Девять целых и две десятых

Рэйес Видаль очень быстро и с колоссальным ужасом осознал, что рядом с Райдер ему хотелось говорить глупые и банальные вещи. Что-то вроде «Я — Шарлатан. Давно хотел сказать» или «Вообще я тебя пытался использовать в своих целях, но потом ты меня посадила в „Кочевник“, где из меня вытрясло всю подобную дурь». Но каждый раз Рэйес представлял, как этот самый «Кочевник» размазывает его ровным миллиметровым слоем от Порт-Кадары до ближайшего монолита Реликтов, и подобные желания испарялись сами собой, как трупы неосторожных свидетелей в кислотных лужах с горящей по кромке водой. Момент истины, тем не менее, неуклонно приближался — Рэйес чувствовал это кончиками смуглых пальцев, когда набирал на терминале заветное «В том самом месте в то самое время», пытаясь дышать ровно и улыбаться почти не нервно. Всё было продумано, просчитано и не имело права пойти не так. Конечно, слегка сорвать планы мог отказ Слоан в принципе приходить на встречу с Шарлатаном, но сам Шарлатан был уверен, что ей в голову такое не придет. Еще было бы не очень приятно, если в её выеденный зловонными испарениями Кадары мозг заберется идея взять на встречу «группу поддержки». Но Слоан, будучи бывшей главой службы безопасности «Нексуса», как ни странно, определенно не отличалась особым стратегическим мышлением в этом плане. Строго говоря, с мышлением вообще у неё всё совсем было нехорошо. Слоан Келли, судя по всему, успела окончательно помутиться рассудком. Или она всегда была свихнувшейся, но очень умело это некогда скрывала. Пока не получила слишком много власти. «Главное, — Видаль даже тревожно сжимал губы, когда самый на данный момент огромный его страх время от времени напоминал о себе, — чтобы на огонёк во время нашей „встречи“ со Слоан не заглянула Райдер. Тогда Кима точно окажется права, и я тысячу раз пожалею о том, что не нашел повода рассказать Первопроходцу правду о себе раньше». «Она отвернется от меня и больше никогда не улыбнется так, как тогда на крыше». Смерть от тысячи порезов. Его, Рэйеса, смерть. «Или смерть от тысячи наездов на меня „Кочевника“. Тоже, знаешь ли, не фонтан». Но когда дело касалось Первопроходца… Рэйес не сомневался, что всё пойдет не по плану, если таковой шанс существует в природе. Такие люди, как Сара, рождались с вероятностью один к миллиону. «Ты — нечто иное, Райдер». Может ли Слоан, ненавидящая «Инициативу» всеми фибрами своей покорёженной души, позвать на встречу с собой одну из самых значимых её персон? Здравый смысл твёрдо отвечал, что «ну нет, она не может оказаться настолько ошеломительно противоречивой полоумной стервой». А следом тоненькие голоса вечно бдящей интуиции и опыта истерично смеялись где-то в подсознании: «Это случится только потому, что по логике вещей не должно случиться». Так что Рэйес, упрямо убеждающий себя, что всё пройдет просто отлично, тем не менее шёл к назначенному в пещере месту встречи с главой Порт-Кадары, как на расстрел.

***

Рэйес ждал в тени дальнего свода пещеры. Ждал с сомнением и обреченностью, пожирающими нутро, словно адхи шмат подгнившего мяса. Никто из его людей не наблюдал Слоан хотя бы в относительной близости от пещеры. Хорошим знаком это трудно было назвать. В оглушающей тишине пещеры притаившийся снайпер с неожиданно громким щелчком проверил, насколько легко нажимается спусковой крючок тяжелой снайперской винтовки, и Видаль еле сдержался, чтобы не швырнуть тому в голову камень. От терзаний его отвлек невнятный, но до кошмарной рези в зубах знакомый звук, источник которого с очевидно большой скоростью приближался ко входу в подготовленную для Слоан ловушку. События, уместившиеся в следующие несколько минут, если верить Шарлатану, в его памяти оставили не слишком яркий отпечаток и, быть может, сразу, дабы не бередить полученные в это время психологические травмы, слегка позабылись. Но, естественно, на самом деле он запомнил всё произошедшее в чересчур детальных подробностях. В пещеру, громогласно рыча чудовищным двигателем, залетел «Кочевник», выглядевший так, будто бы он проехал, не забыв притормозить на минутку, под решеткой огромной мясорубки аккурат в то время, когда через нее прокручивали стайку прирученных адхи вместе с их хозяевами-бандитами. Затаившийся среди груды камней снайпер завыл отчаянно и жалобно, когда «Кочевник», вгрызаясь стальным носом в каменную породу, притормозил почти перед дулом его винтовки. Дверь бешеного транспортного средства, прищелкнув, открылась наверх, и Первопроходец спрыгнула на покрытый черными следами от стертых шин «Кочевника» каменный пол пещеры, смотря туда, где притаился Видаль, так, будто она могла видеть его, скрытого в тени, словно бы он стоял перед ней на постаменте в ореоле ослепительного света прожекторов. «Она не может знать, что я здесь, — пытаясь слиться воедино со стеной, выл мысленно Шарлатан. — А нет, может. СЭМ…» Все заготовленные заранее слова на случай появления Райдер неожиданно потеряли смысл — о, конечно, Видаль не отрицал тот факт, что по закону всемирного свинства Райдер не может не оказаться здесь в это время, поэтому реплик он подготовил на все случаи жизни. Ну, почти на все. Как оказалось, их было недостаточно. Теперь говорить что-то вроде «Сюрприз!» с его стороны было бы по меньшей мере не впечатляюще. Из всех присутствующих в пещере только Райдер могла позволить себе произнести подобное и не выглядеть при этом глупо. — Ты тут хотел со Слоан встретиться. Уж прости, она согласилась на твои шарлатанские условия только наполовину, — пугающе обыденным тоном с жутковато привычной полуулыбкой объявила Райдер, косясь почему-то на крышу «Кочевника». Через пару секунд до Рэйеса дошел смысл произнесенных Первопроходцем слов. Ведь на крыше «Кочевника» среди других несчастных в самом деле была только половина Слоан. «Почему-то я не удивлен. Она задавила попытавшуюся меня прикончить Зию дважды». И несмотря на то, что устранение Слоан пошло слегка не по плану, Видаль был даже немного рад тому, как всё сложилось. По крайней мере, это можно было списать на несчастный случай. — Оваций не нужно, но мог бы и спасибо сказать. Я на неё вообще-то не с первого раза наехать умудрилась. «Нечто иное, Райдер». Хотя Видаль ощущал, что его в любой момент сейчас могут размазать по полу пещеры даже без помощи «Кочевника». — В машину сел, по дороге, так уж и быть, послушаю твои сожаления о том, что ты не раскололся раньше. А потом, может быть, мы как-нибудь помиримся. Притормозим где-нибудь и помиримся. Мириться мы будем до тех пор, пока я не окажусь в таком состоянии, что вести «Кочевник» не смогу чисто физически. И спать мы останемся там же, где помиримся. В другой пещере. Здесь, знаешь ли, теперь сплошное мясо. А я — особа ранимая. Требуются, что называется, уход, покой и ласка. — Это очевидно, — мысленно улыбнувшись, отозвался Рэйес Видаль с заднего сидения «Кочевника».