Ты всегда будешь в моем сердце

Wake up to sun Вставай с солнцем, 'Cause morning still comes. Потому что утро все еще приходит. So move around your furniture Так что двигай свою мебель Or put it all out on the curb Или оставь ее всю на обочине And drive away to something new, И уезжай прочь к чему-то новому, Begin again. Начни сначала.

Ezra

Первые несколько минут мы ехали молча: я искал объездные пути, а Ария обеспокоенно смотрела за дорогой, иногда поглядывая на часы. — Не волнуйся, мы успеем. — Спасибо тебе, — еще раз поблагодарила меня она, когда мы выехали на шоссе. — Не бери в голову, — отмахнулся я, немного расслабившись: одной проблемой уже меньше. Что ж, теперь можно затеять непринужденную беседу. — Мы же друзья. Сказал и замолчал. Ария тоже молчала, и краем глаза я увидел, что она наблюдает за мной. — Наверное, — нерешительно протянула она, отвернувшись. Н-да, вот тебе и непринужденная беседа. И вот мы снова молчим. Мимо проносились слегка пожелтевшие деревья, а небо становилось все пасмурнее. На дороге почти не было машин, что облегчало движение и, скорее всего, радовало Арию: доберемся вовремя. Я тоже был рад, что не приходится стоять в пробке. — Я хотела поговоритть насчет твоей книги, — внезапно сказала она. — Зачем, Ария? — вздохнул в ответ я. — Мы же все выяснили: я верну аванс, и дело с концом. — Но ты не можешь вот так просто бросить эту книгу! Эзра, первая часть просто замечательная! — Продолжение тебе не понравится, — коротко ответил я. Но Ария не была бы Арией, если бы сдалась: — Я не узнаю, пока не прочту, — решительно заявила она. — Я написал всего несколько глав, — признался я. — Что?! — возмутилась она в ответ. Я было подумал, что она сейчас разразится гневной тирадой по поводу того, что мне давно нужно было закончить книгу и передать ее в издательство, но она, как всегда, удивила меня: — Ты написал всего несколько глав, и уже говоришь, что мне не понравится? Я чуть не рассмеялся. Я и забыл, какая она честная и как отличается от других. За то я ее и любил так сильно… Так, стоп. Проехали. Я молчал, а потому Ария продолжила: — Дай мне ее сюда, Эзра Фитц, — у нее был требовательный и не терпящий возражений голос. А вот это что-то новенькое — качества, приобретенные вдали отсюда? Ей идет. — Ты уверена, что хочешь прочитать? — спросил я, доставая из бардачка флешку. В конце концов, что случится, если она прочтет и подтвердит мое мнение? Ровным счетом ничего. — Да, — твердо ответила Ария, забирая желаемое у меня из руки. Я лишь пожал плечами: какая, собственно, разница? Девушка засунула флешку в сумку и достала оттуда телефон. Я, не выпуская руля, краем глаза следил за эмоциями у нее на лице: вот она выглядит обеспокоенно — наверное, Спенсер написала что-то о своей машине, а вот ее губы расплываются в улыбке. Интересно, что же заставило ее так тепло улыбнуться? Вот она набрала номер и стала ждать ответа. Видимо, на другой стороне провода кто-то снял трубку, потому что ее улыбка стала еще шире, и я услышал ласковое: — Привет. Ты звонил? Это была такая знакомая улыбка. Та самая, которой она мне улыбалась очень давно. Та самая, которой я не увидел на ее губах позавчера, которой я ни разу не видел с тех пор, как она вернулась — даже когда Ария была пьяна, она не улыбалась мне так. А вот теперь я увидел эту улыбку: лучезарную, искреннюю, нежную, заражающую чувством счастья. Но она не была адресована мне. Она была адресована мужчине на той стороне провода. Осознание этого глухо отозвалось где-то внутри. Очень странно отозвалось: неприятно, но очень слабо — как будто туман скрывал от меня этот отклик, находящийся на самом дне души. — Спенсер не смогла отвезти меня, — сообщила Ария в трубку, и ее улыбка немного сползла, от чего мне стало легче: я не хотел видеть эту ее улыбку и разбираться с тем, что я думаю и чувствую по этому поводу. Мыслей подобного характера вообще не должно было быть в моей голове. Но они были. И я никак не мог избавиться от них. — Мне помог старый друг. Друг. Просто старый друг. Хотя, наверное, она делала правильно, что не говорила, кем я был для нее. Это было слишком давно, чтобы заставлять парня волноваться. Тем более я сам не так давно сказал, что мы друзья, разве нет? Ему ведь действительно не о чем волноваться. Я мысленно закрепил эту фразу у себя в мозгу на самом видном месте. — Нет, — продолжала Ария отвечать на вопросы собеседника. — Все в порядке, я уже почти у аэропорта. Ты встретишь меня? Она снова замолчала, слушая ответ. — Отлично. Тогда до встречи. Я люблю тебя, — и снова эта улыбка. Я не мог оторвать взгляд от ее губ, хотя в груди кололо, хотя «туман» все так же притуплял ощущения. Когда девушка, видимо, услышав ответные ласковые слова, положила трубку, мы действительно подъезжали к аэропорту. Времени было еще достаточно, чтобы выполнить все формальности и сесть в самолет. Но тут нарисовалась другая проблема: на улице шел ливень. Парковка потихоньку превращалась в небольшое озеро, а небо стало совсем темным. — Я провожу тебя, — принял решение я и, вручив протестующий Арии свой зонт, вышел из машины, чтобы достать ее багаж. Когда девушка вышла следом за мной, я, с чемоданом в руке, направился к зданию аэропорта.

***

— Что тебе сказали насчет рейсов? — спросил я у вернувшейся от пункта информации Арии. — Все в порядке, никаких рейсов не отменяют: это просто быстротечный ливень, а грозы не будет, — ответила она. — Ну вот и славно, — ответил я, отдавая ей сумку — багаж Арии уже был сдан. — Эзра, тебе и вправду не стоило… И почему она вечно говорит так, будто дико виновата передо мной? Я просто помог ей, как друг. Но этого я не сказал, чтобы она вновь не отвела взгляд при слове «друг». — Я же уже сказал, Ария, — перебил ее я вместо этого. — Я был рад помочь. — Я очень благодарна тебе, Эзра. Ты меня сегодня так выручил! — она улыбнулась. Обычной благодарно-дружелюбной улыбкой. Я резко вспомнил о фразе, «закрепленной» у меня в голове: «Ему не о чем волноваться» и мысленно отругал себя за неуместные мысли. Какая разница, как она улыбается? — Раз больше ничего не нужно, я пойду, да? — спросил я, глядя на нее сверху вниз: сейчас, когда она была без каблуков, она была еще гораздо ниже меня. — Да, — тихо ответила она. Я не знал, как с ней попрощаться, но она, решив эту проблему за меня, взяла свое пальто и сказала: — Ты всегда можешь мне написать. Мы можем встретиться, — она неуверенно смотрела на меня. — Да, конечно, — ответил я на автомате. На самом деле, мы оба знали, что я не позвоню, а она не ответит. И мы не встретимся. И причины этому можно искать долго, оправдывая все неприятным городом или занятостью на работе — да мало ли чем, но я, пожалуй, знаю одну: мы давным-давно разлюбили друг друга. Все те уколы, которые я чувствовал, тот момент, когда мне хотелось поцеловать Арию — все это разбивалось о стену, построенную между нами прошедшим временем. И ни я, ни Ария не хотели ломать эту стену. Слишком много времени прошло. Она подошла ближе, поднялась на носочки и поцеловала меня в щеку с тихими словами: — Прощай, Эзра. А потом развернулась и пошла прочь. Прочь от Роузвуда. Прочь от воспоминаний. Прочь от меня. Я знал, что вижу Арию в последний раз, и, вопреки всем моим заверениям самого себя в том, что я ничего не чувствую, мне было больно осознавать это.