.история гребанного фантаста

Когда Джагхед входил в кабинет, в котором мы вместе делаем газету, от него пахло кинопленкой. Он бросал такое задорное "Хо!", что пропадало это сонное утреннее состояние, которое очень мешает сразу влиться в работу. Джагхед приходил, и работа шла полным ходом. Джаг никогда не опаздывал и никогда не приходил с пустыми руками. Обычно, он приносил три-пять листов новой главы своего романа и два крепких кофе в бумажных стаканчиках. Потому что Джагхед знает, что я снова не могла поспать всю ночь, хотя честно, пыталась. — Что принёс сегодня? — Я отвлеклась от перекладывания большой стопки бумаг. — О-о-о, только не кричи, ладно? — Джаги сел передо мной на стул и виновато отдал в руки два листа бумаги с текстом. — Только две страницы, больше я не смог. — Серьёзно? У Джагхеда Джонса творческий застой? — в кабинет вошла Вероника, остро цокая каблуками новых лакированых туфель, а следом плёлся Кевин. — Признаюсь! — Джаги поднял руки вверх. — Я опять смотрел старое кино, а спохватился за роман только в третьем часу ночи. Никто и не удивился, по правде сказать. И вообще, Джагхету можно было где-то пролениться, потому что процентов семьдесят нашей школьной газеты — его текст. Сейчас, основной темой газеты является трагедия Джейсона Блоссома, но Джаг предложил публиковать и другую, более позитивную информацию, чтобы уж совсем не омрачнять единственное правдивое школьное СМИ. И о чем только этот парень с необьяснимой фантазией не хотел писать: и о захватывающих историях учеников школы, и о красивых местах Ривердейла, даже рецензии на книги. Но всё, что сдерживало его в этом — детский страх показаться ненормальным, он и так не прослыл героем в стенах школы. Но однажды, всё таки, Джагхед Джонс осмелился, взял себя в руки и опубликовал на странице газеты свой первый рассказ "Мальчик, что видит вас насквозь", в котором главный герой мог чувствовать и видеть глазами любого человека. Анонимный пользователь запостил страницу газеты с рассказом в Фейсбук и рассказ облетел социальную сеть за два дня, а по прошествию ещё пяти, ребята из института киноискусств, что в двух кварталах от нашей школы, попросили Джагхеда дать разрешение на экранизацию его истории. Естественно, он согласился, а позже и вовсе стал писать для их новых проектов сценарии. Мы помним, как Джагхед сиял и с каким интузиазмом рассказывал нам об этом. В тот день он сказал мне, по секрету, что никогда не чувствовал себя настолько нужным. Но в один день Джагхед не появился в школе. Никто из нашей дружной компании ничего не подозревал. Мало ли, что там. — Он мог заболеть, — сказала Вероника за завтраком во дворе школы. — И вообще, помните, Джаг говорил, что на этой неделе он поедет на уличный фестиваль киношников? — Предположил Арчи, отложив гитару на траву рядом со столиком. — О, может быть, я не предложила это только потому, что мы должны были ехать вместе? — Я не могла найти себе места, не могла успокоить себя и дёргала бусины на браслете. — Бэтти, ты серьёзно? — Бросил Кевин с усмешкой. — Он тащится по этому кино, как угорелый! Я думаю, он пригласил тебя исключительно из-за приличия. Я не понимала этих слов и предположений, пускай они и были существенны — каждый из нас хорошо знал Джагхеда. Хотя, я скорее не считала это допустимым, чем не понимала, потому что у грёбанного фантаста Джагхеда Джонса не может быть всё, как у обычных людей. На четвертый день без Джаги я начала сильно нервничать. Единственным, кто знал, где живет Джагхед, был Арчи, но тот ясно дал понять, что не проведет меня к дому, потому что наш сверхумный писатель попросил держать это в тайне. Проскользнув в учительскую во время обеда — да, я в курсе, что отличницы обычно не вытворяют такого, — перерыв дела учеников всей Ривердейлской школы, я не поверила. А вот когда перепроверила каждую папку снова и снова, других вариантов и объяснений не всплывало. Джагхед забрал своё дело. • • • • Арчи пришлось поддасться очарованию Вероники и моему, казалось, вечному скулежу, и вот мы идем к Джагу домой. Ривердейл нынче холодный и всю последнюю неделю дожди льют стеной. Ривердейл скучает по Джонсу вместе с нами. С деревьев, по тонким веточкам, по листьям, а потом и на крыши домов скатывались капли шумного ливня. Это было завораживающе, но я бы не смогла никогда описать этого так, как смог бы Джагхед. Он мог так поэтично описать поход в магазин, неудачный день в школе — обыденные вещи, которые после того, как к ним прикасался Джаги, переставали таковыми быть. В его строках, спор одноклассников разворачивался неким кровопролитием, а поход в супермаркет — целым подвигом. Джагхед — волшебник, что вершит свои поэтические обряды нажатием пальца на клавишу клавиатуры. Почему-то, мы вошли в старый кинотеатр, который, вроде как, стоит в нашем городке ещё с того времени, когда меня и не было на свете. Мне захотелось спросить, но уже не нужно было — в углу, на маленьком настенном крючке висела джинсовая куртка Джагхеда, а на своеобразном подобии стола, сооруженном из книг и коробок от DVD-касет, стоял его рюкзак, увешанный цепочками и значками из парка атракционов. Дом Джаги — богом забытый кинотеатр! Это безумно и одновременно до жути логично. Вокруг, куда бы только я не наступила, всюду разбросаны плёнки и колёсики, шестерёнки и линзы для проектора. Касет было просто несчесть, но они, в отличии от всего остального, аккуратно примастились у матраса, на котором, по всей видимости, Джгхед спал. Никто ничего не говорил, не издал и звука — это лишнее. Мы были не в пустом кино-доме нашего друга, а в его душе, где скопилось всё то, что он безгранично любит. Там было место и для касет с фильмами, и для фотографий-воспоминаний о крепкой семье Джонсов, которую Джагхеду суждено было потерять, и даже для нас. На небольшом подоконнике лежала касета, на которой жирным маркером было ярко выделенно: "Друзьям из Ривердейла". Вероника приметила проектор и вставила в него любопытную находку. Прежде чем луч проектора отбросил свет на белый экран, машина прогремела минуты три, а потом начала работать. «Хо!.." На экране появился Джагхед. Он сидел в закусочной у "Попс'а" совсем-совсем один. Обычно, мы проводили там свободное время все вместе... «Во-первых, Арчи, ты козёл, потому что обещал не говорить никому о моих царских хоромах. А во-вторых, ты молодец, что привел всех...» Джагхед никогда не скрывал своего странного чувства юмора, но от его подколов мы всегда хохотали в голос. Сегодня тоже не было исключением. «...Я уехал к маме и Джеллибин в Чикаго. Мама говорит, что нашла там достойную работу, а Джеллибин ходит в замечательную школу, и там её никто не обижает. И оказывается, там, в Чикаго, есть институт для таких заядлых киношников, как я. Это чертовски круто! Ну ладно, теперь о самом главном — вы лучшие люди, с какими я имел дело. Кевин, не смей плакать, сейчас будет очень душевно. Вы,правда, очень зашибенные друзья. Я многому научился у вас, серьёзно. Бэтти дала мне понять, что хорошим человеком можно быть не в зависимости от того, какими являются твои родные, а Вероника — быть твёрдым в своих намерениях, как скала, и не бояться говорить каждому о том, что думаешь. Кевин, — да, ты можешь чему-то научить, хоть ты и балбес. — Оставайся таким, каким тебе суждено быть. Ты показываешь собой, как не прогибаешься под систему стереотипов и это безумно круто! Арчи. Арчи, ты всё ещё сука!...» — Кто бы говорил! — Арчи запустил в экран мотком янтарно-золотой пленки, грустно стирая кулаком что-то со своих щек. «...Но на самом деле, я рад, что у нас снова получилось сдружиться. Вобщем, я не бросил вас, не киснете! Я обещаю, что вернусь на целое лето, а за спиной притащу необъятных размеров сумку, в которой будет сотня фильмов моего авторства. А насчет газеты не переживайте — высылайте свои находки на почту моей мамы — Джаги перешёл на шёпот, — бумажка где-то в моем бардаке, и я буду высылать текст романа. Держите меня в курсе всех событий. Удачи, чуваки!» Проектор затарахтел шумнее и картинка улыбающегося Джагхеда Джонса исчезла. — Уехал! — Ничего не сказал! — И я ещё козел! Каждый из нас не знал, как реагировать на происходящее. Кто-то дико возмущался, кто-то очень радовался за Джагхеда, а кто-то испытывал всё вместе. Действительно здорово, что у него наладилось общение в семье и он может находится там, где его любят. Но мы тоже любим. Может, этого было недостаточно, чтобы удержать его здесь. Так мы думали тогда, а сейчас, прожив целый месяц без удивительного мальчугана Джагхеда Джонса, мы понимаем, что сделали бы то же самое. Джаг уехал за мечтой, за двумя! Его влекла хорошая жизнь, которую он всецело заслужил за свои успехи, собственные достижения, да и в целом. Он тоже имеет право быть счастливым. Раз в неделю Джагхед, как и обещал, высылал страницы текста своего романа. С переездом времени для писательского дела было много и он высылал больше, чем обычно. Однако, много из того, что он писал, было "недоправдой" — половина главы построена исключительно на фактах, рассказаных нами. Будто с переездом в Чикаго Джаг разучился писать о Ривердейле, который течет в его же жилах — красивый и загадочный. Джагхед — художник, ему нужно видеть. Он и сам чувствовал это, знал и осознавал, каким сухим становится сюжет и атмосфера его будущего романа, и я удостоверилась в этом на все сто, когда утром вторника получила смс на телефон: "Не могу без Ривердейла. Уже в пути. Джаги. "