Синяя краска

Майкл. Почему ты делал это с собой? Почему ты так себя ненавидел? Я невольно бросаю взгляд на фотографию, висевшую на стене лет двадцать. На ней молодой мужчина с очень искренней улыбкой. Никаких поставленных снимков, никаких поз, совершенно живая фотография, на которой Майкл танцует, выкладывается на все сто процентов как он умеет. Всё идёт из детства. Люблю эту фразу. Она всё объясняет и запутывает одновременно. Твой отец был деспотом, часто тебя бил, унижал как физически так и морально, называл уродом. Урод. Гадкое слово. От него по спине пробежали мурашки. Из-за этого ты стремишься сделать себя идеальным в сознательном возрасте? Знаешь, врачи говорят, что у тебя дисморфофобия*. Я тоже склоняюсь к этому варианту. Видеть в себе недостатки нормально, но не всегда и не во всём. Ведь так? Почему ты не остановился после первой операции? На душе стало ещё противнее. Снимая очки, я устало потёрла переносицу. Ты очень напугал меня, когда лёг в больницу после двух нервных срывов. Я не верю ни в одно обвинение, выдвинутое против тебя тогда. Как можно допустить, что ты распял ребёнка? Господи, о таком может говорить только сумасшедший. А ещё статья об осветлении кожи. Да такое даже не практикуется в медицине. Если бы люди не были настолько ленивы, они бы вбили в поисковую строку "Майкл Джексон" и прочитали о волчанке и витилиго**. Тебя всегда раздражала лень в людях. Работать до потери пульса - вот твой девиз. Приходить в студию в восемь утра и работать режимом "нон-стоп" по сорок восемь часов. Неимоверная самоотдача с твоей стороны. Ты снимаешь не клипы, а маленькие истории, уютные короткометражки, которыми восхищается весь мир. И после каждой репетиции тебе требуется помощь врача. Ты запустил себя, Майкл, и я жутко обижена на тебя. Так же, врач сказал, что физически ты здоров. Небольшие проблемы с правым лёгким и печенью. Ненавижу говорить о твоём возрасте, но ты не молод. Все стареют, рано или поздно, но стареют. Это неизбежный жизненный этап и даже тебе его не суждено обойти. Я недовольно встряхнула головой. Дел было - вагон и маленькая тележка. Закончить статью, приготовить ужин, сделать уборку и перекрасить стену в синий. Хотелось сделать это года два, но руки всё не доходили, а вот сегодня собралась. Отгоняя все грустные мысли, я достала огромную банку краски и переоделась в потёртые джинсы и совсем растянутую мужскую майку. Начнём. Я обмакнула кисточку и провела по стене широкую линию. Отойдя подальше, придирчиво осмотрела результат. И совсем неплохо... Раздался звонок и я нехотя отложила своё дело, ища телефон. -Да. -Ты знаешь кто это? - раздался низкий голос с британским акцентом. -Да, Майкл, знаю, и ты говоришь сквозь картонку от бумажных полотенец. Репетиция закончилась? - задала интересующий меня вопрос, уже привыкшая к выходкам Джексона. -Ну.. я пришёл только пять часов назад, думаю буду к девяти. - уже своим голосом продолжил он. -Ты ушёл десять часов назад и тебя ждать к одиннадцати? -Да. -Что тебе приготовить? -Хочу что-нибудь большое и жирное. -Я подойду? Майкл усмехнулся, и даже через трубку я почувствовала, как он в излюбленной манере закусывает губу и качает головой. -Не говори глупостей. И не трогай мою стену! Хочу сделать это вместе с тобой. -Эм.. ладно. До встречи. Постарайся скорее освободиться. -Хорошо. Пока. Я улыбнулась и села в кресло, загибая под себя ноги. Какие бы проблемы не сопровождали тебя, мы преодолеем их вместе. Я постараюсь убедить тебя, что ты прекрасен. Я посмотрела на стену, по всей длине которой проходила синяя краска. Надо бы это убрать, а то расстроится... А хотя, скажу, что просто попробовала цвет. Улыбаясь уже во всю силу, я отправилась готовить ужин и ждать Майкла Джексона. Моего Майкла. У нас всё будет хорошо. Я сделаю всё для этого.