Доверься мне

       Всё идет наперекосяк, стоит отставшей панике догнать и вгрызться в шею. Рин пропустил момент, когда руку, которую он держал, выскользнула из его ладони.        — Ой, что-то плохо мне… — просипела Кимото, вдруг начав пятиться назад.        Синее платье резко померещилось не легчайшим атласом, а железной кольчугой, немного косметики на лице — противной гипсовой маской, а невысокий каблук — тончайшей неустойчивой шпилькой. Вопреки боевому настрою Рина, Кимико ни с того ни с сего ощутила себя брошенной в бездушную пустыню с колючим обжигающим ветром — ее пальцы затряслись, сердце начало стучать по вискам.        Парень искоса посмотрел на притихшую партнершу: цвет лица девушки вновь превратился в нездорово-белый. Вцепившись в подол своего платья, она начала медленно отступать от кулис. В этот раз он успел засечь эту попытку сразу.        — Да что ж это такое-то! — возмущенно воскликнул Рин, возникая за ее спиной. Бесцеремонно сграбастав девушку поперек талии, он потащил Кимико обратно. Напарница обреченно повисла в руках, как тряпичная кукла. Совсем не вытряхиванием из нее души стоило заниматься за пять минут до выхода, сколько можно-то?! — Эй, ты обещала!        — Я знаю, — чуть ли не проскулила она, попытавшись извернуться. — Но не в этот раз! Всё снова повторяется, я не хочу…        — Что повторяется? — переспросил Окумура. Он стремительно перегородил ей дорогу.        Кимико тут же прикусила губу, словно ляпнула лишнее. Но упираться перестала.        — Ничего.        — Кимико, — требовательно начал он. — Мы преодолели уже половину пути…        — Я всё равно облажаюсь, — шепотом ответила она, опустив голову. — Всё испорчу, как тогда…        «Тогда?.. Когда? В первом туре, что ли?», — парень попытался заглянуть ей в глаза, но Кимико упрямо отвернулась.        — Почему ты так думаешь? Уж если кто и может накосячить, так это я, — ободряюще сказал он, думая, что она имела в виду их первое выступление.        — Откуда в тебе эта уверенность, а? — беспомощно пробормотала она.        — Посмотри на меня. Кимико, эй. Посмотри, — Рин обошел девушку и осторожно отнял ее запястья в перчатках. Кимико невольно подняла голову. — Я вообще был полным нулем, а теперь, благодаря тебе, мы еще в деле!        Девушка слабо улыбнулась. Аргумент был весомым.        — Да и попытка не пытка, ведь так?        — Как сказать, — пробормотала она.        Чувствуя, что победа почти за ним, Окумура прибодрился и рискнул незаметно выглянуть на сцену: там выступала пара номер шесть, потом они. Теперь главное не дать упасть боевому духу Кимико. Однако, как только Рин повернулся обратно к девушке, то обнаружил, что она нервно кусает губы, обнимая себя, словно не могла успокоиться от холода. Это совсем не шло ее прекрасному образу, который она сотворила своими руками. Что делать с этой странностью Рин не представлял.        Ожидание было еще мучительнее, чем в первый раз.        Тогда было что-то вроде простого испытания, сейчас же всё немного серьезнее. И Рин, и даже Кимико, которая убеждала себя в обратном, не хотели, чтобы все их труды пропали даром. Но если парень не задумывался над возможными исходами и просто делал, то девушка так не могла. Неприятные воспоминания точили ее изнутри, драными кошками царапали душу.        Но Окумура прав. Не предавать же сейчас всё и вся просто потому, что у Кимико в голове блокада страха, которую она никак не может перелезть уже который год?        Нервно наматывая прядку с челки на палец, девушка мельком взглянула на сына Сатаны, не понимая, как можно быть таким смелым? На него косо смотрит чуть ли не каждый встречный, а ему по барабану! Выступить на глазах всех этих людей — плевать, да? Пожалуйста, он готов. По сравнению с Рином, Кимото ощущала себя последней трусихой, которая при малейшем намеке на опасность или трудности, поджимает хвост и прячет голову в песок. Сколько раз в ее голове созревали предательские мысли сорвать эту глупую идею с первым местом десятком разных способов и сколько раз неведомое внутреннее чувство с укоризной останавливало ее? Кимико не единожды убеждала себя — ей это к чертям не надо, только время зря тратить, но из-за него все получалось с точностью до наоборот. Каким-то неведомым образом Рин возвращал к ней желание двигаться вперед, не останавливаясь на достигнутом, и Кимико, нехотя и упрямо упираясь, все же начинала делать эти робкие шаги. Ведь, если так подумать, ей ничего не стоило «случайно» подвернуть ногу еще на первом туре и грохнуться так, чтобы запороть всё с концами и сразу. Но Кимико не смогла. Не смогла предать Окумуру, который выдернул ее из своей серой обители и дал вновь почувствовать вкус жизни.        Да, в прошлом у нее остались отвратительные воспоминание об этом искусстве, закрепившись психологически, и девушка жутко боялась, что история повторится. Но пусть, хотя бы сейчас, ради него, она постарается быть смелой. А там будь, что будет, она справится с этим. Справится же?        — Всё нормально? — осторожно спросил Окумура.        Кикико одарила его взглядом исподлобья.        — Можно подумать, мои отговорки тебя переубедят.        Он улыбнулся. Улыбнулся искренне, широко, обнажая заостренные клыки — так, как умел улыбаться только Рин.        Не сцены ты боишься, Кимико. Ты боишься предательства. Верно?        Кимико больно прикусила губу, спрятав глаза.        Музыка, играющая за кулисами, медленно затихла и раздались аплодисменты. Громогласный голос ведущего выкрикнул имена отвыступавшей пары и одарил комплиментами их номер.        Кимико сжала кулаки.        — Рин, — позвала она тихо.        — М?        — Ты всё еще обещаешь, что не уронишь меня?        Он удивленно посмотрел на нее. Кимико встала рядом, глядя на мелькающий просвет прожекторов в качающихся шторах кулис.        — Почему ты…        — Просто пообещай еще раз, — перебила она. — Пожалуйста.        Рин не понимал с чего такие странные вопросы когда им вот-вот выходить, поэтому не стал переспрашивать и просто подал Кимико руку, выполнив просьбу. Он не знал, зачем ей это, но почему-то чувствовал, что это важно.        — Обещаю, — легко сказал он.        И Кимико ему поверила.        Ее плечи расправились, осанка выпрямилась, а глаза перестали изучать пол. Даже Рин, который был порой до жути слеп в подобных вещах, заметил изменения. Парень и девушка столкнулись взглядами. Синий и голубые оттенки, как черта пролива между двумя океанами, сверкнули в темноте. Лишившееся эмоций лицо девушки вновь показалось не от мира сего с таким цветом радужки. Но дрожать она точно перестала. Окумура ощутил это, когда Кимико шагнула к нему и сама вложила тонкие пальцы с заостренными ногтями в его ладонь.        — И еще, — за шаг до черты невозврата, негромко прошептала она одними губами. — Я постараюсь в этот раз, правда. Только не отвлекайся, ладно?        — Ты о чем?        — Поймешь. Но просто делай вид, что так и задумано.        — Эм, ладно…        Обеспокоиться такой странной фразой Рин не успел. Ведущий объявил их имена, а кулисы приоткрылись. Приглушенный свет софитов ударил по глазам, а все остальное погрузилось во тьму.        Кимико прикрыла ресницы, сжала горячую ладонь Рина, и они сделали шаг вперед.        Казалось, что слышен шорох каждой складочки на атласе и даже то, как покачивается тонкая цепочка на бедре, пока они выходили в центр зала. Разумеется, этого не могло быть — ведь помещение невероятно огромное, а люди, сидящие там, в темном ничего, невидимые сейчас глазу — дышали, тихо переговаривались и двигались. Каблуки плавно постукивали по паркету.        Беззвучно щелкнул выключатель — свет на сцене умиротворенно погас, оставив ярким пятном только силуэт остановившейся пары. Кимико медленно открыла голубые глаза и вдруг отпустила ладонь Рина, встав спиной к его спине.        — Эй, что ты делаешь?! — зашептал он, застыв. В начале их номера такого не было!        — Просто делай, как мы учили, — также тихо бросила Кимико, глядя перед собой. Вот теперь парень и сам занервничал — какого черта она делает?! До первого движения всего десять секунд, а его партнерша даже не в его руках!        Медленная музыка, включившаяся в зале, заставила без умолку верещавшего ведущего и зал немного стихнуть, а Окумуру просто вынужденно ждать, что учудит Кимото на этот раз.        Нужное освещение вспыхнуло в бледно-синих тонах.        Три, два…        Рин чуть было не обернулся, не выдержав, но тут возле уха почувствовалось дыхание. Не успели зрачки удивленно расшириться: одна рука Кимико скользнула по его бедру… затем на талию и вдруг легла на пуговицы жилетки возле солнечного сплетения, обнимая. Парень вздрогнул, ощущая, как вторая ладонь прошлась коготками по плечу и очертила галстук, прижимая к себе, назад, до того крепким и властным движением, словно проросший из-за спины ядовитый плющ. Краем глаза он увидел ее темные волосы возле своего плеча. Что?..        Как вода, девушка невероятно красивым жестом стекла по его локтю, обвивая вокруг, и вдруг оказалась перед глазами. Ровно за мгновение до начала.        — Давай, — шепнула она.        Он машинально положил одну руку ей на талию — и в красивейшем жесте пара нырнула под ее ритм.        Зал восторженно притих.        Если бы Рин не знал, как выглядит вселение демона в человеческое тело, он бы подумал, что в Кимико кто-то вселился. Ее движения были одновременно плавными, но до того поразительно резкими, словно точечные вспышки искр. Они ворвались под эту песню, как насмешка всему земному и человечному, и Окумура понял, что Кимико имела в виду, когда сказала ему «не отвлекаться». И это было чертовски сложно.        Когда они репетировали, то это были обычные движения. Просто развороты. Просто поддержки. Она говорила как, он делал. Всё элементарно. Потом, когда они все выучили, Кимико зачем-то останавливала песню на некоторых моментах и просила Рина замереть, что-то разглядывая. Что она там высматривала, Рин так и не понял. До этого момента.        Кимико не просто танцевала. Она сама стала танцем. Она стала этой песней — и эта песня, согласно ее названию, вспыхнула с самого первого слова. Кимико прижималась гораздо ближе, чем они репетировали, жарко вела руками по его телу, скользила пальцами по предплечьям и локтям — так, что дыхание прерывалось само собой. Ее обнаженная нога, опутанная цепочкой, грациозно вела под ритм, мелькая в синих волнах ткани. А когда Рин закружил девушку в тот самом движении, из-за которого они намаялись, потому что Кимико боялась упасть — она до того резко отклонилась, без всякого страха, что парень еле успел выставить ладонь, подхватывая ее, и не сразу почувствовал, как нога Кимико оказалась у него на бедре, обвивая коленом. Если бы не тысячи глаз, наблюдавших за ними, в отличии от пустого зала дома Кимото — Рин бы точно споткнулся сам. Стоило лишь чуть представить, как это выглядело с таким разрезом. Но представить ярче не успел — девушка уже выпорхнула из объятий и вновь прижалась к спине. Так, будто он последний человек на всей планете, которого она боялась потерять.        Как у Кимико это получалось? Как она это делала — будто бы тоже самое, что и раньше, но разительно по-другому?..        Девушка словно играла. Она загадочно склоняла голову набок, ухмыляясь под текст песни, умудрялась актерски воссоздавать нечто, отражающее смысл слов. Стало понятно, зачем она выбрала такие линзы и вместо обычных перчаток предпочла выкрашенные в черный острые ногти. Она была одержима музыкой. Одержима в самом прекрасном смысле этого слова.        Синее платье мелькало вокруг, похожее на тот самый демонический огонь, которым владел Окумура. Если бы проклятое пламя или Курикара однажды обратились человеком — то это была бы Кимико в этот момент. В эти пару минут этой зачарованной песни.        Девушка вспыхивала под руками, как инферно, ее распущенные волосы переливались на свету, и, Дьявол, но от того, как она это подавала — воспевала бы сама Преисподняя. Кимико обжигала самим взглядом, одновременно перебирая морозом внутренности от восхищения.        И вот этот талант она прятала за своей паникой перед сценой? Немыслимо.        Зал, кажется, не дышал вместе с Рином. А ведь он видел это десятки раз… Кто бы мог подумать, что не подающий надежды дуэт, так разительно изменится за такой короткий срок.        Душа же Кимико пела. Она в мгновение ока поняла от чего огораживала себя так долго: легко порхая вокруг Рина на невысоких каблучках, девушка чувствовала, как счастье переполняет ее. Неужели из-за того дурацкого случая, она полностью отреклась от этого искусства? Это же ее стихия, родная, привычная — охватывающая горло щемящим острием восторга! Господи, какая же она глупая…        Благодаря нечеловеческой силе партнера, Кимико казалось, что она может взлететь. Все те поддержки, которые у обычных ребят получаются после тяжелых тренировок, и в которых они только и могут, что ненадолго приподнять подпрыгнувшую партнершу на руках, к тому же, лишь под определенным углом, у Окумуры получались превосходно. Рин легко мог сколько угодно кружить ее чуть ли не на вытянутых руках, словно она весила не больше своей сумочки. Вот и сейчас — Кимико вихрем крутанулась в его руки на своей талии, а ноги так легко оторвались от пола, словно за спиной выросли крылья. Она чувствовала себя такой легкой, словно случайный обрывок ветра, касающийся ровной глади спящего озера — как артистка цирка, парящая на полотнах без страховки под самым куполом, но отчего-то знающая, что не упадет.        Говорят, когда чувствуешь, как порхают бабочки в животе — это нечто подсказывает бежать прочь.        Но вместо этого Кимико неотрывно смотрит на Рина, и внезапно понимает всех этих глупцов из сказок, что когда-то осмелились заключить сделку с демоном и продать свою душу за какое-нибудь желание. Черт знает, что там в этой Геенне и как на самом деле выглядит воплощение Сатаны, но его сын может забрать ее душу за бесценок. Хоть прямо сейчас.        Песня доигрывала второй припев. Казалось, уже ничто не испортит их великолепного танца. Наоборот, было немного жаль его заканчивать. Оставался последний припев, и хотя дыхание уже начало подводить, тело трепетало от восторга.        Рин протянул ладонь, преклонившись на колено. Кимико, согласно вызубренному до боли в мышцах алгоритму, сделала пируэт и, плавно качнувшись, закружилась ему навстречу.        И тут длинный подол платья сыграл с девушкой злую шутку: она почти коснулась протянутой руки парня, когда нога в босоножке чуть наступила на край юбки. Зрачки резко сузились. Рин вскинул голову, не понимая, где ее рука.        О, нет!..        Почувствовав резкую невесомость, Кимико в один миг задохнулась от ужаса. Она промахнулась мимо ладони парня… тело потеряло опору, по инерции продолжая лететь вперед.        Нет-нет-нет-нет!        Девушка зажмурилась, ожидая удара…        …но тут сильные руки перехватили ее у самого пола. Взялись из неоткуда, в считаных сантиметрах между ней и паркетом, спасая от неизбежности. Боль так и не ударила — а ведь Кимико и ладоней подставить не успела. Волосы упали на паркет. Только волосы.        Кимико резко распахнула глаза, боясь пошевелиться, хотя ее практически горизонтальное положение было крайне противоречиво организму.        «Всё в порядке?», — одними глазами спросил Рин. Стремительный рывок вверх из пучины ужаса — и вот она уже снова стоит на ногах, а крепкие руки, прижав к себе, не дают упасть снова.        Музыка продолжается и их танец тоже.        Она не в силах вымолвить ни слова — лишь машинально подчиняется, автоматически подстраиваясь под звуки песни. Тело быстро вспоминает что дальше, продолжая.        Но…        Затемненный зал не дает разглядеть лица зрителей, однако, похоже, Окумура не только ухитрился поймать ее в последний момент, но и сделать так, словно всё это было тщательно отрепетированным движением. Кимико требуется несколько секунд, чтобы ухватить свое самообладание, задвинуть произошедшее «на потом» и вернуть себе накидку этого выдуманного безумия. Это ноги настолько онемели, или стало так легче двигаться? Кимико не знала. Она просто продолжала танцевать.        Последний взмах кисти.        Пара замирает.        Музыка плавно, но быстро сходит на нет.        В самые последние секунды, когда Рин эффектно притягивает девушку к себе обратно, заставляя юбки платья вспыхнуть в софитах, Кимико вдруг не замирает в финальной позиции просто в его руках. Она льнет ближе — резко, внезапно, так, что и без того быстро бьющееся от волнения сердце заходится рваной кардиограммой… а потом ее пальцы с коготками царапают галстук. Чуть хриплое дыхание касается подбородка. Рин успевает издать лишь осекающийся выдох, когда девушка почти что поддергивает его себе навстречу за галстук.        Голубые глаза сверкают топазами под прикрытыми ресницами, а мурашки бешено пускаются в пляс. Пальцы с кусающими кожу ногтями отпустили галстук и ласково легли на горло, а приоткрытые губы оказались совсем рядом.        Ч-что она делает?.. Она его придушить решила за что-то или всё-таки поцеловать? Может, ему всё мерещится?        Девушка так и замерла, «вцепившись» ему в горло, словно пол под ней вот-вот разверзнется, а она утащит его вниз.        И тут песня заканчивается.        Шея горит, волосы упали на глаза, в висках застучало, дыхания перемешались. Рин только и сглотнул, глядя, как глаза девушки медленно и томно скользнули по его лицу на линию губ. Окумура соображает, что это всё — лишь для эффектности, но как-то даже он сломался от такой властности касаний.        Воцаряется тишина.        А потом шквал аплодисментов едва не оглушает обоих.                                    Хватка на шее медленно пропадает. Кимико осторожно разжимает трясущуюся ладонь, боясь даже в глаза Рину посмотреть, а сам Рин начинает ощущать, как ненормально рвано дышит девушка в его руках. Бесноватый вид пропадает с ее лица, плечи опадают. Внутри колотит так, будто между ребер взбушевался шторм.        — Кимико?.. — хрипло выдавил юноша.        — Кажется, я сейчас упаду.        Окумура успевает молниеносно подставить ладонь, потому что девушка и правда как-то нехорошо покачнулась. Зал все еще трепещет. Кимико кусает губы, стараясь не зареветь и не уткнуться Рину в грудь прямо при всей школе.              

***

                     Едва оказавшись за кулисами, Кимико почувствовала, что ноги ее больше не держат.        — Не падать!.. — Рин вновь ловит ее и, как бревно, буксирует к выходу. Дело привычки. Девушка не сопротивляется.        Уже в гримерке Кимото скидывает босоножки и, подхватив подол платья, сползает на ближайший диванчик, заваленный чьими-то шмотками. Ее уже не трясет, но вид у нее самый что ни на есть бледный. Рин оттянул галстук от шеи — ему всё еще было душно, запоздалый румянец жег кончики ушей. Тут бы что-нибудь сказать, да что сказать — в голову так и не пришло. Окумура, честно говоря, всё еще был в культурном потрясении от актерского мастерства Кимико — это ведь надо было так измениться просто за секунды! И главное, куда все это делось, стоило пересечь черту кулис? Кимико до сих пор в своем красивом платье, с этой прической и в линзах, но выглядит она уже не как манящая ундина, а как та, которой пора вызывать скорую и мерить давление.        Юноша открыл было рот, спросить, но спрятавшая лицо в ладонях девушка каким-то образом это почувствовала и вдруг резко выставила ладонь.        — Стоп!        Рин осекся.        — Дай, пожалуйста, контейнер для линз. Он на столе где-то, — попросила Кимико, жмурясь.        Обернувшись, парень нашел маленькую коробочку и передал ее девушке. Та быстро скрутила крышечки, запрокинула голову и принялась снимать линзы. Рина передернуло — выглядел этот процесс как что-то чертовски неприятное. С непривычки глаза у Кимико немного покраснели — кое-как выцарапав свою дань образу с радужки, девушка аккуратно закрутила контейнер. После чего проморгалась, затем шмыгнула носом, вытирая слезы в уголках ресниц.        После яркого голубого ее глаза в полумраке гримерки показались почти черными. Лицо у Кимико было какое-то ненормально спокойное после выступления, и Рин занервничал, пытаясь сообразить — может, он где-то успел налажать? Или как-то не так понял ее установку во время танца? Или, может, он что-то не то сделал? Кимико медленно повернулась к нему.        — Ты меня не уронил, — после длительной паузы, произнесла девушка очевидный факт.        — А надо было? — растеряно ответил Окумура. Что опять с этой девчонкой не так? Какая-то у нее странная реакция на всё. — Мне показалось, это не было так задумано.        — Нет, не было. Я споткнулась.        — Эм, ну… ладно. Тогда всё нормально?        Кимико молчит. Молчит и смотрит.        Затем медленно поднимается на ноги. Без каблуков она кажется сильно ниже, а ее юбка волочится по полу.        — Даже, если ты против — конкретно сейчас ты потерпишь.        — А?..        На этом его крайнее недоумение сносит с ног. Кимико в два шага налетает на шею и так крепко обнимает, что воздух из легких вышибает напрочь. Рин изумленно покачнулся, вскинув ладони. Да что вообще?..        Только-только выровнявшееся дыхание перехватило нехваткой кислорода. Рин чувствует, как под шеей что-то всхлипнуло и ткнулось носом в ключицу. Обвитый вокруг торса хвост под рубашкой задрожал.        Кимико больше не может сдерживаться.        Эмоции накрывают ее грозовым облаком — да что там облаком, скорее десятибалльным цунами, что топят целые острова!.. Ей хочется одновременно убежать, спрятаться с головой под одеялом и стереть себе память, но еще ей хочется счастливо хохотать сквозь слезы, бесконечно шептать «спасибо» в это заостренное ухо и просто кричать. Долгими месяцами ей казалось, что все это время на шее висел тяжелый металлический обруч — окова, что душила и тянула к полу грузом вечной вины, разочарования и страха. И Кимико всё царапала его ногтями, но никак не могла снять, задыхаясь. А теперь этот ошейник треснул и спал. Свалился под эти самые серебряный босоножки, а душа наконец-то вздохнула на полную.        И тот, кто сломал эти оковы, сейчас на серьезе рисковал быть задушенным от чувства бесконечной благодарности.        Он обещал не дать ей упасть. И он сдержал обещание.        Возможно, для Окумуры Рина это был пустяк, но для девчонки, что годами пряталась от самой себя — это был больше, чем подвиг.        Кимико не знала, как передать эту благодарность, что сжимала ее когда-то облитое иссохшими слезами сердце, а потому, повинуясь порыву, она чуть привстала на цыпочки. Вздрогнувший сын Сатаны замер. Его зрачки ошарашенно расширились, кровь схлынула с лица.        — Спасибо тебе, Рин… — прошептала она прежде, чем нежно коснуться губами щеки юноши.        Он настолько выпал из вселенной, что пропустил момент как Кимико отошла собирать свои вещи. Еще секунд сорок Окумура просто стоял и не двигался, ощущая, как горит его щека. Пальцы левой руки потерянно коснулись этого места. Лицо даже покраснеть забыло. Это ведь был поцелуй, ему не показалось?        — Это было офигительно! — вдруг дверь в гримерку вылетела, как с пинка — Рин еле успел подставить ладонь, чтобы ему не прилетело со всей дури. Он возмущенно повернул голову. — Это же просто… просто, ну, вау! — воскликнула рыженькая подруга Кимико, влетая внутрь, а потом с опозданием заметила самого сына Сатаны. — Ой!.. Ой, извини! — заикнувшись, повторила она дважды.        Чиса отшатнулась от парня, будто у него в руках как минимум был окровавленный топор. Хотя, наверное, больше дело в том, что он стоял так незаметно и напугал ее самим фактом присутствия. Рин подумал о том, что гримерки — это проходной двор по его нервам. Дважды за последние полчаса похерить такие моменты — да кто-то явно угорает над ним сверху.        Заметив за спиной Чисы вторую подругу, парень вздохнул и решил, что не будет создавать неприятную неловкость своей персоной, раз уж у Кимико всё наладилось с ними. Они явно хотели с ней поговорить.        — Я за Курикарой, — бросил он, собираясь выйти прочь. — Тебя ждать?        Кимико рассеянно огляделась на это «не как раньше, но все равно напряженное» взаимодействие сына Сатаны и девчонок, машинально помахав им рукой.        — Да… Нет.        — Ты уж определись, — зависнув, сказал Рин.        — Да — ждать, нет — ждать не надо, я пойду так. Только вещи сейчас запихну и спущусь, — протараторила она, резко вскакивая, покачнувшись на вновь надетых каблуках.        — Ну да, я так и понял… — пробурчал Окумура, в сотый раз убеждаясь, что женщины самые нелогичные создания во вселенной. После чего коротко кивнул подругам Кимико чисто из уважения к самой Кимико и вышел. Мисаки и Чиса посторонились, странно на него посмотрев.        Кимико на это только и моргнула. «Что это с ним?», — но поразмыслить ей не дали, Чиса тут же расслабленно выдохнула и забежала внутрь, душа подругу в восхищенных объятиях. Мисаки осторожно прикрыла дверь гримерки. Она более сдержано кашлянула в кулак, и вдруг сказала:        — Это правда было красиво. Вы молодцы.        — Да-а! Вы выступили шикарно! Гораздо лучше, чем в прошлый раз! — подхватила Чиса.        Кимико изумленно уставилась на девочек. Они пришли посмотреть на них? И тогда обе приходили? А еще сразу бросилось на слух не «ты», а «вы». Они больше не отсекали Окумуру, как нечто проклятое, что не стоит упоминать вслух лишний раз. Восторгались их командной работой, вместе. Не «ты молодец», а «вы молодцы» — из уст Мисаки услышать такое, что узнать о восьмом чуде света. Неужели девчонки наконец-то перестали видеть в Рине врага всему живому и бояться признать его?        Ощущая разливающуюся по груди радость, Кимико тепло улыбнулась.        — Правда?..        — Не то слово, Кимико! Я подумать не могла, что ты так умеешь! — воскликнула рыженькая одноклассница. — И платье-то какое, обалдеть! Ты сама шила?        — Ага, из меня швея та еще… заказала, конечно.        Кимико зарделась от комплиментов, отвечая на расспросы Чисы, а Мисаки прошла в маленькую комнатку и уселась на диван, закинув ногу на ногу. Принявшаяся расстегивать украшение с ноги Кимото заметила насмешливый взгляд брюнетки.        — Что? — подозрительно спросила Кимико.        — Ничего. Любуюсь, — ехидно пропела Мисаки. — Давно тебя такой не видела.        Кимико вспыхнула и быстрее скомкала украшение. Что-то ей резко захотелось смыться от этих переглядок между подругами.        — Ну, так два часа красилась — еще бы… — пробурчала она показательно небрежно.        — Интересно, из-за кого бы это? — притворно протянула Мисаки такой интонацией, что Кимико резко выпрямилась, возмущенно на нее поглядев. Чиса хихикнула, подхватив:        — Она сейчас скажет, что это из-за конкурса.        — Стопроцентно.        — Так, вы двое! — возмутилась Кимико. — Что за намеки?!        — Никаких намеков! — вскинула ладони Чиса.        — О чем она? — театрально вторила ей Мисаки.        Кимико была готова их прибить от накатившего стыда.        — А-а-а, ну конечно! То есть, две недели назад про Рина слышать не хотели, а теперь стебетесь, да?        Мисаки и Чиса хитро переглянулись.        — Разве, я что-то сказала про Окумуру?        — Ни слова.        — Зато кое-кому сразу на ум пришло…        — Так, а ну брысь обе! — Кимико швырнула в них шарф. И вроде улыбка сама рвалась на губы, а вроде она сейчас со стыда точно провалится. Неужели, так заметно? Или девчонки просто прикалываются — они вообще частенько этим подтрунивали и раньше.        Мисаки и Чиса расхохотались, глядя на ее красное лицо, а потом вдруг обе поднялись и обняли в двух сторон.        — Прости нас, Кимико…        — Мы просто за тебя боялись.        Кимико потеряно сглотнула подкативший к горлу комок. Она не ожидала.        Девчонки притянули ее к себе — и будто не было между ними никаких размолвок. И сердце — не сразу, но оттаяло. Все люди ошибаются, верно? Кимико и сама не лучше. Глаза заблестели от переизбытка чувств — она крепко сжала дрогнувшие губы и ткнулась в подруг. Сегодня не день, а сплошная остановка сердца.        Еще немного поболтав, девчонки ушли смотреть представление дальше. Сегодня еще выступали большие команды, вокалисты и еще что-то из индивидуальных талантов.        Спохватившись, что не собралась, Кимото сграбастала свою школьную форму и комком запихнула в сумку, даже не удосужившись сложить хоть как-то поаккуратнее, из-за чего последняя, разумеется, туда не влезла. Но вместо того, чтобы сделать все по нормальному, девушка упрямо толкала ее внутрь. Что самое удивительное — у нее это почти получилось. Правда, молния теперь не застегивалась.        Кимико беспомощно обернулась на вернувшегося Рина. Тот возвел глаза к небу, подошел к ней, взял сумку и без труда дернул неподдающийся замочек. И оторвал его.        Девушка с секунду созерцала несчастную сумку, а потом воззрилась на виновато застывшего парня.        — Извини.        «Сыном Сатаны ты родился только по недоразумению», — подумала она. То, с какой обреченностью сейчас посмотрели на нее глаза Окумуры, убивало всякое возмущение и желание что-то вякнуть по поводу испорченного замочка. Кимото еще раз поглядела на сумку и, решив не заморачиваться, забрала ее из рук парня.        — Ладно, пофиг. Пошли.        Декабрьский мороз приятно охладил после душного закулисья. Кимико, несмотря на измотанность выступлением, бодро шла вперед. Она сама не понимала чего ее так распирает, но хотелось продолжать танцевать прямо в сапожках по этим скользким тротуарам и радостно напевать любимые песни, размахивая руками. Рин, вернувший себе свой привычный чехол с мечом, шагал рядом, из-за чего Кимико никак не могла унять улыбку, тщетно зарываясь носом в шарф. Возможно, дело было именно в этом. Но думать сейчас совершенно не хотелось.        Она смогла побороть свой страх и выступить — скорее всего, их пара даже прошла второй тур. Но Кимико это совершенно не важно пока. На улице просто потрясающая погода — вечерняя суета заснеженных улиц подсвечивалась вывесками и украшенными окнами. Близилось Рождество. Дома ждет новая коллекция ранобэ и постер Ли Дон Ука возле кровати. А рядом всё еще идет Рин. О чем еще мечтать?        Кимико прикусила губу и краем глаза посмотрела на юношу. Наверное, он хотел бы отдохнуть после сегодняшнего, но…        — Зайдешь? Отметим один несостоявшийся обморок, — бросила как бы невзначай девушка.        — Давай, — широко улыбнулся парень, не высказав и капли задумчивости перед ответом.        Кимико улыбнулась в ответ. Как оказывается надо мало иногда сердцу, чтобы почувствовать счастье. Она крутанула на пальце ключи, отпирая калитку. Горсть снега забежала на порог вместе с парой обуви, в кухне зажегся теплый свет.        — Чай? Кофе? Потанцуем? Посмотрим на драму непроработанных детских травм красивых корейских мужиков?        Рин воззрился на Кимико таким выразительным взглядом, что девушка скромно стянула с шеи шарф и, невинно и коротко поклонившись, промолвила:        — Чай так чай. Как скажешь… — и буквально тут же не удержалась: — Но от мужиков зря отказываешься. Подумай.        Она подначивающе подмигнула.        А потом, не выдержала и согнулась пополам от смеха. Его до сих пор распирало от счастья, а настроение было таким хорошим, что она ничего не могла с этим поделать. Рин дернул глазом и медленно закатал рукава. Кимико попятилась, не прекращая смеяться — всё-таки собственные уши ей было жалко.        За окнами шел снег.