Хэтфилду, который как всегда спросит: «Как твой день, крошка?». Знала, сколько длится шоковая терапия. Знала, как шлак разъедает и обезображивает кожу, какие следы оставляет на теле. Хоть Тина и мала, но уже мечтает умереть. Она не чувствует себя живой, но физическая боль и утомление для неё вполне реальны, хоть и привычны. Что за зверь сотворил с ребёнком такое? Впрочем, всё изменилось, когда впервые за долгие дни она увидела отца. Отца, что напоминал собою мертвеца. Худого, изувеченного многочисленными результатами экспериментов.«Не бойся, дорогая, все будет хорошо».
Мужчина слабо улыбается своей семье. Впервые за долгое время Тина заплакала. Подопытный с большим усилием пытается успокоить свою маленькую дочь, но понимает, что конец для него и его девочек неизбежен. Мать прижимает к себе Тину и во взгляде её отражается давно забытая ласка и нежность. Несчастная крошка на одно мгновение вновь становится радостным беззаботным ребёнком.«Детка, закрой глаза. Все в порядке».
Тина знает, что умрёт. Тина зажмуривается и ждёт рокового момента, сжимая в своей маленькой ладошке красный камень. Мать берёт дочь за руку, внимательно ощупывая её. — Тина… помнишь, я сказала тебе спрятать под платьем большой красный камень? Потяни за красную штучку сверху и швырни его в стену! — шепчет женщина, сжимая руку Тины всё сильнее. Она выхватывает камень из её руки, не дожидаясь ответа. — Мама… Раздаётся оглушающий взрыв. Странный запах щебня и строительной пыли, заполнил всё вокруг. Звук сирены вторит беспокойству работников научного комплекса. — Просто беги, Тина! Беги!!! А дальше туман. Видение обрывается. Память «нормальной» Тины вновь засыпает в глубинах подсознания.***
Крошка Тина не знает, сколько она пробыла в бессознательном состоянии. Девочка нехотя садится и протяжно зевает, оглядывая всё вокруг. Приходы стали случаться слишком часто. Крошка переводит свой взгляд на запачканный и потрёпанный фартучек с милым зайчишкой, который ей когда-то подарил Роланд. Тина слабо улыбается. По счастливой случайности Брик и Роланд нашли Крошку Тину и «приютили» у себя, научив её базовым боевым навыкам. Роланд был нечто большим, чем просто друг. Нечто большим, чем отец. И когда его не стало, в жизни Тины образовалась ещё одна огромная невосполнимая дыра. Роланд был первым, кто стал терпим и добр к сумасшедшей сиротке. Можно ли найти кого-то лучше, чем он? Может, это возможно, но не для Тины. Она проклинала весь мир и не могла отпустить, не могла принять горькую реальность. Однако Тина знала, что нужно жить дальше. И пошла вперёд, волоча за собой счастливые моменты. Слёзы не воскрешают мёртвых, но придают им значимость в воспоминаниях, что никогда не исчезнут в кладовой человеческого разума. — Когда-нибудь мы встретимся снова. И ты от меня точно никуда не денешься, сукин сын. Крошка Тина гладит свой фартук неторопливыми отрывистыми движениями. Кап-кап. На поблекшую розовую ткань падают детские слёзы.
